Признание
Кафе раскинулось под цветными зонтами, сквозь ткань солнечный свет раскрашивал скучные белые скатерти в красный, сиреневый и голубой. Внутри было прохладнее, но там сидела какая-то шумная компания, и Такеши настоял, чтобы сесть снаружи. С неба палило солнце, пахло сладкой выпечкой, нагретым камнем и морем, иногда доносились крики чаек и дул порывистый ветер. Сквало снял тёмные очки и досадливо заметил: — Сиеста. В такое время дома сидеть, под вентилятором, или пить чай со льдом. — Да ладно, надо же выбираться на улицу не только по делам! Но в другое время здесь шумно, а ты не любишь, когда много народу, говоришь, тебе Варии хватает. А сейчас мы можем спокойно посидеть вдвоём, отдохнуть. Считай, что это свидание, — Такеши рассмеялся. Сквало застыл, переваривая услышанное. — Тупая шутка, — вынес он вердикт, треснув Такеши по голове картонкой меню. Тот снова рассмеялся, повторяя весело и легкомысленно своё привычное «прости-прости». Но что-то в его взгляде Сквало насторожило. Подумать над этим он не успел — подошёл официант. Не глядя в меню, Сквало заказал айс-латте и на десерт сабайон с шампанским. Такеши, светясь наивным дружелюбием, ткнул пальцем в меню на бичерин и мороженое, не произнеся ни слова. — Тупица! — взорвался Сквало, когда официант отошёл. — Когда ты уже выучишь итальянский хоть на элементарном уровне?! Три года ездишь сюда, а толку! Мне что, не только драться, но и языку тебя учить? Ты хоть знаешь, что заказал? — Там картинки, они мне понравились, — пожал плечами Такеши, но, видимо, заметив, как помрачнел Сквало, быстро добавил: — Я уже заказывал. Мне Хаято переводил. Сквало закатил глаза: — Будешь его везде с собой таскать, чтобы он тебе суфлировал? Ты точно тупица. — Я умею говорить по-итальянски! — воскликнул Такеши. Сквало скептически задрал бровь, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, приготовившись слушать. Такеши молчал. — Ну? Или это что-то неприличное? В карих глазах отразилось нечто знакомое, что Сквало и раньше замечал, но старался поскорее забыть: слишком быстро проскальзывало, слишком острое и неуютное, как лезвие меча у сердца, о таком жутковато думать. Язвить и ругаться резко расхотелось, таким вдруг собранным стал Такеши, глаза жёлтые, как опавшие листья, и серьёзные. Медленно он заговорил по-итальянски: — У тебя очень красивые глаза. Они как лёд на речке — дотронешься и обожжёшься. Но под ним кипит жизнь. Иногда лёд оттаивает, и солнце пронизывает прозрачную воду до дна, пуская серебристые блики. Тогда их хочется ловить руками. Твои глаза — осенний ливень, он пробирает до костей, злой и хлёсткий, оставляет в одиночестве, но в нём лучше всего слышишь себя и свои чувства. Ещё они похожи на сталь меча. Воля и сила. Когда я смотрю на клинок, на то, как мерцает он в полутьме, то всегда вспоминаю тебя. Сердце предательски забилось под горлом, во рту пересохло и пальцы начали подрагивать. Хотелось наорать, что за херня, но язык не ворочался. Это было похоже, да, чёрт возьми, на признание в любви! Сраное поэтичное признание от сраного романтика! — Ну и что это было? — очень тихо спросил Сквало. Вывести его мог любой, а вот заставить охуеть — немногие. Такеши пополнил этот список. Лицо Такеши неожиданно смягчилось, он снова спрятался за придурковатой маской, закинул руки за голову и вдруг огорошил уже на японском: — Дино сказал, что если я хочу произвести впечатление на девчонку, мне надо представить её и придумать, как обольстить, и что слова должны