֎ ֎ ֎
Северо-восток империи Роалан. Деревня Каарил. Деревня Каарил - спокойное и тихое место, расположенное в не самом доступном месте. С севера, запада и востока, его окружали топкие болота, путь через которые мог отыскать не каждый проводник, даже из местных, а на юге жители устроили небольшую заставу, которая прикрывала их от набегов горцев. Деревня насчитывала около пятисот жителей, которые преимущественно занимались добычей полезных ископаемых, ремесленничеством и земледелием, конечно, насколько это было возможно на такой земле. Именно сейчас, по одной из улочек деревни нёсся босой мальчик, лет шести, одетый в простую полотняную рубаху неопределённого цвета и чёрные штаны. — Аран! Аран! Ты где?! – растерянно начал крутить головой парнишка, когда, забежав во двор дома, стоящего на отшибе, все еще услышал ответа. Не придумав ничего лучше, он зашёл внутрь. Осмотрев две бедно обставленные комнаты, в которых из украшений был разве что сухой венок из цветов, он выбежал на задний двор, где и нашёл своего друга. Молодой парень, лет девятнадцати-двадцати, в одних штанах и с голым торсом, сгорбившись, тщательно пропалывал огород от сорняков. Каждое движение было выверенным и быстрым, чувствовалось, что он работал с самого детства, также об этом говорил загар и бугры мышц, перекатывающихся во время очередного замаха. — Аран! Ты чего не отвечаешь?! – задыхаясь от возмущения, крикнул парнишка. — Юн, хватит орать, — спокойно произнёс юноша и отложив мотыгу, с чувством потянулся — Я тебя слышал, но не бросать же мне работу по одному твоему зову, — закончив разминаться, он взъерошил короткие темные волосы и направился в сторону дома. — Аран! Скорее! – не обращая внимания на слова юноши, снова закричал Юн, — Там… там… Барон приехал, он забирает Юрана! – в конце срываясь на визг, проголосил мальчик. — Что? Барон… а ну быстро говори, что происходит! – вмиг посерьёзнел Аран. — Война… – со слезами на глазах, прошептал Юн, — Война началась. Горцы нападают на пограничные деревни и города. Армия сдерживает их, но… Барон приехал, чтобы забрать людей в ополчение. Такой приказ ген…гени… — начал запинаться парень, по его щекам уже текли слёзы. — Генерала, — автоматически закончил за друга юноша, — Я всё понял. Побежали! Аран бросился к дому семьи Риниал, семьи, которая воспитала его после смерти матери, семьи, которая приняла его. Спустя пять минут бешенного бега он стоял возле забора аккуратного, хорошо украшенного дома. Глава семейства раньше был ремесленником и мог обеспечить жене, двум сыновьям и дочери безбедное существование, но… — Нет же! – донеслось сзади, — На площади, возле дома старосты! – прохрипел едва дышащий Юн, он не мог поддерживать скорости бега юноши и поэтому едва стоял на ногах. — Чёрт! – выругался Аран и сорвался с места. Спустя ещё пять минут он был на центральной площади деревни, если конечно так можно было назвать небольшой, хорошо утоптанный пятачок земли возле дома старосты. Как только он выбежал к нему, сразу замер. К дому было не пробраться, его со всех сторон окружала толпа народа, здесь собралась, наверное, большая половина села. Поодаль стояли и плакали женщины, придерживаемые стариками. «Не пройти, — мелькнула в голове юноши, — Хотя… — он взглянул на высокий забор, отрезающий толпу от одного из земельных участков, — Старик так ничего и не заплатил мне за ремонт его забора, пора вернуть должок». Аран, расталкивая подошедший народ, бросился к калитке дома и, игнорируя удивлённые взгляды, вломился во двор. Быстро пробежав вдоль ограды, прикидывая расстояние, он, подтянувшись, перемахнул через забор и оказался прямо перед носом у одного из охранников барона. Наёмник удивлялся не долго, доли секунды, затем последовал сильный удар в живот, второй, добивающий, окованной кромкой щита в голову, остановил окрик