Защекочи меня до невозможности!

      Дыхание Чимина мягко, словно призрак бродит по шее Юнги.       Лучи запоздалого утреннего солнечного света заглядывают сквозь жалюзи, чьи маленькие пластинки отбрасывают свет на щеку Чимина. Одна его рука протиснулась под головой, как импровизированная подушка, а другая была закинута над его головой, и челюсть расслабленно приоткрылась, маленькая лужица слюнок спасалась бегством от его губ, чтобы присоединиться к его же руке.       Юнги сдвигается, лёгкая дрожь пробегает по его спине, когда холодный воздух дует на его ноги. Он прижимается к краю стёганого ватного одеяла, закатывая глаза, когда встречает сопротивление. Чимин захватил все покрывала, обернув вокруг своего тела, словно кокон.       Тихонько ворча про себя, Юнги медленно распутывает простыни с тела Чимина, скользя пальцами под Чимина, чтобы осторожно вытащить покрывала из его хватки и из-под его тела… потому как сколь неохотно Юнги было признаться в этом, но у него огромная, трепетная слабость к Чимину. Юнги не хочет его разбудить, даже если он — жадный, маленький, одеяльный скупердяй.       К счастью, Чимина не так сильно волнует суматоха: он спал, как бревно, всё то время, пока Юнги был знаком с ним. Чимину даже удавалось беспробудно спать в старой квартире Юнги, прежде чем они вдвоём съехались вместе. Юнги вспоминает, как они вдвоём ютились на одной и той же односпальной кровати, их ноги путались, дыхание смешивалось, Чимин излучал жар сквозь тонкий барьер своей одежды.       Юнги пододвигается ближе, плотно натягивая покрывала на них обоих. Он скользит пальцами по мягкому изгибу талии Чимина, сжимая руки в кулаках, захватывая мягкую ткань рубашки парня. Столь близко, что Юнги может уловить аромат геля для душа Чимина — землистый, с оттенками чего-то лёгкого и чистого. Юнги выбрал его для него.       Чимин извивается во сне. Он прислоняется ближе, пальцы ног сжимаются напротив голени Юнги, кондиционер раздувает густые пряди чёлки Чимина около лба Юнги.       Юнги меняет хватку на рубашке Чимина… это кажется немного необходимым, немного отчаянным — то, как он цепляется за него. (Комок встал поперёк горла в то время, как его взгляд цепляется за мягкие линии щеки Чимина и его пухлые губы алого оттенка.) Но не похоже, что Чимин собирается проснуться и стать тому свидетелем, поэтому Юнги считает, что это не имеет особого значения. Юнги скользит пальцами по впадинке ключицы Чимина, обнаженной над воротником его рубашки. (Он такой красивый, Юнги просто хочет поцеловать его лоб, скулы и веки, почувствовать, как ресницы Чимина трепещут на его коже, когда он осознанно заставляет их порхать.)       Юнги перебирает пальцами по ключице Чимина. Он немного удивлён, когда тот ёрзает напротив него, его губы распахиваются от стона.       Юнги вскидывает брови. Он задумывается на секунду, что в мире побудило его к этому… прежде, чем вспоминает, что шея Чимина адски чувствительна к щекотке.       О, да. Юнги всё хотел попробовать это.       Он скользит пальцами под кромку Чиминовой рубашки. Он едва заметно касается мягкой впадинки его животика, слегка ныряя в ямочку пупка, и едва ли большого количества мягких волосков чуть выше края его шорт. Юнги зарывается носом в пушистые Чиминовы волосы, что почти парят в воздухе над головой парня от статического электричества, и вдыхает аромат дождя.       Чимин ёрзает, простыни шелестят, ещё один задыхающийся маленький стон срывается с его губ. Юнги ухмыляется, утыкаясь своим носом в Чиминову макушку.       