Фир не ворует

Фир не ворует, он просто берет своё. Почему бы и не взять, если плохо лежит да хозяин давно перестал быть толковым и позабыл о вещи? Кто-то ведь должен позаботиться… Фир не устраивает показных выступлений, он демонстрирует свои умения. Не все, конечно. Незачем раскрывать все карты разом. Публика ведь любит сюрпризы, а он не хочет расстраивать своих зрителей. От них зависит стоимость ужина, который он сможет позволить себе вечером после выступления. Фир никогда не лжёт, он всего лишь немного приукрашивает скучную реальность. Она такая пресная и плоская. Никому не помешает пара безобидных розыгрышей, так ведь? Особенно, если их даже не заметят… А ещё Фир вовсе не любит Лорена, а только уважает его и признает его правоту, вот и все. Да и как он может, у того ведь и жена есть, и сын, и даже сварливая тёща. Как такого любить? Его можно только по-дружески похлопать по плечу и пожелать ещё приплода в семье. Подумаешь, помог в далеком прошлом сбежать из цирка! Ну и что? Он ведь даже не вспомнит уже. Фир ведь вообще-то видит все и даже немного больше, чем нужно. Например, жена Лорена никогда не улыбается, когда муж делает ей подарки, а только вежливо кивает и благодарит. Или вот, лорд Холлски недавно вышел из кабинета господина королевского церемониймейстера слегка потрепанным, но отнюдь не недовольным. А мясник Ольо всегда неловко потирает шею, когда отчитывается хозяину о дневной выручке. Также Фир видит, что Лорен не относится к парнишкам, которые не прочь развлечься. Он основательный. Серьезный. Солидный. Он носит тяжелые сапоги из кожи виверны и чёрный камзол. Он второй по положению после начальника городской стражи, и на его счету уже далеко не одно раскрытое дело и расположение короля. На его поясе крепко держатся ножны с мечом из закаленной магией стали. А разворот плеч вон какой широкий, небось зашибет тонкого Фира и глазом не моргнёт. Однако такое не так просто удаётся представить. Каждая встреча, каждый разговор Фира с Лореном по обыкновению происходит через прутья решетчатой двери в темнице замка. — Снова попался, — каждый раз говорит Лорен и как обычно хмурит брови. — Скорее опять позволил Вам поймать меня, уважаемый офицер Саргас, — каждый раз парирует Фир и как обычно дерзко улыбается. И в этот раз у гвардейцев не нашлось доказательств вины Фира, а заявления оказались недостаточно вескими, чтобы удерживать его в камере более двух суток. Пропажа одной золотой серьги престарелой графини вполне ожидаемо списалась на ветхую память старушки, а таинственное исчезновение ритуального клинка рода Кораузов — на порочность души их жреца, покинувшего столицу утром минувшего дня в подозрительной, несвойственной ему спешке. Фир никогда не оставляет следов. Прошлое циркового артиста, болезненно закалившее, обеспечило его достаточной ловкостью рук, чтобы допустить капельку мошенничества. Каждый фокус и каждый трюк Фира исполняется безукоризненно чисто, с ювелирной точностью техники выполнения. Длинные пальцы плавными движениями, отточенными тысячами наказывающих ударов розгами по кистям, рассеивают внимание зрителя, мягкая улыбка расслабляет даже самого крепкого скептика, одежда из лёгкой и яркой ткани завораживающе колышется при каждом повороте корпуса гибкого тела, привлекая взгляд и отвлекая собранность. Да, Фир своё дело знает. Если бы не знал, не стоял бы сейчас ногами на земле. Так почему же он здесь? Фир не знает ответа. Или просто не хочет говорить, снова хитрит и увиливает, но в этот раз играя с самим собой. Почему, имея возможность сбежать, он не делает этого? Захотелось снова ощутить запах сырости и отлежать себе все кости на тюремной койке? Поиграть в честного вора, как положено отсидевшего срок? Лорен тоже не знает. В голову лезут всякие глупости, но офицер быстро разгоняет их, проясняя рассудок. Этому фокуснику что-то нужно, и Лорен понимает это. Только вот что именно — загадка. Фир молчит, а заклинание правды использовать нельзя — нет достойных оснований. Лорен вообще терялся каждый раз, когда дело касалось этого парня. Что-то было в нем такое, что не давало офицеру покоя, как назойливая муха в ночной темноте: присутствие ощущается, слышно противное жужжание, она даже садится прямо на нос! А словить не получается. Так и в Фире: что-то маячило перед глазами, а что — непонятно. Помимо этой мишуры из недоказанных преступлений, наглости вперемешку с лёгким безумием, вечного налёта веселья, будто он просто балуется с ними, гвардейцами… Было что-то ещё. И это шевелилось в груди Лорена, не давало ясно мыслить, сбивало с толку… цепляло. Очень сильно. Лорену и в этот раз очень хочется разгадать этого рыжего лиса. Так хочется, что извилины чешутся. Почему Фир, имея столько навыков, столько чужих секретов в потайных карманах и ума под шляпой, каждый раз попадается гвардейцам, а потом все равно уходит? В чем смысл? И есть ли он вообще? Может быть, он ходит сюда, чтобы запомнить схему строения? Блажь. Какой ему прок от плана подземелья, откуда он всегда может улизнуть. Столько вопросов, и ни одного вразумительного ответа. Это только ещё больше подстёгивает Лорена. — Скажи мне, Фир, уличный циркач, — Лорен щурится, складывая руки за спину и корпусом наклоняясь чуть вперёд, — какие цели ты преследуешь? Чего хочешь? Фир слегка наклоняет голову набок, отчего волны его длинных волос переливаются рыжим огнём в свете латунных ламп с зачарованным пламенем. Снова он усмехается, этот шарлатан! — Мои цели? Боюсь, Вас слишком сильно удивит мой ответ, уважаемый офицер, — Фир смотрит на Саргаса снизу вверх, сидя на жесткой койке. — И все же? — бровь Лорена, в резком изломе, приподнимается. — То, чего я хочу… — Фир задумчиво прикладывает палец к губам с той артистичностью, что давно уже впиталась в его кожу и нутро, и поднимается на ноги, делая пару шагов к решетке, –…это Вы, офицер. Фир не ошибается. Лорен действительно удивлён. Удивлен настолько, что даже не замечает, как Фир в быстром и сильном рывке, хватая за ткань камзола одной рукой, притягивает его к себе. Не замечает болезненного удара грудью о прутья решетки. Не замечает холода металла, касающегося скул и лба. Он лишь смотрит в ярко-зеленые глаза своими широко распахнутыми карими и ощущает чужие горячие губы на своих. Лорен только успевает моргнуть, как Фир уже отстраняется. — Что… это?!.. — мужчина прерывисто выдыхает. — Прошу простить, уважаемый офицер Саргас, Вы — моя цель и мое самое заветное желание, — слова Фира звучат быстрым свистящим шепотом. Лорен хватается за меч, но обнаруживает, что ножны пусты, и вскидывается: — Фир?! — Ох, задержался я у вас сегодня! — фокусник шустро отпрыгивает назад, и офицер сжимает в руке только воздух. Парень смеётся, оставляя Саргаса за решеткой и позвякивая связкой ключей: — Ну, не скучай, Лори! Может, свидимся еще. И, пританцовывая, уходит прочь. В тишине подземелья, среди пустых камер отделения временного заключения, раздаётся одинокий смешок, отражающийся от влажных каменных стен эхом. А Фир… он не ворует. Он просто берет своё.