Рождество на двоих

      Джуд повесил последний золотой шарик на еловую ветку и с по-детски восторженным лицом зажёг гирлянду. Уютную гостиную осветили множества ярких цветных фонариков. Они сияли, мигали и замирали, меняя темп от быстрой вспышки до мягкого затухания.       - Ты как ребёнок, - сказал Кёя в проходе между гостиной и коридором. Он смотрел на заставленный яствами стол и яркие огоньки. И совсем не понимал радости глупого зверька, корпящего над блестящими ёлочными игрушками.       - У тебя совсем нет рождественского настроения! – Джуд смерил Кёю обидчивым взглядом и даже пустил слезу для вида, но это ничуть не растрогало мальчика-реалиста. – Рождество – это радость, магия, индейка и ёлка! Ну и Coca-Cola.       - Рождество – праздник для маленьких деточек и богобоязненных религиозных фанатиков. Я не отношу себя ни к тем, ни к другим.       Джуд закатил глаза и показательно отвернулся, любуясь пустой коробкой из-под игрушек, где осталось ещё немного блестящей мишуры. Он всем сердцем любил Рождество и Санта-Клауса. Рождество – пора чудес, шоколада и праздничного застолья. Родители обожали этот праздник и отмечали его каждый год с особым размахом, украшая огромный дом в Лондоне. Мама любила вешать рождественские носки над камином, куда Джуд складывал сладости для маленьких эльфов, они украшали ёлку, доставали старенькую железную дорогу с громыхающим паровозиком…       Сейчас он повзрослел, перестал верить в эльфов, но в магию Рождества – никогда. И он донесёт эту традицию своим детям, если те вдруг появятся.       - Если постоянно жить как ты, Кёя, то можно в один прекрасный день повиснуть с петлёй на шее, - Джуд изобразил удавку и предсмертный хрип, а затем поднялся, любовно погладил острые иголочки наряженной красавицы и подошёл к праздничному столу.       - Как я? – переспросил Кёя, широко выгнув чёрную бровь дугой. – Я живу адекватной жизнью.       - Ты живёшь скучной жизнью, - Джуд поправил салфетки. – Но сегодня я не хочу с тобой ссориться.       - Я с тобой не ссорюсь.       - Ты уже это сделал, - Джуд вздохнул. – Когда мне было четырнадцать я впервые напился до поросячьего визга, затем меня вырвало на рубашку мальчика, который мне до жути нравился. В пятнадцать я решил прокатиться на поручнях эскалатора в торговом центре и свалился на крышу магазинчика пряностей. В шестнадцать я снова напился с друзьями и решил пойти искать призраков на кладбище. Мы сломали четыре надгробия и после этого меня сослали в Японию на перевоспитание. В семнадцать…я по уши влюбился в самого сексуального и опасного парня во всём мире.       Кёя улыбнулся.       - А я просто адекватен.       Джуд обогнул стол и резко притянул Кёю к себе, жадно обвив руками стройное тело японца. От него пахло зимой, снегом, имбирём и какао – лучшими запахами на свете.       - Знаешь, что сделает это Рождество поистине волшебным? – промурлыкал Джуд. Кёя ощутимо содрогнулся от его шелестящего шёпота. – Ты с одной только мишурой на голое тело под этой самой ёлкой…       - Извращенец, разве можно трахаться в святой праздник?       - О! Так ты всё-таки что-то знаешь о Рождестве! – воспылал Джуд.       - Ровно столько чтобы относиться к нему нейтрально.       - Нам обоим по семнадцать, но ты мыслишь как мужчина лет…шестидесяти.       - А ты наивен как пятилетний ребёнок. Ещё скажи, что спрячешься ночью на лестнице и будешь поджидать Санта-Клауса…       - Кёя, у тебя уголь есть? – внезапно спросил Джуд.       - Уголь? – удивлённым эхом отозвался Кёя.       - У такого плохого ребёнка как ты его должно было накопиться очень много.       - В детстве я был послушен, - Кёя внезапно помрачнел и легонько оттолкнул Джуда, высвобождаясь из объятий, но не настолько легонько, чтобы тот не заметил явной перемены в его настроении.       - Ты никогда не говорил о родителях, - вспомнил Джуд. Кёя действительно ни разу не рассказывал о своей семье, зато Джуд любил рассказывать про все их семейные праздники. Он вспомнил о чём говорил Кёе неделю назад: о том, что это его первое Рождество вне кругу семьи и ему очень жаль пропускать торжество. Кёя тогда также мрачно промолчал.       - Я иду спать. Меня тошнит от твоих фонариков и этих вонючих свечей, - Кёя кивнул в сторону трёх подсвечников, который Джуд расставил в надежде создать интимную обстановку.       Он засомневался лишь на миг, а затем схватил Кёю за руку. Он прекрасно помнил, что Кёя терпеть не может, когда его хватают. Вот и сейчас он злобно сверкнул глазами и с силой выдернул руку из захвата, да так, что Джуд чуть не завалился вперёд лицом вниз.       - Эй! Я не хочу отмечать один! – по-детски заскулил юноша.       - Я тебе уже сказал, что не хочу иметь к этому отношение, - раздалось уже с лестницы.       Джуд закусил губу и отвернулся, вперив взгляд в украшенный праздничный стол. Он два дня готовил эти салаты. В духовке почти сготовилась курица. Время близилось к полуночи. Праздничное настроение как корова языком слизала, но он не стал психовать. Джуд схватил мобильник и дрожащей рукой набрал номер мамы, а затем, спустя пару гудков, отменил вызов. Не стоит тревожить её по пустякам. По голосу она сразу поймёт, что что-то случилось и вместо того чтобы праздновать будет беспокоиться.       Он вздохнул, вспоминая, как в детстве было весело. У них огромный дом, гораздо больше того, где сейчас живёт Джуд, и каждый этаж, каждая комната всегда были украшены к празднику. Перила на лестнице оборачивали мишурой. В гостиной вешали омелу. Расставляли фигурки гномов и эльфов по углам. Никому не было грустно – все веселились, а потом оставались ночевать ведь места всегда хватало. По дому разносились запахи мандаринов и имбирного печенья – мама готовила имбирных человечков на Рождество и украшала их цветной сахарной глазурью.       Неожиданно в гостиной заиграла песенка JingleBells. Это звонил его сотовый. Горло сдавило чувство обиды на Кёю. Он сомневался, что сможет сказать хоть слово, когда услышит её голос, но всё же принял вызов.       - Сынок! Ты звонил? Прости, я не услышала. Адамсоны привели к нам своих детей и эти чертята нашли забавным носиться по комнатам со свистком-погремушкой, - раздался жизнерадостный голос. – Джуд? Ты молчишь? Я тебя совсем не слышу.       На том конце провода раздалось мамино «а ну-ка, малышня, тихо!», душераздирающий свист вперемешку с детским смехом и чей-то голос, интересующийся куда поставить мясную нарезку, ведь за столом уже нет места. Джуд почувствовал, как ком в горле только набухает.       - Джуд? – голос стал встревоженным и разнёсся эхом. Стало необычайно тихо. Очевидно мама нашла укрытие в туалете. – Сынок? С тобой всё хорошо?       - Да… - всё же смог выдавить из себя юноша и вдруг почувствовал как по щеке скатывается солёная слеза. Грудь сдавило одиночество.       - Ты что, плачешь? – голос мамы обеспокоенно дрогнул. – Боже, так и знала, что стоило отпросить тебя с занятий и заказать билеты на самолёт до Лондона. Ты там совсем один, да?       - Да… - вторая слеза скатилась вниз и капнула с подбородка. – Кажется, я снова ошибся. Со своим уставом ведь в чужой монастырь не лезут, а я снова сделал всё по-своему и…       - Тот мальчик отказался праздновать с тобой, а когда ты настоял – разозлился? В твоём стиле, - в её голосе послышалась улыбка. – Рождество – это магия. Оно объединяет всех людей на планете, сынок. Не важно японец ты или англичанин. Рождество - это не подарки, богато обставленный стол и мишура. Рождество – это люди, собирающиеся вокруг тебя, те, которые видели тебя весь год весёлым и грустным, счастливым и несчастным, в горе и радости. И пока они есть в твоём сердце Рождество будет всегда. Не важно, как далеко они находятся.       