идти от сердца и быть искренними. Я написал это, а Дино перевёл. Здорово, правда? — Такеши ослепительно улыбнулся. — Ты что, издеваешься надо мной? — просипел Сквало, сжимая кулаки. — Нет, я абсолютно серьёзен, — удивился Такеши. — Ты же спросил, умею ли я говорить по-итальянски, ну вот. У меня правда произношение не очень… — Такеши виновато посмотрел, ероша волосы на затылке. — О, наш заказ! Такеши не умолкал, лез попробовать заказ Сквало, втягивал в бессмысленную болтовню, потом потащил на море купаться, но любовное признание не выходило у Сквало из головы. Шутка? Может, Пони подговорил? Наверняка. Такеши должен воспевать чьи-нибудь чёрные глаза, мало ли японок вокруг него вертится, да и жгучую брюнетку-итальянку с очами, как сицилийская ночь, встретить проще. Может, Такеши не имел в виду кого-то конкретного, просто фантазия, романтический образ? Или?.. Дальше мысль стопорилась и не хотела развиваться. Вечером, сидя в гостиной с офицерами, Сквало не утерпел и спросил: — Луссурия, какие у меня глаза? — Бледные, как поганки, уж извини, милый. Я посоветовал бы тебе линзы. И красить ресницы. У меня есть замечательная водостойкая тушь с удобной щёточкой. Хочешь, подарю? — Нахрен пошёл, Лус. — Как скажешь, милый. Но если что, я всегда помогу тебе советом. — У капитана страшные глаза, — заявил Фран загробным голосом, и засранец Бел хихикнул, «точно-точно». — У босса страшнее, — возразил Леви. — Я бы не купила глаза ни у кого из вас, — вставила своё ценное мнение Маммон. — Заткнитесь! — заорал Сквало. Эти ублюдки привычно взбесили и этим успокоили. Такеши наверняка имел в виду не его, а воображаемую, а может, даже и конкретную девчонку. Сильную духом — это Сквало одобрял — и светлоглазую. Но почему от этого вывода так неприятно тянуло под рёбрами?Надежда
Сквало раздробило протез, а рёбра пересекла рваная рана, рубашка стала алой от пропитавшей ее крови, а куртку он сбросил. Такеши наблюдал, как тот гонит машину вперёд, положив правую, измазанную в крови руку на руль, матерится сквозь зубы и сдувает отросшую чёлку — она настырно лезла в глаза, но заправить за уши пока не удавалось. Такеши попробовал отвести ему волосы со лба, но Сквало дёрнулся и процедил: — Не трогай. — Я могу дать тебе резинку. Всегда таскаю несколько, потому что Хаято свою вечно теряет. Он, когда напряжённо думает, всегда волосы собирает в хвост. — Отвали. Следи лучше за пламенем, если перестараешься, то заснёшь и зальёшь мне всё тут кровью. — Я не вырублюсь. Такеши посмотрел на левую голень. Месиво из мышц — та бойцовская собака разодрала ему ногу до кости. Пламя дождя почти останавливало кровь и притупляло боль, но всё равно мутило, раскалывалась голова, а ещё он плохо видел одним глазом, так сильно тот заплыл от синяка. — Нас ждали. И знали всё про наши техники, — задумчиво резюмировал Такеши. — Выпотрошу мразь, которая слила информацию. — Но мы живы и справились, — Такеши криво улыбнулся. — Ага. Лус будет счастлив. А уж твой Савада просто разрыдается, — Сквало в очередной раз зачесал пальцами чёлку назад, но безуспешно. Выругался на итальянском, помянув святых и Занзаса. — Не надо… — Такеши потянулся к карману брюк за резинкой, но на глаза наплыла темнота, и он всё-таки отключился. Очнулся от знакомого покалывания в теле. Пламя солнца, тёплое, ласковое, оно заставляло кровь бежать по венам быстрее, чувствовать каждую клеточку тела. И боль, затухающую, уже слабую. Такеши пошевелился и открыл глаза. Фингал был на месте, но ногу он