барона. — Стоять! – крикнул полноватый, лысый мужчина в дорогой одежде, — Оставь его. Это сын Арина. После этих слов вся толпа уставилась на него. Конечно, бастард начальника охраны барона, бросившего надоевшую любовницу, как только заметил у ней увеличивающийся живот, а затем убитого в одной из стычек. Наёмник скривился, но приказ выполнил. Поняв, что ему уже ничего не угрожает, юноша осмотрелся. Два десятка закованных в доспехи охранников, отгораживающих толпу и, казалось, готовых врубиться в нее по приказу своего господина, староста - пожилой, но крепкий мужчина, глядящий на него полным сожаления взглядом, Юран - брат его маленького друга, его брат, с которым он в детстве отбивался от соседских мальчишек, с которым пас скот, слушал истории о славных рыцарях и прекрасных принцессах, который недавно женился на прекрасной девушке, ждущей от него ребёнка. Юниан – глава семьи, сгорбленный старик, доживающий последние месяцы, болезнь наконец смогла победить его, и теперь праздновала победу. Больше не было того крепкого мужчины, который наплевав на все слухи, взял его к себе домой и воспитал, не было того мужчины, который катал его на плечах, учил резьбе по дереву и порол за учинённые шалости. Амира – женщина, которая заменила ему мать, выхаживала во время болезней, учила разбираться в травах и, которая сейчас беззвучно рыдала, вцепившись в мужа. Ария – та, которая стала ему младшей сестрёнкой, та, которую он всегда защищал, та, которая подарила ему сплетённый венок из полевых цветов, та… которую он полюбил. На площади были и другие, но ему было на них плевать, единственные дорогие люди сейчас стояли перед ним в полнейшем отчаянии. — Мальчик, что ты здесь делаешь и почему вмешался в разговор? – снисходительно поинтересовался барон. — Я хотел спросить у Юниана, как лучше вскопать огород, — прохрипел Аран, с трудом поднимаясь с земли, удар рукой в латной перчатке не для кого не проходит даром. — Дерзок, прямо как отец, — усмехнулся мужчина, — Спросишь потом, а теперь заткнись, — барон повернулся к старосте. — У меня приказ из столицы - набрать в деревне людей в ополчение. Завтра они должны отправиться в гарнизон, так их вооружат и отправят… защищать империю, — патетично произнёс барон, видя выражение лица старосты он добавил, — И этот, — небрежный взмах рукой в сторону Юрана, — тоже пойдёт. В деревне ходило много слухов о человеке, которому принадлежит эта земля, из которых юноша смог выделить для себя самое важное – барон всегда ставил свои интересы выше других, он не заставлял их платить огромные налоги, но, если кто-то отказывался платить или не мог, его наказывали, вплоть до изъятия скота, имущества или убийства, он выделял людей для охраны деревни, во время опасности набега горцев, он был словно пастух, оберегающий своё стадо, но в любой момент готовый пожертвовать любым из них ради своей выгоды. Юноша не представлял, что делать, он не был глупцом и понимал - если староста и Юниан молчат, значит все аргументы, просьбы, мольбы были уже высказаны и отклонены. Сейчас начнётся отбор «добровольцев» в ополчение. За последнее время империя Роалан ослабила военную мощь и вела дела не огнём и мечом, а дипломатией и толстым кошельком. Частый боевой опыт был только у пограничных отрядов, редких подразделений стражи и кавалерии, остальные части армии довольствовались лишь учениями и давно не пускали крови врагу. Пришло время платить, поскольку на этом участке границы не было необходимого количества людей чтобы отбросить вторженцев, генералы отдали приказ созвать ополчение, в которое, естественно, войдут все «желающие» защитить великую империю Роалан. Скорее всего, некоторые односельчане смогут откупиться, в деревне много талантливых и обеспеченных ремесленников, которые дорожат собой и своими детьми, но семья Риниал больше таковою