Чонгук-и, поцелуй?

— Чонгук-и, поцелуй, — канючил в который раз Чимин, указывая пальцем на свою щёку. Чонгук на этот жест со стороны любимого хёна, как и всегда, реагировал только своей фирменной кроличьей улыбкой и совсем не торопился выполнять просьбу. Чимин привычно быстро успокаивался, после чего картинно разочаровано вздыхал и обещал, что больше неблагодарного макнэ едой за свой счёт угощать не будет. И, конечно же, обещание это не сдерживал, потому что ни в чём не мог отказать любимому донсэну. Надо отметить, что Чонгук у Чимина был не только любимым донсэном, но и просто объектом влюблённости с самого начала их официального знакомства в общежитии, когда Пак с большим чемоданом в руках и одетый в ужасно безвкусную одежду, замялся на пороге будущего жилища, увидев потрясающе красивого "хёна" и с ходу представив как этот "хён" будет называть его миленьким донсэном, заботиться и поддерживать, обнимая своими большими руками. В общем это была любовь с первого взгляда, и вовсе не важно, что на тот момент Чонгук был не таким уж и красивым, а выглядел обычным подростком в период пубертата, который ярко выражался россыпью прыщей и детской непропорциональностью черт лица. Чонгук ещё даже не закончил расти (хотя уже был немного выше Чимина). Он оказался вовсе не хёном, а был его младше аж на два года, и к тому же являлся макнэ группы. Но всё это Чимина не смутило, ибо только увидев Чона впервые он твёрдо решил, что этот парень с обаятельной улыбкой и огромными невинными глазами должен принадлежать только ему. Месяцы шли, и Чимин с Чонгуком очень сблизились: всегда ели вместе, много общались, благодаря неиссякаемому количеству общих тем по интересам, и даже иногда спали на одной кровати (сначала потому что младший часто плакал, скучая по дому, и Чимин оставался чтобы утешить его, а потом уже просто по привычке). Они любили поболтать перед сном, а ещё спать вместе было комфортно и тепло. Однако Чимина столь близкие с макнэ отношения, так и норовящие выйти за рамки дружеских, полностью не удовлетворяли, поскольку ему хотелось младшего прибрать к рукам полностью и без остатка. Но вот загвоздка: макнэ всё ещё был несовершеннолетним, и старший хоть и чувствовал ответную заинтересованность, но спешить с действиями не торопился, оставаясь в рамках приличия. Хотя иногда ну очень хотелось поцелуев. Особенно в моменты, когда они спали вместе и Чонгук прижимался к Чимину со спины, закинув свою тяжёлую и горячую руку ему на талию. Бывало, от таких совместных ночей Чимин не на шутку возбуждался, из-за чего приходилось от Чонгука сбегать, дабы помочь себе получить разрядку и успокоиться. На утро Чимин рассказывал макнэ, что тот его сам спихнул с кровати во сне или придумывал другие отмазки, объясняющие его отсутствие рядом. Чонгук, видимо, этим рассказам верил, потому что часто виновато смотрел в пол и закусывал нижнюю губу. Время от времени Чимину казалось, что младший всё же что-то подозревает, когда виноватый вид в редкие моменты сменялся на шкодливую, еле заметную, ухмылку. Но он предпочитал об этом не думать, убеждая себя в том, что Чонгук ещё маленький и не может иметь в виду что-то пошлое. Однако в последнее время мысли про "маленького Чонгука" становились всё менее актуальными, поскольку тот начал вести себя подозрительно провокационно. Провоцировал Чонгук Чимина разными смущающими действиями, начиная безобидными на первый взгляд шуточками о "сексуальности хёна", заканчивая смачными шлепками по хёновой заднице (весьма напоминающими открытое домогательство). Пак мысленно продолжал и на это отмахиваться, ведь даже если Чонгук на что-то и намекает, то Чимин, который хоть и не был против такого поворота, зелёный свет дать всё равно не мог, так как совращение несовершеннолетних карается тюрьмой. Совесть тоже мешала, поэтому приходилось спать вместе с макнэ куда реже, чем хотелось бы. Тем не менее совесть и страх перед законом стали отходить на второй план, когда Чимин начал замечать всё больше внимания на подросшего Чонгука со стороны девушек. Чимина в такие моменты ужасно раздражали все особи женского пола, жадно, как ему казалось, разглядывающие его донсена. Чимину так хотелось назло взять и прямо у них на глазах впиться в губы младшего, переплетая языки, и показать, что Чонгук принадлежит только ему одному. Но вот беда: агентство такой шаг явно бы не одобрило, да и макнэ неизвестно как на подобный порыв отреагировал бы. Чимин продолжал сокращать количество совместных ночей с Чонгуком в одной кровати чтобы проще было бороться с искушением (и возбуждением), этим самым отталкивая младшего от себя, но в то же время не прекращая