Когда Чимин начинает приходить в сознание, он что-то неразборчиво бормочет в изгиб шеи Юнги.       — Что такое? — хихикает Юнги.       Чимин мурлычет. Юнги снова перебирает пальцами по животу парня, прижимая кончики пальцев достаточно сильно лишь для того, чтобы надавить на кожу. Реакция, которую он получает, — это что-то вроде хихикания, руки Чимина поднимаются, чтобы слегка толкнуть плечи Юнги. — Это щекотно, — говорит он, что звучит лишь незначительно чётче в сравнении с прошлым разом.       — Так? — спрашивает Юнги. Он скользит рукой по изгибу талии Чимина, вибрируя пальцами по коже. Из Чимина вырываются стоны, и Юнги не может с уверенностью сказать, что то был стон протеста или удовольствия или чего-то ещё, совсем иного характера… пока он не чувствует, как Чимин вскидывает бёдра, упираясь в бедро Юнги.       Он ещё не очень-то твёрдый, Юнги не задумывается, но ощущение от полувозбуждённого члена напротив его бедра безошибочно, Чимин толкается бёдрами, сонно выписывая маленькие круги рядом с Юнги, его губы растянуты в улыбке, из его рта вырываются маленькие стоны вперемешку со смехом, когда Юнги щекочет его.       И, честно говоря… Юнги полагает, что это настолько же очевидно в качестве ответа, как если бы он спросил его об этом.       Чимин мычит ему на ухо: — Юнги, — когда обнимает того за шею, прячась в изгибе плеч Юнги.       — Утречка, — произносит Юнги. Он по-прежнему держит руку на животе Чимина, прижимаясь поцелуем ко лбу парня.       — Почему ты меня щекочешь? — спрашивает Чимин… Юнги должен перестать смеяться над тем, как глупо звучит голос Чимина: на половину — проснувшийся и на другую — плаксивый.       — Потому что, — отвечает Юнги, гладя рукой по спине Чимина, постукивая пальцами по выступающим Чиминовым позвонкам. — Я уверен, что тебе это нравится.       Бёдра Чимина подрагивают, его дыхание застревает в горле. — Ум, — его плечи напряглись, его глаза распахнулись.       — Всё в порядке, — говорит Юнги. Он слабовато сжимает пальцы в кулак на спине Чимина. — Всё в порядке, не волнуйся.       Когда лицо спрятано в шее Юнги, Чимин спрашивает: «Не странно?» — его голос ломается, когда он задаёт вопрос, дрожа от сонливости и уязвимости.       — Не странно, — произносит Юнги.       Чимин тянет за ткань рубашки Юнги, его дыхание, что касается кожи Юнги, становится частым и горячим.       — Ну, тогда… не останавливайся.       Юнги дышит запахом Чиминового шампуня, энергия по-ленивому стучит в его венах, и как-то его мышцы расслабляются, мягко вжимаясь в матрац. Он рисует узоры на коже Чимина лёгкими прикосновением к ней, а Чимин извивается. Он тяжело выдыхает в горло Юнги, когда тот выводит спирали над мягкой кожей бока Чимина, очерчивает маленький след из волос чуть ниже его пупка. Чимин трясётся в его объятиях, бёдра, вернувшись к привычной жизни, снова подрагивают.       — Мило, — бормочет Юнги. Он спускается пальцами под линию пояса Чимина, почёсывая выступающие тазовые косточки Чимина. И тот изгибается, натягивая ткань рубашки Юнги, когда хихикает, из его рта вырывается смех. Юнги делает всё возможное, чтобы удерживать Чимина в неподвижном состоянии, пока другая рука проползает под плечами Чимина, и Юнги крепко прижимает его к груди, когда пробегает пальцами по мягкому животику парня, тот, выписывая маленькие круги, трётся о бёдра Юнги.       — Это настолько приятно, дорогой?       