не являлась. Все деньги были потрачены на лечение Юниана от неведомой болезни, но это ни к чему не привело. Отец семейства доживал последние дни. — Но, господин барон… — начал было староста. — Ещё одно слово, и я вспомню о твоих детях… — глядя на один из своих многочисленных перстней, сказал барон, староста вздрогнул и виновато посмотрел на Юниана, — Не для того я приказал оповестить всех, чтобы выслушивать всё это, — мужчина сделал замысловатый пас рукой, — От деревни требуется сто человек, ремесленники в ополчение не пойдут, мы должны хорошо заработать на этой войне. Толпа зашумела, некоторые были рады, что оказались вне опасности, некоторые начали возмущаться, многие подсчитывали семейные финансы и думали, хватит ли их, чтобы откупиться. Аран же думал, почему не позвали его, барон ведь знал о его существовании и даже один раз лично говорил с ним, почему его не позвали? — Господин, а почему меня не позвали? – прямо поинтересовался он, пока охранники пытались заткнуть галдящую толпу. — Опять ты, — скривился барон, — Так и быть, отвечу. Ты в ополчение не пойдёшь, бастард ты или нет, но ты сын Арина, а он спас мне жизнь. Я чту доги. Считай это благодарностью и подарком твоего папаши. Юноша лишь ошалело заморгал, услышав такое заявление. Потратив несколько мгновений, чтобы отойти от шока, он посмотрел в глаза своего названного брата, ожидая увидеть ненависть, злобу, но не увидел ничего. Юран лишь грустно улыбался, кивнул, и стал искать взглядом кого-то среди толпы. «Какой же я урод, думал, что меня сразу возненавидят, попытаются в чём-то обвинить… Я столько раз выслушивал оскорбления и насмешки от жителей деревни, что забыл слова Юниана, сказанные им, когда я первый раз вошёл в их дом: «Теперь, ты - мой сын и член семьи, никто из нас не даст тебя в обиду» — пронеслась в голове юноши запоздалая мысль, после которой он чётко для себя решил, что должен сделать. — Господин, я хочу заменить собою Юрана. Да, как ремесленник он плох, но, благодаря наставлениям отца, сможет принести Вам доход, — глядя прямо в глаза барона, произнёс Аран. — Что? Заменить? – удивился хозяин деревни, — Решил поиграть в благородство? — мужчина кивнул одному из охранников, и тот наотмашь ударил юношу по лицу. — Повтори, что ты сказал? – улыбнулся барон, склонившись над Араном. Со стороны Арии послышался сдавленный писк, и мать буквально повисла на ней, не дав натворить глупостей. — Я хочу заменить Юрана в ополчении. Я хочу этого сам. Никто не посмеет обвинить Вас в отказе от долга жизни. Вы только выиграете от этого, — прохрипел юноша, глотая кровь, перемешенную со слюной. Барон лишь снова кивнул охраннику. Последовал очередной удар, в этот раз ногой в живот. — Господин… — простонал юноша, когда наёмник вновь замахнулся. Он понимал, если так продолжится, то скоро потеряет сознание и не сможет помочь своей семье. — Хватит, — бросил мужчина, — Запомни, мальчишка, если бы не долг жизни, ты бы уже подох. Хотя… ты и подохнешь. Я согласен, ты заменишь собой этого недоремесленника, — оскалился барон, затем наступила темнота. Деревня Каарил. Вечер. Сознание вернулось скачком. Юноша огляделся и обнаружил себя в доме Риниалов, он лежал на кровати, рядом сидели все члены семьи и тихо переговаривались. Ария, первой заметив, что он проснулся, сразу бросилась к нему и разрыдалась. Он только и мог, что приобнять её и нежно поглаживать по спине. — Аран, — первым заговорил Юниан, — Зачем? — Отец, — мужчина вздрогнул, юноша очень редко так его называл, — Вы - моя семья, вы вырастили и воспитали меня, вы позволили мне жить в вашем доме, когда я умирал от голода, я никогда не отплачу за это. — Глупец! – крикнул мужчина и зашелся в приступе кашля. — Дорогой, ты… — начала было Амира, но была перебита мужем. — Молчи, — Юниан встал с лавки, на которой сидел и молча