его усиленно опекать, одаривать похвалой и держать в поле зрения, поскольку планы на их будущую совместную счастливую жизнь старший не отменял. Главное — дождаться совершеннолетия, до которого оставалось всего-то несколько месяцев, а там можно и тяжёлую артиллерию в виде невероятно толстых намёков начать применять. Несколько месяцев стали сущим адом для Пак Чимина, поскольку из-за нарастающий популярности возрастал и интерес аудитории к Чонгуку. Иногда из-за этого Чимин про себя проклинал успех группы, к которому раньше так стремился. Это были мимолётные мысли, но настроение могли подпортить на весь последующий день (или несколько дней). Чимин из последних сил держался от бурных выражений своей закипающей ревности, слыша, как на сцене рядом стоящие певички перешёптывались, обсуждая Чонгука и пытаясь разглядеть его получше. Иногда он всё же позволял себе собственнические замашки, трогая шею или талию макнэ. Практического эффекта все эти жесты не давали, зато Чимин мстительно думал о том, что другие могут обсуждать Чонгука сколько хотят, продолжая смотреть на него издалека, в то время как сам Чимин может находиться к нему непозволительно близко и безнаказанно нарушать его личное пространство. Возможно, это было глупо и по-детски, зато приносило старшему временное успокоение. До тех пор, пока одна известная телепрограмма не вызвала у него просто шквал эмоций. Ничто не предвещало беды. Хосок, Тэ и Джин болтали и хрустели чипсами, глядя любимое шоу с айдолами, где гостями была очередная девчачья группа. Чимин же слушал программу вполуха, просматривая новостные ленты в соцсетях через смартфон, пока не уловил в образовавшийся тишине (похоже, что одногруппники притихли, услышав о ком идёт речь) тираду одной из певиц о том, какая она большая фанатка Чонгука из BTS, и как сильно он ей нравится "как мужчина". Ведущий с остальными девушками начал улюлюкать, после чего добавил несколько одобрительных слов в контексте того, что такая красавица вполне имеет все шансы стать ближе к объекту своих воздыханий. Чимин был готов взорваться от негодования, и успокоить его могло только одно: непосредственная близость к его Чонгуку. К вечеру Чимин незаметно перетёк в комнату к младшему и оповестил, что остаётся в ней спать. Чонгук такой новости был удивлён, поскольку уже несколько месяцев хён упорно умудрялся отвертеться, когда макнэ звал его чуть ли не прямым текстом поспать вместе. Однажды Чонгук даже пустил слезу, делая печальный вид, который требовал немедленного утешения, и хотя в тот раз Чимин, купившийся на уловку, остался с ним, но как только младший уснул, Пак сбежал. Чонгук был опечален, не найдя утром хёна бод боком, но вида не показал - гордость не позволила. Надо ли говорить, что Чонгук в этот раз решил отыграться, обняв Чимина покрепче, во-первых, чтобы не сбежал, во-вторых, кто его, глупого хёна, знает, когда он там ещё так снизойдёт и, в-третьих, это было чертовски приятно. А Чимин был только и рад прижаться к телу макнэ. Грудь Чонгука грела его спину, а эго его грелось от того, что младший снова к нему так близко, в то время как девица с телешоу может только грезить о подобном. Чимин прибывал в своих мечтаниях, разбавленных ехидными мыслями, какое-то время, пока не почувствовал стояк. Не свой. Чонгук теперь не только грел его спину своей грудью и прижимал согнутые ноги к согнутым в такой же позе ногам хёна, но ещё и упирался в него своим вставшим членом через ткань нижнего белья. Чимин слегка поёрзал, убеждаясь в том, что это не игра его больного воображения и является именно тем, чем кажется, и буквально почувствовал, как его лицо начинает гореть. — Чонгук, — полушёпотом позвал он. Ответа не последовало. — Ты спишь? И снова тишина. "Да что ему такое снится?" — недовольно подумал Пак, начиная ревновать Чонгука к его же сновидениям. Теперь заснуть Чимин и не надеялся, глаза его чуть ли не вылезали из орбит от удивления и смущения, а чувствуя сзади не спадающее возбуждение макнэ он уже неплохо возбудился и сам: кровь приливала к члену и двигать тазом хотелось нестерпимо. Самым простым вариантом был побег, как и всегда, когда Чимин испытывал эрекцию рядом с Чонгуком. Но на этот раз в ситуацию добавились несколько новых деталей: рука макнэ была зафиксирована на Чимине сильнее обычного, а в голове старшего всё ещё звучали голоса нахальной девицы и ведущего из телешоу, подстёгивая его на действия, о которых он может пожалеть. Пока Чимин лихорадочно соображал и нервно облизывал губы, возбуждение продолжало нарастать и затуманивать мыслительный процесс. В итоге его разум полностью накрыла пелена желания и он решил, что