Чимин бормочет что-то в кожу Юнги. Но даже если бормотание слишком неразборчиво для того, чтобы Юнги понял, он отчаянно вверх-вниз качает головой. Юнги скользит рукой вверх по рубашке Чимина, проходясь по рёбрам и над мышцами грудной клетки, теребя один из сосков Чимина.       Его член сильнее трётся о бедро Юнги. То, как он двигается, невероятно очаровательно, — выписывая вялые маленькие круги с бёдрами, утопая подушечками своих пальцев в плечах Юнги. — Да, — он задыхается, достаточно громко для того, чтобы Юнги смог разобрать это слово без надобности в том, чтобы Чимин отнял лицо от его плеча. — Да.       Юнги поглаживает ладонью по плечам парня, широко огибая их.       — Ты хочешь, чтобы я коснулся тебя? — спрашивает он, когда он порхает подушечками пальцев по рёбрам Чимина.       — Неа… нет, — бормочет Чимин. Он кусает Юнги в изгиб шеи, зубы мягко прижимаются к месту, где неровно бьётся пульс парня, просто под поверхностью его кожи. — Просто хочу…       Когда тот нерешительно произносит, Юнги с ухмылкой на губах предполагает: — Кончить в штаны, как пятнадцатилетка?       Слабо, не прерывая ритма движений своих бёдер, Чимин поднимает руку и ударяет Юнги по лопатке. — Заткнись, — произносит он. Слово не жалит — следует признать, оно, вероятно, не было бы сказано в нормальных условиях, — но почти невозможно обидеться, когда звучание голоса Чимина выходит таким светлым и хриплым и абсолютно чертовски очаровательным, как это и происходило в данный момент.       Юнги ухмыляется в волосы Чимина. Он поднимает рубашку парня даже ещё дальше, пока у него не появится возможность скользить пальцами по ключицам Чимина и по его соскам. Чимин взвизгивает, подскочив, вжимаясь в Юнги с чуть большим рвением, трётся больше и медленнее о его бедро… и затем Юнги скользит пальцами в его подмышку, и тот пронзительно вскрикивает.       Юнги всё ещё держит Чимина, когда тот извивается, отчаянно цепляясь пальцами за его спину, звуки, льющиеся из его рта, больше не похожи на смех. Чимин просто стонет на груди парня, сжимаясь, придвигаясь ближе, вплетая пальцы в волосы Юнги, когда тот его щекочет, прижимаясь кончиками пальцев к бархатно-мягкой коже подмышек Чимина. Его бёдра от возбуждения обрушиваются на Юнги в неровном ритме; его голос искажается до высоких нот; от желания штаны становятся тесными — и прежде, чем Юнги осознаёт это, пальцы на ногах Чимина поджимаются, бёдра сдавливают Юнги в тисках крепкой хватки, когда тот, всё ещё распалённый желанием, кончает, мяукая имя Юнги в раковину его уха. ———       — Как я этого не заметил?       Чимин ошеломленно смотрит на потолок, пальцы одной руки переплетаются с Юнгивыми. — Хах?       — Прошло, вроде как, два года с тех пор, как мы начали встречаться, как я никогда не замечал, что тебе нравится, когда тебя щекочут?       Когда Юнги бросает взгляд, он видит яркий румянец на коже Чимина. — Ну, э-э… — произносит тот.       Юнги переворачивается на бок, к нему лицом, всматриваясь в Чимина, который преспокойно избегает его взгляда. Тонкий блеск от пота по-прежнему скользит по его лбу, его подводка для глаз с предыдущей ночи размазалась вдоль нижней линии его ресниц. — Хосок щекочет тебя буквально всё время.       Чимин пожимает плечами, его румянец становится только темнее. — Больше нет, — говорит он. Когда Юнги поднимает бровь, тот продолжает, — я… сказал ему… прекратить.       Юнги прыснул. — Как, каким образом, говоря ему: «Хоби, ты не можешь меня больше щекотать, потому что из-за тебя у меня стояк»?       