подошёл к кровати, затем сделал то, чего не делал никогда и то, что не забудет никто из присутствующих – встал на колени и поклонился. — Нет! – крикнул Аран и быстро, но мягко, отстранил Арию, а затем бросился к названному отцу, — Не смей! Ты никогда не кому не кланялся, не смей же и сейчас! Юран, помоги! – парень обернулся к опешившему брату. Когда они вместе подняли Юниана в доме повисла тишина. Никто не знал, что сказать, все были шокированы происходящим. — Я горжусь тобой, — тихо произнёс мужчина и медленно направился к одному из сундуков. В разлипшейся тишине стук откинутой крышки прозвучал, словно раскат грома. — Вот, — мужчина выложил на стол кольчугу с короткими рукавами и одноручный меч в простых кожаных ножнах, — Мне это больше не пригодится, а тебе может. Меч и кольчуга в хорошем состоянии, щит заберёшь завтра утром. — Хорошо, спасибо, отец. Я пойду, мне нужно собраться, — юноша, покачиваясь, направился в сторону выхода. Амира хотела что-то сказать, но была остановлена мужем, Ария продолжала тихо плакать на кровати. Поклонившись, Аран вышел из дома. Миновав половину дороги до дома, он услышал сзади чьи-то торопливые шаги. Обернувшись он увидел запыханного Юрана. — Аран, огромное тебе спасибо. Чтобы я сейчас не сказал – это только всё испортит. Поэтому, спасибо тебе, спасибо, брат, — Юран подошёл и крепко его обнял. — Мы одна семья, — прошептал юноша, глотая подступивший к горлу ком. Сборы закончились очень быстро. Своего имущества у Арана было не много, одежда, пара золотых монет, заработанных на лечение Юниана, но так и не принятых им, тёплое одеяло и прочие мелочи, необходимые в быту и дороге. Через полчаса сумки были собраны, юноша прилёг на кровать, размышляя о прожитой им жизни. Как ни странно, страха, как и сожаления, не было, он не врал, когда говорил, что они - одна семья и был готов эту семью защищать, конечно, можно было сбежать и спрятаться, но тогда он окажется в розыске, а участи Риниалов не позавидуешь. Империя, какая бы прогнившая она не была, всегда карала предателей и дезертиров. Мысли юноши нарушил едва слышный скрип двери и звук шагов. В дверном проёме, освещённом светом Луны, показалась Ария. Девушка была прекрасна, длинные русые волосы спадали по плечам, карие глаза блестели в свете ночного светила, высокая грудь, вздымающаяся от торопливых вдохов. Она была одета в простое синее платье, подчёркивавшее идеальную фигуру и осиную талию. — Ария?! – воскликнул юноша, — Зачем ты здесь? — Молчи, — прошептала девушка, — Ты не должен был… нет… я пришла не за этим, — она на миг сжала маленькие кулачки, а затем потянулась к завязкам платья, но, прежде чем она разорвала последнюю, и материя упала, оголяя тело, Аран уже был возле неё и держал за руку. Его дыхание обжигало, а рука до боли сжимала её запястье. — Нет, — твёрдо сказал он, а затем рывком притянул её к себе и зарылся лицом в пахнущие полевыми цветами волосы, — Нет, — повторил он, когда она попыталась вырваться. — Аран, я не могу просто так отпустить тебя, — прошептала девушка, по её щекам снова бежали слёзы. — Я не позволю тебе повторить судьбу моей матери, — прошептал он, отпуская запястье и обнимая её двумя руками, — Ария, я люблю тебя… всегда любил. Я помню каждый миг, проведённый с тобой. Мы не можем вот так взять и… — юноша не договорил, всё было понятно без слов. — Когда я вернусь, мы поженимся. Обязательно поженимся. Ты ведь выйдешь за меня? – спросил Аран, и сразу получил удар маленьким кулачком по спине, — Я рад, что ты согласна. — А если… — отстранившись и заглянув ему в глаза, спросила Ария. — Я вернусь, обязательно вернусь. Обещаю. — твёрдо сказал юноша и снова обнял свою возлюбленную.֎ ֎ ֎
