красный свет

      на заводе огонь отражается. на заводе жар как свет красный.       а кто-то ещё у ворот крик слышал да слова молебные., а впереди — земля обетованная. «солдаты! не стреляйте в народ!» хоругвями кровь вытирали, по льду бежали! скорее! последнего залпа не миновать!       а на мосту кони были, снег да люд топтали копытами. шашки улановские свистели. громко!       а на васильевском — не холодно, не зима. пальто нараспашку — пули горячие. снег холодный. баррикады высокие. до неба.       а у александровского шапки летали как скворцы. «стреляйте!» — кричали как вороны. и волны кровавые бежали, валом нагоняли, догоняли, обгоняли друг друга.       давно это было! иначе сейчас!       кто-то кричит и с плакатами ходит. «вся власть — учредительному собранию!» — вопят по углам, вопят на улицах. иначе никак. телеграф срезали уж давно, до смольного не достучаться.       повсюду бушлаты снуют. ленты развеваются, патроны теряя. «братишки» на «авроре». утро холодное, беспросветное, безмонетное, безгазетное, бестелефонное. и зимний уже в снегу. «вся власть советам!» декреты повсюду. печатать не успевают. великий октябрь на марках., а почта жива всё же…       просыпается время, а с ним и мир весь, планета вся. поезд летит неминуемо в пропасть, летит вагончик к огоньку новому, огню Революции, огню свободы и бесправия.       холодным пламенем вокруг всё укутано, а вагончик своим огнём греет да светит. свои лучи у того шара багрового. бесполезны устройства современные, свою Революцию огонь вершит.       бегут рабочие, люди бегут и тварь обычная. к огню все, на волю все. шар вертится, шар рядом., а потом и не понимаешь, почему не огонь это, а плошка, тарелка, кастрюля, пропасть…       холодными, толком непонятно, отчего, пальцами впиваешься в этот огненный багровый шар, контур которого разрезает собой пространство. держишь его за край, пытаешься не отпустить., а планета всё вертится… планета новая…       но он не так прост, он с двойным дном, которое проглядывается чрез тень, чрез натруженные руки, хватающие бортик. чудится впереди горизонт, до которого, казалось, донесёшь тяжёлый груз и опрокинешь в реку, чтоб он уплыл, чтоб он не тянул больше.       но жилистые руки даром хватаются за острый край посудины, круглой, словно солнце. от него и тепло, но и бездонное оно как бочка мировая, дыра чёрная, в которой теряется всё, что в неё попадает.       и солнце разгорается ярче, а время уже к полуночи. воздух дрожит, воздух вибрирует, воздух и сам горит от его лучей всепоглощающих.       когда же ночь? когда же сон? но нет! солнце полуночное. не спать! и ночью не спать!       звёзды открывают всё чаще, звёзды открываются всё ярче. солнце горит рядом совсем, солнце большое горит, солнце яркое горит. лучи воздух разрезают, озаряют собой всё, а люд бежит. куда бежит? а люд за солнце хватается. зачем хватается? а люд к огню руки протягивает. огонь ли это?       сияние до краёв до самых. и места нет больше. и воздуха больше нет. один только свет красный.