Мгновение

Солнце здесь светило особенно ярко. Облака по кругу огибали солнечный диск, не позволяя себе преграждать его лучам путь к легендарному, некогда мифическому Звездному Городу. Золотые своды его величественных сооружений ослепительно сверкали, порождая ту самую, некогда воспеваемую красоту, о которой грезили самые великие и гениальные умы погибшей цивилизации. Но всем этим великолепием было некому восхищаться. Единственная живая жительница прекрасного, но безжизненного города, свесив ноги сидит на краю балкона, потухшим взглядом наблюдая за медленно проплывающими под нею облаками. Небесный остров много лет назад перестал быть для нее чем-то невероятным, золотые залы еще задолго до ее прихода превратились во множество темных и безлюдных помещений, вечноцветущая флора больше напоминала гигантский разрастающийся сорняк, а окружающий небосвод давил так, что череп едва не раскалывался. А ведь когда-то, целую вечность назад, она с безумным интересом изучала уровень за уровнем, осматривала каждый цветок, с упоением ожидала закат и радовалась рассвету. Но та счастливая пора не была следствием восхищения от безграничного познания Легендарной Небесной Крепости. Просто тогда она была не одинока. Современники назвали бы ее эгоистичной дрянью. Что верно лишь отчасти. Да, она и по сей день оставалась эгоисткой, законченной и неисправимой. Но была ли она дрянью? Можно ли назвать так человека, страшащегося смерти? В первые дни своего пребывания здесь она считала себя не просто дрянью – чудовищем, пожертвовавшим миллионами безвинных людей ради собственного выживания. Бесплотная копия самой себя, давно мертвой и сгнившей в пещере, хотела лишь чуточку радости в прогнившем и погибающем мире, который так и не сумела спасти. Они назвали ее Прорицательницей, надеждой последнего цикла, а она украла у них шанс на жизнь, чтобы выжить самой. Ради того, чтобы почувствовать себя свободной. Ради того, чтобы видеть рядом любимого человека. Вначале им обоим было тяжело. Джеспар, в прошлом редко задерживающийся на одном месте наемник, с трудом привыкал к однообразию окружающего мира. Ее же еще долгое время мучила совесть. Перед глазами стояла светящаяся воронка, исходящая от Маяка, и трупы неримцев и эндеральцев, устилающие улицы Арка. Но хуже всего были еще живые, но иссыхающие. Теалор Арантеаль лежал у активированного им же Маяка и бредил, обращаясь к давно почившей возлюбленной, Верховный Магистр Мирраджиль невидящим глазами глядел в небо, наполненное возносящимися душами, Командир Леора испустила дух в тот самый момент, когда израненная Прорицательница взглянула на нее. И несчастная Калия. Любимая подруга тянулась к ней, беззвучно моля о хоть какой-нибудь помощи. И она могла им всем помочь. Стоило лишь уничтожить ненавистные, кровью и болью добытые Черные Камни, питающие проклятый Маяк. Это бы ее убило, но спасло всех тех, до кого не успела добраться война. Единственной поддержкой в эти невыносимые дни ей служили успокаивающие слова Джеспара. - А ведь если бы ты не подобрал меня там, в лагере апотекариев, - сказала она как-то раз, - все могло быть совсем по-другому. - Что именно? Думаешь, Маяк бы не нашелся? Или Черные камни? Или эта гигантская машина? - Я говорю о тебе. Возможно, убей меня те бандиты, нашелся бы другой Прорицатель, ради которого ты бы не остался в этой безумной стране. Или Прорицательница, которая изменила бы тебя до совершенной неузнаваемости. Джеспар лишь смеялся. - Отчего же? Многие годы я влачил жалкое существование, перебиваясь от награды до награды, пропивая ее почти сразу, как получал. В мире существовал лишь один человек, ради которого я бы изменил свой образ жизни. Надеюсь, уточнений не требуется? Благодаря поддержке Джеспара, который удивительно быстро адаптировался к новой жизни, хандра от резких перемен в жизни постепенно оставила и ее. Огромный Небесный Город был в полном их распоряжении, чем они не преминули воспользоваться. Вдвоем они каждый день обследовали новые залы, спускались на уровни ниже. Местные книги были написаны на древнем языке Звездного народа, поэтому всего через несколько лет они выучили все их диалекты и наречия наизусть. Ночи они проводили в объятьях друг друга, занимаясь любовью столько раз, что, если бы Прорицательница могла иметь детей, пустынные залы Звездного города уже давно наполнились бы звонкими голосами маленьких представителей рода Даль´Варек. Они наслаждались друг другом и теми возможностями, что перед ними открылись. Казалось, что