Северо-восток империи Роалан. Холм Каарун. Восьмая имперская армия. Зной. Единственно слово, которое крутилось в головах десятитысячной армии, ставшей лагерем возле Кааранского холма. Четвёртый день подряд солнце продолжало невыносимо светить, благо, служба снабжения в империи была хороша, к лагерю постоянно подвозились свежие припасы, да и близость реки несказанно помогала. Мимо рядов солдатских навесов, палаток, шатров быстро шёл двухметровый мужчина, закованный в полный латный доспех чёрного цвета, шлем, с забралом, стилизованным под оскаленную волчью пасть, он держал в руках, алый плащ – символ тысячника имперской армии, развеивался за широкими плечами, как ему было не жарко - оставалось загадкой для подавляющего большинства людей. Гигант подошел к кордону штабного шатра, зло оскалившись на требование представиться, одним взмахом руки отбросил солдата на несколько метров и буквально влетел во временный штаб армии. Шатёр, в котором сейчас проходило последнее совещание перед предстоящей битвой и, соответственно, наполненный руганью, криками и оскорблениями, моментально замолк, все присутствующие уставились на вошедшего. Здесь собрались тысячники, начальники отряда снабжения и генерал… Генерал был аристократом из старинного рода, чей герб висел в тронном зале Белого дворца, трусом, занозой в заднице империи и всей армии. Безболезненно устранить его, к сожалению, было невозможно, слишком велико было влияние рода. — Приветствую, генерал Валл, — мужчина ощерился, — Тысячник, Тэнос Миаран, прибыл, — оскал на лице мужчины с каждой секундой становился всё более угрожающим, а чёрные глаза буквально горели неприкрытой ненавистью. — А… — протянул черноволосый мужчина, как обычно выряженный в позолоченную броню и с презрительной усмешкой на губах, — Тэнос… можешь зайти, — покровительственно сказал он. Тысячник вздрогнул, никто не смел с ним так общаться. Не для того он дослужился до нынешнего звания с самых низов, чтобы какой-то аристократишка в позолоченной броне... — Генерал, слухи, ходящие в лагере, правдивы? – подавив вспышку гнева, пробасил мужчина. — Какие слухи? – улыбка стала ещё шире, — Я не ничего не слышал, а вы? – генерал оглядел стоящих возле него людей. Кто-то презрительно улыбался, кто-то стыдливо прятал глаза, несколько человек сжимали руки на рукоятях мечей, — Вот видишь, никто, ничего, не слышал, — выделяя каждое слова, сказал мужчина. Тэнос потянулся к поясу, но, спасибо утренней предусмотрительности, меча там не обнаружил. — Генерал, это – недопустимо. Мы не можем поставить в авангард армии ополченцев! Их сомнут за считаные минуты, у горцев на острие пойдут самые безумные и сильные кланы! Против них сможет выстоять только тяжёлая пехота! – распалялся мужчина, его лицо покраснело и старые, многочисленные шрамы стали отчётливо видны. — Ну и что? – небрежно ответил генерал Валл, — Мы не можем потерять много людей в этой битве, чёртов Лорс уже блистательно разгромил горцев на своём участке границы с минимальными потерями. Я не могу… Да какого чёрта! Почему я что-то объясняю какому-то солдафону?! – Тэнос заметил, как трое тысячников начали вытаскивать свои мечи из ножен. «Чёрт… у них же семьи… я не могу позволить им с позором погибнуть, у нас нет шансов против остальных, да и я безоружен», — мелькнуло в голове мужчины и он, не придумав ничего лучше, подошёл и грохнул рукой по столу. Слава всем Богам – это помогло, его друзья осознали свою ошибку и загнали клинки обратно в ножны. — Их всех убьют! – крикнул тысячник, — Мы должны защищать мирное население, а не губить! – он снова ударил по столу. — Заткнись! – проорал генерал, — Они пойдут в авангарде и, пожертвуя собой, заманят горцев в клещи тяжёлой пехоты. Затем, с флангов ударит кавалерия и отрежет их от основной армии. Пока наша тяжёлая пехота буде окружать и вырезать сильнейших бойцов горцев, кавалерия и лёгкая пехота разберутся с остальными. — Но ведь можно поступить иначе! Достаточно лишь