Губы юноши дрогнули в грустной улыбке. На сердце ощутимо потеплело, будто он завернулся в тёплый свитер и лёг на коврик у камина.       - Спасибо, мам.       - Я выслала тебе и твоему мальчику подарки, - ответила мама. – Наверно сейчас международная почта ломится от посылок…       - Ничего если они придут позже. Спасибо, - Джуд мягко улыбнулся и вгляделся в пламя свечи.       - Рождество – семейный праздник и раз уж твой мальчик его не любит, то, быть может, оно связано с плохими воспоминаниями. Не обижайся на него.       В трубке раздался крик миссис Адамсон,возвещавший, что полночь наступит через пятнадцать минут и пора разливать шампанское.       - Иди, мам. Счастливого Рождества, - Джуд постарался вложить в голос весёлость и у него почти получилось.       - Счастливого Рождества. Я ещё позвоню. Люблю тебя, - раздались гудки.       Джуд прикрыл глаза, вспоминая как одним из первых садился за праздничный стол. Мистер Адамсон в это время открывал бутылки вина и шампанского. Как-то раз пробка вылетела и оставила след на белоснежном потолке, а затем приземлилась Джуду на голову. В этот день ему разрешалось выпить четвертинку бокала шампанского и даже чокаться бокалами наравне со взрослыми.       Вдруг раздался знакомый «чпок» открываемой бутылки. Джуд резко обернулся и застыл. Кёя молча отвинчивал пробку из бутылки красного вина.       - К-Кёя?.. – Джуд провёл ладонью по щекам, смывая позорные слёзы.       - Не могу спокойно спать пока ты хнычешь здесь, будто младенец, - без злости ответил Кёя, разливая красное-полусладкое по бокалам.       Джуд снова закусил губу и опустил голову, рассматривая интересный рисунок на паркете. Он прежде не замечал, что тот настолько витиеватый и местами облупился лак.       - Извини… - тихо прошептал Джуд. – Я сейчас всё уберу и мы ляжем спать, хорошо?       Кёя напрягся. Рука дрогнула, и красная струйка полилась на белоснежную скатерть. Кёя шёпотом выругался на японском, отставил бутылку, взглянул на украшенную ёлку. Не одной повторяющейся рядом игрушки, неровного дождика или свисающей гирлянды. Всё украшено со вкусом, вдумчиво, кропотливо…с любовью. Обратил внимание и на фигурки Санта-Клауса, и на веточку омелы, подвешенную за люстру…       - Родители не любили отмечать Рождество, - вдруг произнёс Кёя, не мигая разглядывая танцующее пламя свечи. – Мой отец – бывший военный, а мать – патологоанатом. Единственный праздник, который стоит отмечать, по их мнению, - это собственные похороны. Волшебство, Санта-Клаус, приносящий подарки, подручные эльфы – бред собачий. Они всегда так говорили. Говорили, что Рождество не более чем маркетинговый ход, чтобы иметь возможность в праздничные дни заработать кучу денег на глупых людишках, которые на это ведутся. Мы даже дни рождения не праздновали. Отец постоянно твердил, что единственное, что стоит ценить в человеке – серьёзность. Я был твёрдо в этом уверен, пока не стал старшеклассником и не переехал из Токио. Я считаю себя серьёзным и собранным, на меня можно положиться, я не страдаю от дефицита внимания, но… Почему у такого как ты, глупого, несерьёзного, болтливого шута есть всё? – Кёя твёрдо посмотрел в глаза Джуду. – Почему ты всем нравишься, что в тебе такого? Ты же забывчивый, вечно лыбишься, как магнит притягиваешь неприятности, в тебе нет никакого постоянства как в поступках, так и в характере. В школе меня все знают и боятся. Правильно делают. Но про тебя все, кого не возьми, отзываются с таким восторгом, будто ты способен луну с неба достать!       - Кёя… - Джуд ошарашено взглянул на своего парня.       - Я всю жизнь жил, как от меня того требовала семья и никто не смотрит мне в рот. Выходит, всё, о чём мне говорил отец – наглая ложь? Что в человеке совсем не важны серьёзность, решимость, целеустремлённость? Когда я перевёлся сюда, то моей целью стало получить кресло главы. Я не знал зачем оно мне нужно. Просто захотелось быть выше всех, перепрыгнуть через голову, доказать себе, что я обладаю всеми необходимыми чертами характера, чтобы всегда и во всём быть первым. А тут появляешься ты и, нихрена не делая, ни к чему не стремясь, заставляешь этих убогих…полюбить себя. Они уважают тебя больше, чем человека, который успешно руководит этим курятником уже два года! Две недели назад я случайно услышал разговор нескольких старшеклассников. Они всерьёз выдвигали твоё кандидатуру на моё место, приговаривая «хоть оставшиеся полгода проживём спокойно».       Джуд нервно сглотнул. Кёю колотила крупная дрожь. Он до побеления костяшек сжал пальцы.       - Я ненавижу себя, - признался он с усмешкой. – Ненавижу себя за то, что не смог оправдать никаких надежд, ненавижу себя за слабость перед тобой. Знаешь, когда ты влетел в мой кабинет и предложил встречаться - это уже была своеобразная односторонняя война. Ты так легко находил общий язык с другими учениками, даже толком не зная японский. Я решил проверить себя: поддадусь ли и я этим твоим чарам? В итоге я сейчас стою здесь, готовый отметить с тобой первое в своей жизни Рождество, полностью проигравший, а ты опять ничего для этого не делал…       Джуд встал с кресла и обнял Кёю за талию, вдыхая ставший таким роднымзапах имбиря.       - Я люблю тебя, Кёя, - Джуд поцеловал парня в затылок. – Мама всегда мне говорила, что противоположности как две стороны магнита – они притягиваются. Ты всегда можешь спустить меня с небес на землю. Учиться я по-прежнему не люблю, но ты меня постоянно заставляешь зубрить учебники. Благодаря тебе меня ещё не отчислили из школы за неуспеваемость, хоть у меня и одни тройки я очень стараюсь. Ты даже представить не можешь насколько мне нравится, когда ты проверяешь мою домашку по японскому и математике, а затем разъясняешь тот или иной пример или транскрипцию, помогаешь с произношением… Рядом с тобой всё становится каким-то лёгким и пустяковым. Ты всегда можешь объяснить то, до чего я никогда не допру. Я же в свою очередь постоянно пытаюсь расшевелить твой маятник спокойствия, вытащить в толпу гадких травоядных, выковырять из скорлупы, научить веселью. Ты бы сутками работал, если бы я периодически не выковыривал тебя из кабинета. Знаешь, мы как два моряка, а маленькая лодка на который мы плывём называется Счастье. У нас два весла, но если хоть один перестанет грести, то нас будет заносить в сторону, и мы не сможем плыть прямо – не будет баланса. Понимаешь? Пока у нас есть чем друг друга дополнить – мы будем вместе. То, насколько мы непохожи нас только сближает. Нам не нужно соревноваться в чём-то. И сегодня мы одни, в огромном доме с кучей еды, - Джуд улыбнулся и прижал Кёю сильнее, наслаждаясь теплотой объятий. – И здесь нет твоего отца, который будет учить нас серьёзности. Здесь нет никого кто нам помешает. Только ты и я, и всё будет как мы захотим.       Гостиную оглушил звон курантов. Джуд взял со стола два бокала.       - Загадай желание, Кёя.       - Нет, - Кёя не разрывал объятий. Его голос тонул в звоне напольных часов, неминуемо отбивающих полночь. – Мне нечего загадывать. У меня есть всё.       - Какое совпадение. У меня тоже есть всё, - Джуд ласково улыбнулся.       Десять.       Из телевизора донеслась ненавязчивая рождественская песенка.       Одиннадцать.       За окном кто-то такой же наивный и радостный вдруг запустил фейерверк, окрасив небо мерцающими голубыми и золотыми огнями.       Двенадцать!       Раздался звон бокалов. Джуд отпил и поспешил запечатлеть на губах Кёи долгий поцелуй со вкусом винограда. Кёя убрал бокалы на стол, обвил его шею руками и подался вперёд, не оставляя ни промежутка пространства, желая слиться с этим глупым парнем.       Над их головами висела омела.                     