Чимин натягивает простыни поверх рта и щёк, как будто это скроет его румянец или то, как едва ли нелепо он бессвязно произносит: — Я имею в виду…       Юнги взрывается в хриплом смехе, откидываясь на подушки и цепляясь за свой живот. — Господи, какой пиздец, — говорит он, едва произнося слова из-за собственного смеха. — Ты сказал Хосоку, что если он пощекочет тебя, то у тебя встанет.       — Юнги, — прохрипел Чимин, пряча своё лицо под простынями.       — Нет, нет, остановись, Хоби, пожалуйста… — смеётся Юнги, выставив руки перед собой, — у меня от твоих действий эрекция!       Вместе с этим Чимин сбрасывает покрывала с лица и несётся прочь из постели. — Юнги, ты такой мудак…       Юнги склоняется над краем кровати, хватая Чимина за запястье. — Эй, извини, — говорит он, из его рта всё ещё вырывается несколько смешков. — Я просто подумал, что это будет смешно. — Чимин сверлит его взглядом, уголки рта хмуро опущены вниз. — Думал о выражении на охеревшем лице Хосока… — из него вырывается ещё один смешок. — Но с тобой всё в порядке, Чимин.       Он слегка дёргает запястье Чимина, и без особого сопротивления Чимин падает на кровать, скрестив руки: — Я люблю тебя, тупица, — Юнги обнимает Чимина за талию, притягивая его ближе. — Все твои до задницы странные ебучие кинки прекрасны.       Чимин поворачивается, хмурится и легонько выдыхает поток воздуха в глаза Юнги.       Юнги шипит, набрасываясь, чтобы ударить Чимина в бедро. — Какого хрена?       Но затем Чимин наклоняется, чтобы слегка поцеловать его в губы. Это не особо долгий поцелуй или особенно глубокий, но Чимин тянется и свободно пропускает пальцы сквозь пальцы Юнги, а тот просто охерительно млеет. — Я тоже тебя люблю, — говорит Чимин, когда он, наконец, отрывается от него. — Но у меня сперма в моих грёбаных шортах, и я хочу пойти принять душ.       Юнги улыбается, слегка толкая плечи Чимина. — Иди, — говорит он.       Чимин с заминкой съезжает с постели, похожая ухмылка пьяно расползается на его лице. — Хотя, ты можешь присоединиться ко мне? — предлагает он, сложив руки за спиной.       Юнги на мгновение раздумывает, рассеянно глядя на причудливую нитку на стёганом ватном одеяле. — Да, хорошо, — говорит он.       Улыбка Чимина становится ещё чуть шире, ещё чуть ярче. Он перекатывается на пятки и немного подскакивает.       — Хорошо, — говорит он. — Давай же.       Юнги начинает сползать с постели так же, в то время как Чимин бросается к двери ванной комнаты. Мгновение спустя он слышит всплеск воды, и рубашка Чимина, брошенная случайным образом, падает в дверном проёме. Чимин высовывает голову, сверкнув перед Юнги полоской рёбер в процессе.       — Кстати, Юнги? — спрашивает Чимин.       — Ага? — отзывается Юнги, спуская ноги с края кровати.       — Выражение лица, которое сделал Хосок, было таким, — он выпучивает глаза до тех пор, пока те не становятся размером с четвертаки, рот преобразовывается в тонкую, ровную линию, сквозившую настороженностью.       Юнги смеётся. — Я люблю тебя, — произносит он.       — Это потому, что я потрясающий, — отвечает Чимин, стреляя в Юнги «знаком мира» и исчезая в ванной. Отброшенное нижнее белье Чимина выскальзывает из ванной, пока Юнги смотрит, обхватывая простынями свою талию. — Теперь поторопись и иди сюда! — кричит он.       Смех Юнги прорывается сквозь дыхание, он зачёсывает волосы, убирая от своих глаз, и встаёт.