уже ощущал. Над головой простирался белый потолок, слева в стене зияли чёрными провалами два огромных окна, несколько заправленных коек теснились возле них. — Лежи, милый. Кю ещё не закончил, — Луссурия сидел возле его кровати, водя над раной рукой с затейливым украшением в виде павлина. Так вот во что Талбот превратил его кольцо и зверя из коробочки! Такеши впервые видел Луссурию во время работы. Не убийств, а лечения. Обычно всех хранителей и друзей Цуны латал Рёхей. Такеши украдкой напряг ногу. Прострелило болью до кончиков пальцев, но кость уже не светилась сахарной белизной меж разодранных мышц, края раны стягивались, и через несколько минут не осталось даже шрама. — Ну вот и всё. Повозиться с вами пришлось, надо сказать, — Луссурия покачал головой и встал. — Но ты полежи ещё немного. — А где Сквало? — Пошёл менять протез. Не очень приятная процедура, соединение тонкой механики с нервами, все дела. Злой придёт, — прицокнул языком Луссурия и посмотрел на Такеши пронзительным взглядом поверх очков. — Волнуешься за него? Такеши вздрогнул, словно его застали врасплох, привычно улыбнулся. — Мне надо позвонить Цуне и дать Сквало резинку для волос. — Босс Саваде уже отзвонился, так что не рыпайся зря, милый. Оставайся на ужин. Душ и чистую одежду обеспечим. — Спасибо. За всё. — Ах, какой вежливый молодой человек, — Луссурия сложил руки в молитвенном жесте, и вид у него сделался карикатурно-умильный. Зная, на что способен хранитель солнца Варии, от этого образа бросало в дрожь. — Не то что здешние грубияны, слова доброго от них не дождёшься! — Лус-су-ри-я-я-я-я!!! — прокатился за дверью знакомый вопль. Сквало ворвался, размахивая мечом. — Я тебя убью, попугай крашенный! — Ну чем ты на этот раз недоволен, милочка? — вздохнул Луссурия, вставая со стула и упирая руки в бока. — Волосы! Кто просил тебя трогать сраную чёлку! — Сквало ткнул большим пальцем себе в лоб. Такеши с любопытством отметил, что чёлка стала длиннее. Ладони сразу зачесались потрогать волосы. Они жёсткие? Мягкие? Гладкие? Однажды Такеши снял жучка с головы Сквало, тот запутался в прядях. Так Сквало ему чуть руку не вывихнул. — Ну я же совсем чуточку помог ей подрасти, — возразил Луссурия. — Ты такой раздражённый последнюю неделю, тебя даже босс обходил по дуге. — Мои волосы не твоя забота, понял?! Не смей. Их. Трогать! — Ну подрежь как было! — Луссурия всплеснул руками. — Я даже принесу тебе ножницы. Сквало замер с открытым ртом, лицо его перекосилось, потом стало угрюмым, плечи поникли. — Нахрен. Всё равно бы отросли, — буркнул Сквало и развернулся к выходу. — Пацан, чтобы через полчаса был готов. Джульетта накроет стол повторно для нас, — и ушёл, хлопнув дверью. — Вот так всегда! Делаешь добро и сам оказываешься виноватым, — пожаловался Луссурия. Такеши сочувственно улыбнулся. Подумал с секунду и спросил: — А почему он так из-за чёлки разозлился? Лицо у Луссурии сделалось твёрдым, и он даже стал выглядеть старше. Скулы заострились, губы превратились в тонкую линию, спина окаменела. Такеши понял, что спросил что-то не то, и поспешил исправиться: — Прости, мне, наверное, надо спросить у самого Сквало. — Ни в коем случае, милый, — строго сказал Луссурия и задумчиво помолчал. — Сквало меня четвертует, если узнает, что я тебе проговорился, но ты серьёзный парень и будешь молчать об услышанном, ведь так? Такеши сел на кровати и кивнул. По спине пробежали мурашки. Тайна Сквало. Да и Луссурия выглядел… жутковато. Такеши не испугался, но внутри