***

                    - Ого! Прямо до дома! – Джуд поспешил поставить размашистую подпись и отдать планшет обратно в руки курьеру. Тот коротко поклонился, пожелал доброго утра и укатил дальше доставлять посылки.       Джуд уставился на огромную коробку с множество таможенных печатей и указанным вручную адресом, написанным тоненькой маминой рукой. Посылку в дом пришлось толкать. Джуд затащил её в гостиную, где по-прежнему красовался неубранный стол. На часах значилось только начало восьмого утра. Хорошо, что требовательный звонок в дверь услышал только он.       Джуд старался не вспоминать о ночном обломе. Кёя оказался слишком категоричен на счёт секса в святой праздник и даже пламенная речь Джуда на счёт того, что Рождество уже миновало, его не разжалобило. Посылку пришлось вскрывать удачно подвернувшимся ножом. В огромной коробке оказались четыре красиво обёрнутых подарка с бантиками. Первая, золотисто-жёлтая, на удивление была адресована Кёе. Две другие – Джуду, а третья – им обоим. Та что общая и была самой тяжёлой из всех.       Джуд взял подарки и собрался спрятать их под ёлкой, но на плечи легли тёплые пальцы.       - Так-так, я думал это припёрся Кусакабе. У него совсем нет чувства такта, но не помню чтобы он подрабатывал Санта-Клаусом. Скорее уж рождественским оленем, но что-то я не вижу припаркованных саней под окнами, - раздался тихий хриплый после сна голос с примесью смешинки. Кто-то проснулся в отличном настроении.       Джуд запрокинул голову и встретился с серебристыми глазами своего парня. Он недвусмысленно похлопал себя по губам, напрашиваясь на поцелуй, но Кёя откровенный намёк проигнорировал. Он не целовался, пока не почистит зубы – одно из непреложных правил.       - Что у тебя здесь? – Кёя сел рядом на коврик с интересом разглядывая подарки.       - Санта-Клаус решил, что почтой доставлять посылки будет быстрее, чем верхом на оленях.       - Значит в скором времени Кусакабе может лишится работы, - с той же лёгкой улыбкой ответил Кёя. – Ну, разворачивай уже. Собрался до вечера на них любоваться?       - Это тебе, - Джуд с загадочной улыбкой протянул жёлтый подарок с симпатичным бантиком. Кёя выгнул бровь.       - Мне?.. – и медленно с подозрением развернул ленту.       Джуду самому было интересно, что там, а потому он уставился на подарок не мигая и не дыша. Кёя снял жёлтую обёртку и раскрыл картонную коробочку где лежал…рождественский свитер. Верхушка вместе с горлышком была ярко-красной, низ зелёным, а посередине коричневыми и белыми нитками изображены олени с красными носами, идущие друг за другом. Эту сложную вязку и стиль Джуд узнал сразу же – вязала мама. Джуд замер в ожидании приговора и удивлённо захлопал глазами, когда Кёя молча стянул с себя пижамную футболку, на миг открывая вид на соблазнительное тело (Джуд реагировал на него как собака Павлова на лампочку) и надел на голое тело вязанный свитер ручной работы.       Его чёрные волосы наэлектризовались, делая его похожим на одуванчик. Джуд присвистнул. Оказывается, его парню жуть как идёт красный с зелёным. Свитер подходил его фигуре идеально: рукава нежно оборачивали руки и тепло прикрывали запястья, олени на груди не растянулись, ворот свитера не душил, свитер не задирался, не колол, не оголял поясницу, не морщился на боках. Он сидел на его стройной фигуре настолько идеально, будто мама часами вымеряла каждый размер. Хотя Кёю в живую не видела. Джуд лишь раз прислал ей фотографию.       - Ну…как тебе? – пискнул Джуд.       