отступить и… — Нет! Ещё одно слово, и ты будешь разжалован до сотника, коим ты и был всего месяц назад, — хлопнув по многострадальному столу, сказал генерал. — Миаран, у нас слишком мало тяжёлой пехоты на этом участке границы. Мы не можем позволить им просто так умереть, а это лишь крестьяне, ещё нарожают, — усмехнувшись добавил Диаран Симартон, бледный, худой блондин, в дорогой, но не подходящей для битвы броне, выходец из ещё одного аристократического рода. На это заявление вскинулись все, оружие вновь потянулось из ножен, аристократ побледнел и выставив руки в примирительном жесте, поспешил произнести. — Прошу прощения, но господин генерал прав. Другого выхода у нас нет. — Отлично! – прорычал Тэнос, срывая с себя алый плащ и бросая его на стол, — Тогда я «пожертвую собой» вместе с ополченцами, — бросив предупреждающие взгляды на своих друзей и покачав головой, вышел из шатра.֎ ֎ ֎
Северо-восток империи Роалан. Окрестности Каарунского холма. Запах пота. Тяжесть кольчуги и щита. Прохладные ветер, который едва спасает от зноя. Меч, норовящий выскользнуть из руки. Страх. Ненависть. Надежда. Ария… Аран стоял в строю таких же, как и он, ополченцев, и ждал приказа о нападении, приказа, который погубит его жизнь. Барон не обманул, утром за ними в деревню явились наёмники и отвели в ближайший гарнизон где их вооружили. Ну как вооружили - отдали старый ненужный хлам, который только напоминал оружие и броню. Затем, дождавшись ещё несколько сотен «добровольцев», их повели в лагерь, раскинувшийся у Кааринского холма, куда стекались другие группы ополченцев. За день до главного сражения по лагерю ураганом прокатилась весть о разжаловании одного из тысячников – Тэноса Миарана – Чёрного Волка, посмевшего дерзить генералу. Не успел лагерь отойти, как разразилась новая буря – оказалось, что ополчение пойдёт в авангарде армии. По началу все начали возмущаться и выказывать недовольство, самые смелые, или глупые, даже пошли к генералу, но ничего хорошего из этого не вышло. Уже вечером их нашли повешенными, а таблички, вбитые рядом, гласили: «Смерть шпионам горцев, захотевшим убить великого генерала Валла». Больше желающих возмущаться не было, в битве был хоть какой-то шанс выжить. Утром, перед началом построения и выдвижением из лагеря случилось новое потрясение. Сотня тяжёлой пехоты, ранее подконтрольной Тэносу Миарану без приказов отделилась от своей тысячи и направилась к «бойцам» авангарда. Аран лично был свидетелем того, как сто человек строевым шагом подошли к своему бывшему сотнику и, в последствии тысячнику, а затем отдали воинский салют. — Вы уверены? – еле слышно ответил им Тэнос. — Да! – проревела сотня глоток, на что мужчина лишь улыбнулся и направился к ополченцам, пехота последовала за ним. Когда же вся армия пришла на место и построилась, Чёрный Волк вышел из толпы людей, которая пыталась выглядеть как строй бойцов. — Слушайте меня! Уже поздно отрабатывать хоть какие-то команды и пытаться стать единым организмом, поэтому… Пехота! Занять первый ряд! – сотня закованных в тяжёлую, чёрную, как смоль, броню, прикрытая ростовыми, башенными щитами вышла и растянулась в длинный строй. Толку от такого манёвра было мало, но все они понимали и поддерживали желание командира дать хоть малейший шанс ополченцам, также, они понимали, что никто из них не выживет. — Мы примем на себя первый удар горцев, а вы постарайтесь не путаться под ногами. Когда же наш строй проломят, а это будет очень скоро, те, у кого есть щиты должны занять наше место и прикрыть остальных, когда и их отбросят всё повторится, если видите, что впереди стоящий устал, замените его. Запомните хотя бы это, и у вас будет шанс выжить, а сейчас… Построиться! – все засуетились и спустя пятнадцать минут образовали подобие строя. Тэнос смотрел на всё с едва прикрытым