всё сжалось от понимания, как всё серьёзно. — Сквало давным-давно, ещё подростком, поклялся, что не будет стричься, пока Занзас не станет боссом Вонголы. Я думаю, волосы для него как незажившая рана, он ненавидит их, потому что Десятым стал Савада, и бережёт, потому что клятва боссу для него священна. Такеши сглотнул. Ему стало неуютно от того, что он пытался хватать Сквало за волосы, пусть и в шутку, хотя они по-прежнему будоражили воображение похлеще картинок из плейбоя. И ещё больше захотелось, чтобы Сквало доверился ему, позволил прикоснуться к чему-то столь важному. Видимо, Такеши чем-то выдал свои мысли, потому что Луссурия хлопнул его по плечу и непривычным голосом, низким и тёплым, произнёс: — Удачи, ковбой, — и тут же неприятно улыбнулся, — только не играй его чувствами, а то я тебе все кости переломаю. — Вряд ли, для Сквало я только проблемный ученик, — отшутился Такеши и получил щелбан. — И зачем мне сводить твой синяк, если глазами ты не пользуешься? — посетовал Луссурия. — Пошли, милый, Сквало не любит опоздунов. Такеши оторопело сидел с минуту на кровати, а потом спустил ноги и улыбнулся сам себе.Катана в его руках
Хрен его знает, зачем это понадобилось хранителю солнца Вонголы. Но он попросил Такеши рассказать, как ухаживать за катаной. Доклад что ли собирался писать? Так в интернете наверняка полно информации. Но Сквало не возражал, хотя Занзас отпустил всего на три дня, и каждая минута была дорога. Ему нравилось смотреть, как Такеши возится со своим мечом. Главное, не с битой. Сквало сел на пол додзё семьи Ямамото, прислонился к стене и сделал вид, что дремлет. Такеши по-щенячьи радовался приходу, как его там, Рёхея? Предложил остаться на ужин, старик готовил что-то новенькое. Рёхей виновато развёл руками, указал на фотоаппарат, висящий на шее, и сказал: «Извини, приятель, экстремально срочно». Такеши неуловимо преобразился, с него слетела всякая дурашливость и расслабленность, а в глазах появился острый блеск. У Сквало знакомо и привычно ёкнуло сердце и кровь вскипела. Такеши принёс инструменты, разложил на досках, аккуратно пристроил Шигуре Кинтоки рядом с собой. Взял узловатыми пальцами белый мешочек: — Для ухода за катаной требуется учико. Это пудра, очень мягкий абразив. И требуется она для того, чтобы вытирать с клинка старое масло. — Постой, я запишу. — Угу. Лёгкие похлопывающие движения руки по клинку, белая взвесь в воздухе, запах пудры и умиротворённое лицо Такеши. Сквало не знал, то ли он хочет быть клинком, на который с такой любовью смотрел Такеши, то ли пудрой, оседающей на ресницах и губах, то ли ножнами, хранящими Шигуре Кинтоки. — Ещё нам потребуется специальное масло, его наносят на клинок, чтобы защитить от ржавчины. Я использую масло с экстрактом гвоздики, для хорошего запаха, — Такеши скупо улыбнулся, и Сквало мысленно нажал на кнопку фотоаппарата. Пока что беззаботного мальчишку он видел чаще, чем мастера меча в энном поколении. — И ещё у меня есть такая вот штучка, называется мекугецучи, инструмент, чтобы вытаскивать мекуги из меча. Это такой чопик, фиксирующий рукоять. Вот. Смотри, — Такеши показал на деревянный колышек в рукояти, Сквало рассмотреть не мог со своего места, но он не раз наблюдал за Такеши, пестующим свой меч. Рёхей покивал, потрогал пальцем, повертел молоточек в руках и протянул «кру-уто». Салага. — Для вытирания старого масла я использую обычные салфетки. Лучше всего, если они мягкие. Складываем их в четыре раза и вытираем масло или пудру