Кёя вытянул руки, оттянул воротник и провёл вязку между пальцами.       - Это твоя мама связала? Мне нравится, - Кёя вдруг улыбнулся. – В магазине довольно тяжело найти что-то подходящее моим размерам, а тут в самый раз. Это даже удивительно.       Джуд жадно глядел на сочную ярко выраженную талию японца и узкие бёдра в чёрных штанах. Вот бы его сейчас…прямо на этом коврике у камина.       - Да-да, точно. Моя мама – волшебница, - Джуд смущённо отвёл взгляд и занял себя снятием обёрток со своих двух подарков. В одном из них отыскались мамины имбирные печенья в воздухонепроницаемой упаковке, целая куча различных шоколадок и два кулька с надписью «все конфеты здесь вкусные!» - подарок от бабушки с пожеланием есть сколько влезет и в конце дописанное мелким розовым шрифтом «смотри не растолстей, братец! Качаться на волнах любят только моряки» - подчерк сестры.       Последний самый тяжёлый подарок почему-то внушал Джуду опасения. Он был от младшей сестрёнки Грейс. Раздался хруст фантиков. Подарок с конфетами плавно перекочевал Кёе в руки. Он не любил сладкое, но конфеты действительно оказались вкусными.       Джуд развернул красную коробочку, открыл и…завопил настолько гневную тираду на чистом английском, что Кёя не смог её перевести. Знал он, к слову, только литературный английский. В коробке лежали…большой резиновый фаллос несколько сантиметров толщиной, второй чуть меньше, пять бутылочек смазки с различными запахами, шёлковая лента, безопасные наручники с розовым пушком, пять пачек презервативов с дополнительной смазкой и…замечательный анальный вибратор. На дне притаилась записка, которую Джуд невольно прочёл, представляя издевательский тон сестры: «яойтесь на здоровье, мальчики! :)»       - Это не то о чём ты подумал… - выдохнул Джуд, сокрушаясь, что заботливая сестра забыла подарить ему вместе с этим добром место на кладбище, куда он прямиком сейчас отправится.       Кёя отложил конфеты и начал с интересом перебирать бутылочки, подначивая Джуда сказать «не трогай каку».       - Хорошая смазка, - после пятиминутного исследования изрёк Кёя. – Силиконовая, не смывается в воде… Стоит десять долларов каждая в секс-шопе.        - Кёя! – Джуд покраснел и стал тон-в-тон как красный воротник рождественского свитера.       - Что? – невозмутимо откликнулся Кёя. – Я за полезные подарки.       - Полезные? – правое веко Джуда Гринхилла нервно дёрнулось.       - Смеситель в душевую, например, - Кёя отложил бутыльки. – Если тебе не надо,то я возьму всё себе.       - И что ты будешь с этим делать?!       - А что делают с анальным вибратором? Явно не крем для торта взбивают.       - Тебе не хватает моего члена?       - Может быть.       Джуд ухмыльнулся, схватил Кёю за бёдра и повалил на ковёр.       - Тогда я немедленно исправлю свою ошибку.       - Будь так любезен, - с вызовом ответил Кёя.       Джуд потянулся к губам юноши, но Кёя предупредительно вытянул руку, намекая о своём непреложном правиле. Джуд кивнул наверх. Над их головами, привязанная к люстре, висела омела.       - По закону Рождества, все, кто встаёт под омелу обязаны поцеловаться.       Кёя просверлил веточку долгим взглядом, затем фыркнул и сам притянул Джуда, впиваясь в его губы требовательным долгожданным поцелуем.       - Но только на этот раз, - предупредил он и обхватил Джуда за ягодицы, вновь сливаясь в поцелуе с примесью алкоголя и конфет.       В воздухе витал аромат мандаринов и ёлки. Мороз, - величайший зимний художник, - рисовал причудливые узоры на окнах. В камине догорали последние поленья.