нечему больше омрачить идиллию, если бы не одно неотвратимое обстоятельство. В отличие от нее Джеспар не был бессмертным. Она осознавала это с самого начала, еще с того самого момента, как приняла решение бежать с ним в Звездный Город. Джеспар сам напомнил ей, что не увидит рождения Нового Мира - не доживет. Она знала это, но все равно потащила за собой, к капсулам. И старалась не думать о том, что этот момент рано или поздно настанет, но время – гораздо более могущественный противник, чем Высшие. От него скрыться невозможно. Он старел. Джеспар в силу его деятельности был очень крепким, но годы брали свое. Молодое сильное тело медленно, но постепенно слабело, красивое лицо иссыхало и покрывалось морщинами, хитрые зеленые глаза мутнели и слепли. Лишь седина стала заметна не сразу из-за серого цвета волос. В то же время она совсем не менялась, оставаясь такой же молодой и сильной. Лишь волосы и ногти постоянно отрастали, да глаза, по словам Джеспара, становились другими. Более мудрыми, более уставшими. Но страшнее было наблюдать, как его оставлял разум. Джеспар до последнего пытался сохранить его остатки, цепляясь за воспоминания. Но память постепенно отказывала ему. Если поначалу он просто терял вещи или заблуждался во множестве запутанных коридоров Небесного Города, то вскоре стал теряться в прошлом. Ему виделось, что он до сих пор в Эндерале, в Арке, и очень удивлялся его безлюдности. Последние пару лет были для бывшей Пророчицы самыми тяжелыми. Старость окончательно выветрила из Джеспара рассудок. Он все чаще бредил, рвался либо домой, в давно сожженное родовое поместье, либо в Арк, в любимую таверну, либо того хуже - в бордель в Подгороде. Все чаще он жалобно звал мать, ругался на братьев, раздирая горло орал на отца. А порой разговаривал с Пророчицей, называя ее Лисией. Но чаще всего из его уст звучало имя младшей сестры. - Адила, ну и чего ты расплакалась? Это же просто царапинка… Пора домой, нам еще выслушивать нотации от отца… Если еще раз тронут, скажи мне, отлуплю обоих. – мягкий и добродушный тон нередко сменялся на панические вскрики. - Нет! Черный камень овладел тобой! Этого не должно было произойти! – в конце концов все заканчивалось горьким смирением. - Как пожелаешь. Прости меня… Его младшую сестру убила сама Прорицательница, хотя смутно помнила, как это произошло. Когда обезумевшая Адила сначала вонзила меч ему в грудь, а затем еще живого подожгла, разум помутили невиданный доселе гнев и всепоглощающий ужас. Она пришла в себя, падая перед догорающим телом мужчины, которого уже тогда любила. Адила лежала неподалеку, избитая и с перерезанным горлом. Джеспар никогда не винил ее в смерти сестры, хотя после произошедшего был разбит и подавлен настолько, что успел наговорить много ужасных и обидных слов. Загадочная женщина, по вине которой убили Сириуса и саму Прорицательницу, вернула Джеспара к жизни, назвав это «уплатой долга, которого нет». Долг уплачен сполна. Джеспар дожил до глубокой старости и теперь умирал в беспамятстве. Прорицательнице ничего не оставалось, кроме как стараться облегчить ему страдания. Она поила его успокоительными снадобьями, пыталась разговаривать от имени и сестры, и братьев, и родителей, и даже растреклятой Лисии, только бы успокоить, и не столько его, сколько саму себя. А сама она перестала высыпаться. Бредовые приступы у Джеспара могли начаться в любое время суток, но чаще бывали по ночам. Если он не разговаривал с мертвыми, то спал так тихо, что при первом взгляде сам походил на мертвеца. Это ее пугало, и она наблюдала за его тяжело вздымающейся грудью и следила за мерным бесшумным дыханием, безумно боясь их прекращения. Смотреть на его муки были очень тяжело, но допустить мысль о его смерти… Ее собственные по-настоящему горестные дни, впрочем, начались лишь после того, как неизбежное и самое страшное уже произошло. В ночь перед этим Джеспар почти не бредил. Лишь в небольших промежутках между сновидениями что-то шептал. Она всеми силами боролась с усталостью. Небытие практически одолело, когда она внезапно услышала: - Раль´Ят. Он произнес это очень тихо, но отчетливо и ровно. Глаза его были открыты и смотрели на нее. Не в упор, но силуэт он точно различал. Впервые за долгое время Джеспар позвал ее по имени. Он еще в Эндерале старался избегать его произношения, предпочитая лавировать полюбившимся им обоим "моя милая леди". Поэтому, вновь услышав его, она в миг забыла об одолевающем сне: - Что? Я все сделаю, только скажи, чего ты