сожалением. «Спасибо Вам, Тэнос Миаран, за попытку нам помочь, но, к сожалению, всё это бесполезно… Большинство сразу испугается и забудет те простые истины, которые Вы пытались нам донести, а потом начнётся свалка. Да о чём это я… он и сам всё это понимает, но все равно пришёл умирать с нами, ещё и его бывшая сотня, не бросившая своего командира. Что же на самом деле произошло в штабе?» — неторопливо думал Аран. Юноша стоял в третьем ряду, как и те немногие, у кого были хорошие щиты и броня – это позволит им хоть сколько-то продержаться против горцев. «Интересно, а что будет если я выживу и вернусь в деревню? Кого мы позовём на свадьбу? Как назовём наших с Арией детей?» — в голову постепенно начали лезть совершенно бредовые мысли. — Приготовиться! – крикнул Чёрный Волк. Аран встрепенулся и посмотрел вперёд, на несущуюся, дико вопящую армию. «Как это я пропусти начало веселья? – отстранённо подумал юноша, — Как же хорошо, что у них почти нет конницы, или нам бы пришлось… — Сомкнуть щиты! Не бежать! – голос Тэноса слышался словно сквозь толщу воду. Во рту пересохло, колени, трясшиеся с самого начала построения, успокоились. Страха больше не было, осталась лишь твёрдая решимость и слепая надежда. — Приготовились! Аран посмотрел на силуэт командующего, обнажающего кацбальгер и крепче сжимающего ремни башенного щита. «Интересно, что было бы, если у меня тоже был такой щит? Это помогло бы мне выжить?» – поток бредовых мыслей продолжал напирать. Где-то сзади и сбоку пошло волнение по рядам, а затем в небо взмыла волна стрел. Горцы пошатнулись, десятки, сотни получили ранения или погибли, так и не добежав до них. Не успел он сделать и пять вдохов, как очередная волна стрел начала прореживать противника, но враг все равно приближался. — Поднять щиты! Они сейчас метнут топоры! – послышалась очередная команда и все посторонние мысли исчезли, голова стала совершенно пустой, а тело налилось непривычной, необузданной силой. Дальше последовал удар, который едва не расколол щит и дикие вопли раненных и убитых. Аран ощутил, как по его щеке течёт что-то тёплое, а рядом стоящий человек кулём падает на землю. На секунду скосив глаза он увидел тело с торчащим из головы топором. Армия империи понесла свои первые потери, а юноша испытывал только одно – радость, огромную радость, что на земле, окропляя её кровью, лежит не он, а кто-то другой. «Выжить! Убить! Выжить любой ценой!», — было последними мыслями прежде чем две армии столкнулись. Первый ряд тяжёлой пехоты держался секунд пять, затем его проломили. Ополченцы, попытавшиеся было занять его место, были сметены за доли секунды, а затем началась свалка. Аран, прикрываясь щитом рубил всё, что видел, ему показалось, что он даже увидел удивлённое лицо мужчины, с которым они вчера сидели у костра, прежде чем его клинок вошёл тому в брюхо, может это был и горец, но, никто и никогда этого не узнает. Враги упорно продолжали наступление, но увязли в их «строю», им мешали десятки тел, стонущих и шевелящихся под ногами и островки выжившей пехоты, во главе с Чёрным Волком, которые вырезали горцев десятками. Люди, в ещё больше почерневшей от крови броне, стояли и неистово резали, кололи, отталкивали и топтали своих врагов, повинуясь неслышным приказам, прорубались к остальным выжившим братьям. На щит пришёлся удар, едва не опрокинувший юношу, перед ним предстал горец с полностью обнажённым торсом, исписанным узорами из скалящимися морд неизвестных животных, раскрытом в беззубой ухмылке ртом и полными безумия глазами. В руках он держал обоюдоострую секиру, которой нанёс удар. Аран, под напором идущих сзади, был буквально брошен на неожиданного врага, закрылся щитом от очередного удара и вслепую нанёс колющий удар в торс врага. Клинок легко вошёл в податливую плоть и так же легко вышел, не успел юноша