самой отличной идеей будет удовлетворить свои физиологические потребности прямо здесь. Авось Чонгук продолжит крепко дрыхнуть и ничего не заметит, а Паку будет гораздо приятнее кончить, чувствуя упирающийся чонгуков член сзади, нежели в одиночестве, глядя на унылую кафельную плитку в ванной. С такими мыслями Чимин аккуратно скользнул ладонью под резинку своих трусов. Чимин старался шевелиться как можно меньше, чтобы не разбудить донсэна, но из-за этого движения получались слишком слабыми и не приносили желанного удовольствия. Он закусил нижнюю губу и издал тихий стон от досады. — Чем ты там занимаешься, Чимин-и? — жарко прошептали ему в ухо. Чимин чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он тут же запаниковал, перебирая варианты как будет оправдываться, и остановившись на одном уже открыл рот, чтобы проговорить его, как ладонь Чонгука за долю секунды резко скользнула по его предплечью вниз, спустившись прямиком к промежности. У Пака все мысли разом из головы вылетели, а ловкие пальцы младшего уже принялись ощупывать вставший член, ощутимо задевая набухшую головку и размазывая по ней уже успевший выделиться предэякулят. Чимин не мог произнести ни слова, он лишь хрипло и тихо застонал в ответ на ласки, едва сдерживая голос, чтобы за тонкой стенкой его не услышали, а Чонгук надрачивал ему, сильно прижимаясь сзади и, уткнувшись носом в волосы, жадно втягивал запах своего хёна. Когда Чимин опомнился, вынырнув из состояния внезапно нахлынувшей эйфории, испытанной от неожиданных ощущений, кровать почти ходила ходуном, потому как к манипуляциям руки Чонгука добавились его ощутимые толчки пахом, а сам Чимин неосознанно двигал бёдрами в заданном макнэ ритме. Поняв, что потребности младшего остались без внимания, Чимин поспешил это исправить. Шипением и какими-то невнятными обрывками слов он умудрился заставить Чонгука ослабить хватку и повернулся к нему грудью. Теперь лица парней были так близко, что оба чувствовали рваное и горячее дыхание друг друга. Чимин слегка согнул колени и спустил свои брифы, быстро избавившись от них, закинул ногу на бедро макнэ и максимально приблизил свой пах к его. Чонгук замешкался от неожиданности, и Чимин, не теряя времени даром, резко, так что ткань слышно треснула, сдёрнул его бельё до колен и тут же взял в руку оба пульсирующих члена вместе. Чонгук, наконец сообразив, что длины маленьких пальцев хёна не хватает, чтобы достаточно обхватить оба органа, принялся усиленно помогать, делая их соприкосновение максимально плотным и энергично двигая рукой. Чимин почувствовал, что вот-вот кончит от такой мощной стимуляции и решил во что бы то ни стало получить поцелуй макнэ. Он торопливо приблизил своё лицо к его, столкнувшись носом о нос Чонгука, нащупал его губы своими и буквально прилип к ним. Младший и не думал сопротивляться, только приоткрыл рот побольше, стараясь расслабить челюсть, чтобы хён мог делать то, что ему хочется. Ещё через несколько минут усиленного трения, пыхтения и влажных смазанных поцелуев, наступила развязка и парни кончили почти одновременно. Они немного отстранились друг от друга, разомкнув общий колодец ладоней и освободив из него оба члена, и продолжили их лениво и не ритмично стимулировать, позволяя выталкиваться остаткам спермы. Восстановив мерное дыхание, Чимин приобнял Чонгука и положил голову ему на грудь, а тот прихватил Чимина за талию, слегка прижав его тело к себе. Старший даже немного удивился такому жесту, зная, насколько макнэ не любит ощущение пота, и как ему должно быть хочется рвануть в душ. — Ты не спал, засранец мелкий, — усталым, но до безобразия довольным голосом констатировал Чимин. — А ты догадливый, — весело ответил Чонгук. Они понежились в объятьях друг друга ещё некоторое время и всё-таки отправились мыться. Сменив постельное бельё, Чимин с Чонгуком улеглись в кровать, не удосужившись даже выключить свет. — Я такой ужасный хён, — протянул Пак. — Совратил своего милого, невинного донсэна. — Не такого уж и невинного, — хитро улыбнулся Чонгук. — Что это значит? — тут же насторожился старший. — Ты делал это с кем-то ещё?! — Нет! Я не это имел в виду, — начал объясняться макнэ. — Тогда что? — скептически поднял брови Чимин. — Ну, как бы, я представлял всякое такое. С тобой. — краснея до кончиков ушей признался младший. — Оу. Они оба затихли, пристально глядя друг другу в глаза, а потом начали глуповато хихикать. Чимин успокоился первым и задал свой самый волнующий вопрос: — Чонгук-и, теперь ты меня будешь целовать? Чонгук ничего не ответил, только быстро сократил дистанцию между их лицами и прижал свои губы к желанным губам любимого хёна.