хочешь? - Покурить. – тихо, с трудом выговаривая, прошептал Джеспар. - Где моя трубка? Она еще не рассыпалась? О своей любимой трубке он тоже вспоминал еще при ясном уме. Свое она уже давно отслужила, поэтому Джеспар успел сделать новую. Счастливая, Раль´Ят ринулась на ее поиски. Дрожащими руками она разжигала табак, всхлипывая молила простить за то, что лет ему больше, чем этому городу, и он уже не такой терпкий. Джеспар лишь тяжело махнул рукой: - Сойдет. Она помогла ему присесть поудобнее, вложила трубку в руку, направила ко рту. Сухое старческое лицо застыло в блаженстве, когда Джеспар вдохнул в себя терпкий дым. - Мне неловко валяться тут и дымить, пока моя дама смотрит таким печальным взглядом. Я бы встал и поискал вино для тебя, но… уже забыл, когда мне ноги отказали. Вино в последние годы служило ей успокоительным, поэтому далеко бежать не пришлось. Несколько минут они просто молчали. Джеспар курил, Раль´Ят пила вино, наблюдая за ним. - Сколько лет уже прошло? – первым молчание нарушил Джеспар. - Точно не знаю, мы ведь давно сбились с точного счета. Приблизительно шестьдесят. - Это получается, мне сейчас за девяносто? – спросил он и засмеялся. Его скрипучий и болезненный смех отдаленно напоминал о былом звонком хохоте, воспоминания о котором засели глубоко в недрах души. - Подумать только. Джеспар Даль´Варек, беспринципный и безнравственный, пройдоха и пьяница – полуслепой девяностолетний дед! Да ни один наемник ни в одном из этих дурацких циклов такого бы не достиг! Мои братья умерли бы со смеху! Если бы их, конечно, в мое отсутствие не убили. Отсмеявшись, Джеспар затянулся еще пару раз и с улыбкой воззрился куда-то вдаль. Раль´Ят же продолжала наблюдать за ним. Умиротворенное старческое лицо, как у добродушного дедушки сильно не вязалось с тем, кого она помнила – дерзким и острым на язык наемником с хитрой улыбкой и пронзающим орлиным взглядом. Молчание продлилось несколько минут, после чего Джеспар вновь нарушил его первым: - Пододвинься ближе, хочу рассмотреть тебя. Она повиновалась. Сильно прищурившись, он медленно водил взглядом по ее лицу, оглаживая дрожащей потрескавшейся ладонью волосы, затем глаза, нос, щеки, губы, после них перейдя на плечи, грудь и до самых ног. Раль´Ят не шевелилась, лишь помогая его рукам своими. Тоже дрожащими. Она понимала, что в этих прикосновениях нет похотливого умысла, так Джеспар пытается «увидеть» то, что не способны теперь показать ему глаза, но как же давно он не касался ее с таким трепетом… - Да ты погляди на себя! – улыбка на его лице стала почти такой же широкой, как раньше. - В таком возрасте и все такая же красавица. Я теперь рядом с тобой, как древняя куча навоза рядом с весенним горноцветом. Или как старая пропитанная мочой рубаха деревенского пьяницы рядом с тем килейским платьем, которое я тебе в Арке подогнал. Или… - Прекрати нести вздор! – воскликнула Раль´Ят. - Ты прекрасно знаешь, что я так не думаю! И прекрасно знаешь, что я… - …бесплотная, клон самой себя, и поэтому не стареешь, бла-бла-бла! От слишком резкого крика он натужно и хрипло закашлял, едва не выронив трубку. Немного отдохнув, он продолжил: - Я всегда говорил тебе, что ты для меня настоящая. И все, что эти годы между нами было – было самым настоящим. Слушать его было трудно. Слишком резко менялся тон его голоса, слишком беспорядочными казались слова. Словно он выжимал из себя последнее, боясь не успеть рассказать ей все. - Поэтому пожалуйста, Раль´Ят, - почти шептал Джеспар, - ради Солнца, Пламени и прочей святой ерунды. Не омрачай это мгновение, пока я в своем уме. Кто знает, не в последний ли раз. Слезы покатились по щекам еще быстрее. Сколько бы она себя не подготавливала, при одной мысли, что он покинет ее навсегда, нутро сжималось. От бессилия хотелось выть, и ей было сложно сдерживать болезненный крик. - Прошу, не надо об этом. Мне и без того тяжело… - Помолчи и слушай, пока я еще могу говорить связно. На этот раз его голос прозвучал грозно. Ему было гораздо тяжелее, чем ей, но он старался собрать все оставшиеся силы. Это сильно устыдило ее и заставило яростно утереть слезы и прекратить рыдать. - Знай. Я ни о чем не жалею. И никогда не жалел. Эти… шестьдесят лет были лучшим, что могло случиться с таким, как я. Ты лучшее, что я повидал за всю свою жизнь. И я благодарен всему сверхъестественному, и этим Высшим, и Женщине под Вуалью, и даже полудурку Теалору. За тебя. Надолго ее не хватило. Раль´Ят сильнее прижалась к его острому плечу, до боли сжимая кулак