высунуться из-за щита, как его врага проткнули двое других ополченцев и тот упал. Не задумываясь над произошедшим, Аран продолжил проталкиваться сквозь своих и чужих, неистово размахивая мечом. Так прошло десять минут, он рубил, колол, падал, поднимался и снова рубил. От его щита почти ничего не осталось один из топоров расколол его. Сейчас парень держал в левой руке небольшой кусок с чудом сохранившимися лямками. Кольчуга была пропитана кровью, нет, его пока не ранили – это была кровь врагов и союзников, кровь друзей и захватчиков. Вот, очередной горец бежит на него, но «натыкается» на кацбальгер Тэноса Миарана, который прошивает его насквозь, несмотря на кольчугу, юноша был шокирован силой гиганта, но удивление продлилось пару секунд, у него были более важные дела. Свалка продолжалась. По земле было тяжело идти, ноги вязли в человеческих телах и болоте, которое возникло благодаря десяткам литров крови, щедро разлитый на плато. Где-то вдалеке слышался стук копыт, но юноша не представлял, где сейчас кавалерия и поможет ли она им. Очередной горец выбежал на него размахивая окованной железом дубиной, но, не добежав метра упал, поскользнувшись на внутренностях своего собрата. Аран, недолго думая, подбежал и ударил его остатками щита в голову, что-то, едва различимо в гвалте сражения, хрустнуло, шея врага неестественно вывернулась, а глаза закатились. Радость очередной победы не продлилась долго, он упустил из внимания огромного горца, закованного в панцирь, расшвыривающего на своём пути всех, даже тех немногих пехотинцев, которые продолжали отчаянно сражаться, и мчащегося в его сторону. Боль пришла неожиданно. Вот, он добивает незадачливого противника, а в следующий миг левую руку будто обдало кипятком, а на плечи навалилась многотонная плита. Он скосил глаза, чтобы проверить руку, но её не было, только фонтанирующее кровью предплечье, с торчащей из него костью. — Неужели… — отрешённо произнёс он, когда тяжёлый полуторный меч обрушился ему на шею. Последнее, что он запомнил – это Чёрный Волк, весь измазанный кровью и, в местами погнутом доспехе, пронзающий не защищённый бок горца. «Прости Ария… я соврал».֎ ֎ ֎
Северо-восток империи Роалан. Окрестности Каарунского холма. Следующий день. Могильщики – неблагодарная и презираемая должность в армии. Могильщиками называли тех людей, который после боя и грабежа хоронили изувеченные тела. Их никогда не трогали ни союзники не враги. Кто-то должен хоронить тела, мор не нужен никому, так, что они и сейчас спокойно ходили по полю битвы, выискивая тела своих и ища возможность поживиться оставшимся добром. — Глер, — гнусаво произнёс худой могильщик в рваном кожаном доспехе, — Как тебе битва? — Паршиво. Чёртов Валл погубил кучу мирного населения! – пробасил высокий, широкоплечий мужчина, облачённый в рубаху, поверх который был наброшен кожаный фартук, — Если бы двое тысячников пехоты и один кавалерии не вмешались, то погибли бы все ополченцы, а кольцо тяжёлой пехоты не успело бы сомкнуться. Хорошо, что горцы превышали нас в численности на каких-то три тысячи, или пришлось бы худо. — Да, ты прав, но кого волнует мнение могильщика, — рассмеялся мужчина в рваном доспехе, — Смотри, кто-то шевелится! – бросил он и метнулся вперёд, где и замер. — Живой! Здесь живой! – проголосил могильщик. — Чего ты так кричишь, наверно кто-то из ополченцев, сейчас позову доктора, — сморщился Глер. — Какай к Дьяволу ополченец! Это – Чёрный Волк – Тэнос Миаран! Скорее сюда! Могильщик на мгновение замер, а затем на огромной скорости бросился к бывшему тысячнику. Тот лежал на спине и хрипло дышал, доспех был весь во вмятинах, щита, как и шлема, не было, в правой руке он сжимал сломанный кацбальгер, а в левой - кинжал с широким лезвием, всё лицо и волосы были в крови. — Жив! – прокричал могильщик, — Доктора!