Expectation

      Яркий свет от монитора и кромешная тишина. Меня окутывает вязкий дым дешевых сигарет. Судорожное дыхание, мурашки по коже, внезапное тепло внутри.       Я слышу, как в соседней комнате ворочается берлинская шлюха, пытаясь уснуть после долгого насилия. Но мне похуй. Я с упоением разглядываю каждое его фото, вглядываюсь в большие глаза, нахальную улыбку, в черные, словно ночь, волосы. Теперь их нет. Он их сбрил специально, мне назло. Он знал, как я их любил, как у меня вставало, когда он просто прижимался головой мне в плечо. Как я хотел…       Рука тянется к мышке. Включаю его последний батл и вижу, как он обнимается с каким-то американцем и как мило улыбается в камеру, представляю себя рядом с ним… Я представляю, как прижимаю его к себе, хватаю его за запястье и увожу куда-то в тень и делаю с ним все что захочу. Корчусь от стыда.       Резким рывком встаю из-за стола и машинально иду на балкон. Холодный воздух на мгновение помогает отвлечься и успокоится. Очередная затяжка густого дыма расслабляет, но я понимаю, что если курить много, то я скоро сдохну.       Ночной Берлин возвращает мои воспоминания, погружая меня в ад, но я не могу оторвать взор от этих горящих огней и невысоких зданий. Я вспоминаю, как мы с моей девочкой убегали от толпы гопников по узеньким улочкам, как бухали дешевым вином, как я затащил его за дом…       То ли противно, то ли приятно. Вспоминать былое стало для меня каким-то фетишем. Это единственное, что у меня осталось от моего «друга».       — Господи, как же я ненавижу это слово, — выкуренный окурок летит вниз.       Миро был мне другом когда-то, чуть ли не братом, но потом эти отношения стали обретать нездоровую окраску. Нормально ли представлять своего бро в роли своей девочки? Я полюбил сначала как репера, потом как своего «брата по разуму», а потом как ту шлюху с Берлина. Хотя нет. Как свою маленькую девочку с длинными ресницами, хоть и знал, что он ей не является…       Вторая сигарета.       Теплый апрельский воздух, сладкий запах цветущей сирени и ночная тишина. Никого. Он лежит подо мной на ледяной скамейке, а я держу его руки.       — Мой хороший… — я пьян, я пьян в говно. Я не контролирую себя, я не хочу себя контролировать…       — Дима, ты чего? — он смеется, но в глазах, я помню, была паника.       Зажимаю ему грубо рот, от чего он взвизгивает и начинает извиваться словно змея.       — Тише. — Я прижимаюсь к нему, придавливая его. Он смотрит прямо на меня и пытается свободной рукой убрать мою ладонь. Наклоняюсь еще ближе и касаюсь его шеи своим носом. Я чувствую, как его тонкое тело как будто ломается, я чувствую, как бьется его сердце загнутой канарейкой.       Освобождаю его руку и рот. Просто хотелось посмотреть на его реакцию.       — Дима, ты что творишь? — голос звучал тихо и немного дрожал. Я наверное сломал его психику, ведь взгляд у него был пустой и словно стеклянный, не живой.       — Ничего особенного. — Мной сейчас руководит алкоголь и тупая похоть, но я никак не хотел причинить ему вред, а тем более боль.       Апрельское небо полностью затянулось тучами, и было сложно разглядеть его лицо, но я убеждал себя, что он точно улыбается. Мои ледяные руки проникают сквозь его футболку, а он невольно втягивает живот и охает.       — Дима, ты пидор?       — Возможно.       Флешбек в моей голове резко кончается, когда я слышу, как встала моя шалава. Она стоит сзади в одной рубашке и ждет меня.       — Сними эту рубашку, — грубо говорю я, пытаясь найти еще сигарету.       — Прямо здесь? — игриво спрашивает она.        — Да, блять. — вскрикиваю я. — Снимай рубашку, одевайся и пиздуй домой, сука!       Эту белую рубашку я запихал на самую высокую полку шкафа. Как эта сука нашла ее в темноте?       Жду на балконе громкий хлопок дверью, мерзну уже полчаса, но жду.       — Урод! — писклявый голос доносится из прихожей и этот долгожданный хлопок дверью. Победа.       Вырываюсь из балкона и несусь в комнату, где валяется эта рубашка, мятые купюры, пустые бутылки красного вина и включенный комп.       — И нахуя она ее достала? — поднимаю заветную рубашку и прижимаю к себе. Это рубашка залупоглазого. Он ее забыл, когда съебывал с моей хаты.       — Отдам если встречу… — вру себе. Ее я даже ему не отдам.       Аккуратно складываю ее и закидываю в шкаф. Подхожу к компу и ахуеваю.        Тело трясет, внутри появляется жар, а во рту появляется сухость.        «Дим, привет». От Саши Ресторатора.