на груди: - Прекрати говорить так, словно прощаешься со мной! Она сама не заметила, как крик отчаяния перерос во всхлипывания. Никчемная и слабая Прорицательница, что не в состоянии сдерживать эмоции, не говоря уже о спасении старого мира или сотворении нового. Джеспар тяжело вздохнул. - Глупая. Ты же не наивная девочка, все прекрасно понимаешь. – Он продолжал успокаивающе гладить ее по волосам, прижимая к себе. - Я одной ногой в могиле. Если высшие силы и существуют, то они решили смилостивиться над нами и напоследок подарить мне ясность ума, чтобы поговорить с тобой. Самообладание покинуло ее окончательно, и Раль´Ят горько зарыдала. Как же она ненавидела себя за эту несвоевременную слабость, в то самое мгновение, когда ее любимый мужчина нуждался в том, чтобы она его просто выслушала. Джеспар обнял ее обеими руками, укачивая, словно ребенка. Она не помнила, как ей удалось успокоиться и когда, но в себя пришла после слов: - Эх, если бы они еще и тело мне омолодили, я бы тебе свои слова делом доказал. До нее не сразу дошел смысл сказанного. А как дошел – они дружно засмеялись. С момента их последней близости прошло много лет, но она помнила каждый раз, когда они предавались любви, словно это происходило вчера. Некоторое время они снова просто молчали, прижавшись друг другу. Раль´Ят вслушивалась в мерный стук его сердца, Джеспар гладил ее по волосам. Полная луна освещала крепостные строения, окрашивая их золотые стены в грязную желто-зеленую медь. - В конце концов, мы оба знали, чем это закончится для меня. Избрала бы ты иное решение, до этих лет я уж точно бы не дожил. Продолжал бы скитаться по миру, выполняя работу для богатых толстосумов или полоумных гениев вроде Пышноборода, а в промежутке скитался бы по тавернам, заливая свое горе вином и элем. Так и помер бы, где-нибудь под дверью «Кочевника» или того лучше, на улицах Подгорода. Неправда, подумала Раль´Ят, но больше перечить не стала. Она продолжала бороться со сном, желая провести в успокаивающих объятьях Джеспара как можно больше времени и подольше слушать его осмысленную речь. О чем бы она не была. - Так или иначе, - сказал он, - после того, как я уйду, весь этот парящий кусок земли останется в твоем распоряжении. Еще столько надо изучить, рассмотреть и найти. Грядущие цивилизации будут нуждаться в тебе. Грядущие цивилизации, о которых она за последние годы ни разу не вспоминала и неизвестно, когда вообще о них задумается. - И что мне делать со всем этим? Джеспар лишь усмехнулся и в упор посмотрел ей в глаза: - Могу сказать только одно. Дело за тобой, моя милая леди. На утро его не стало. Раль´Ят проснулась на его груди и почти сразу же почувствовала, что не слышит сердцебиения. Мутные, отдающие былой зеленью глаза слепо смотрели вверх, в никуда. Рот приоткрыт, будто при недосказанном слове. Осознание пришло не сразу. Раль´Ят сначала тихо шептала, затем в отчаянном крике пыталась докричаться, в конце концов, осмыслив произошедшее, уронила голову на остывшее тело. Рядом лежала трубка с выветрившимся табаком и недопитое вино. Единственная живая жительница этого прекрасного, но безжизненного города, сидит на том самом месте, где шестьдесят лет назад вместе с Джеспаром наблюдала за облаками, и понимала, что люди, ныне являющие собой очередного Высшего, оказались бы правы. Она действительно самая настоящая дрянь, но окончательно поняла это только сейчас. Ее бездонная жажда собственного комфорта не обошла стороной даже любимого человека. Джеспар умер бы при любом исходе, но осознание того, что после ее самопожертвования он останется один, а спустя время сможет полюбить кого-нибудь еще, из глубины души терзала ее, все чаще и громче напоминая об истинных желаниях эгоистичной Прорицательницы. В Звездном Городе даже по истечении полувека исследований оставалось полно потайных комнат, секретных проходов и ненайденных залов. Огромное количество книг и древних свитков еще не прочитано. Множество неизведанного требовало изучения, столько открытий и знаний, чтобы передать их грядущей цивилизации. Но покинутую, убитую горем Прорицательницу еще долгие годы не будут интересовать ни то, ни другое. Шестьдесят лет. Столько длилось ее счастье. За это время могло смениться целое поколение, но стало началом рождения новой цивилизации. Для Джеспара это была целая жизнь, проведенная с любимой женщиной, а для Раль´Ят – мгновение счастья перед вечным одиночеством, в ожидании того самого Дивного Нового Мира, на который ей совершенно наплевать.