учико. — Такеши замолчал, давая время своему приятелю всё записать. Сидел неподвижно, как статуя Будды. Путь меча для Сквало священен, найти его олицетворение в Такеши — чудо и шутка судьбы, запасть на него — богохульство, но Сквало нырял в этот грех с упоением. Рёхей сфотографировал предметы и кивнул — продолжай. Да, Такеши, продолжай. Не торопись, ме-едленно покажи себя настоящего. — Перед тренировкой нужно проверить безопасность меча. Чтобы ничего не дребезжало, например цуба иногда разбалтывается. И рукоять была цела, — Такеши любовно провёл рукой по оплётке — будто лаская член, пришло на ум невольное сравнение. Сквало выдохнул носом. — Если она сломана, вылетит при ударе. Ещё проверяют вход у ножен, чтобы не было рассечения. Можно порезать себе руку. Ещё как можно. Такеши как-то раз продемонстрировал ему ладонь со шрамом и радостно рассказал, что будучи совсем неопытным, однажды раздолбал ножны. И когда вынимал клинок, рассёк себе ладонь до кости. Крови потерял много, руку вывел из строя надолго. Но это послужило хорошим уроком для пацана: о переосмыслил своё отношение к мечу и стал следить за его состоянием. В итоге устраивал настоящие церемонии, одухотворённые что пиздец. Сквало не сразу понял, что наблюдает за священнодействием неотрывно и почти не дышит. Такеши с мечом завораживал. Такеши, ухаживающий за ним, завораживал вдвойне. — Теперь удаляем излишки масла, — Такеши провёл по клинку салфеткой пару раз, внимательно его разглядывая, отчего-то сейчас он казался старше своих лет. В нём чувствовались опыт и уверенность многих поколений убийц и фехтовальщиков. Клинок блеснул в свете ламп, отбросил блик на лицо Такеши, отразился в глазах. Сквало сглотнул. Вряд ли его поймут, если он прямо тут передёрнет. — И можно приступать к тренировке. Следующие несколько минут Такеши принимал стойки, взмахивал катаной, замирал — Рёхей фотографировал. Линия плеч, спины и бёдер, мозолистые руки, сжимающие рукоять, яркий и страшный взгляд. Наблюдать со стороны — сущая пытка. Когда Такеши начал разбирать меч, Сквало поднялся и вышел. С трудом дошёл до туалета: его трясло, перед глазами стоял Такеши, постукивающий загорелым кулаком по запястью, чтобы выбить клинок из рукоятки. Оргазм был яркий и выкрутил, как машинка — бельё. Осталось подловить этого Рёхея и стребовать с него фотки. Сквало упёрся затылком в трубу и выдохнул. Вот же наваждение.Принятие
Такеши проснулся. Сердце прыгало где-то в желудке, а глаза щипало. В горле застрял крик: нет! Такеши повернул голову — рядом спал Сквало, так близко, что выдержки едва хватало, чтобы не наломать дров. Значит, сон, это просто сон. Кошмар, в котором Сквало отрезает себе волосы, чтобы спасти его, Такеши. Во сне тяжёлые белые пряди неряшливо опали на землю, и Сквало вырвался из захвата. Страх? Или мечта? Такеши старался быть честным с собой. Ему нравились волосы Сквало и не нравилась клятва. Он к ней… ревновал. Глупо же. Такеши понимал — ни один из них не способен на предательство друга, босса, дорогого человека. Клятва — часть Сквало, неотделимая, незыблемая. Такеши может не принимать её, но вынужден с ней мириться. Мириться не хотелось, хотелось любить Сквало целиком, таким, каков он есть, и не смотреть завистливо на волосы, которые напоминали, что Сквало не принадлежит ему, но в то же время без них он был бы каким-то чужим. Такеши повернулся на бок и украдкой погладил длинные пряди, лежащие на подушке. Номер в гостинице был один и с двуспальной кроватью, выбирать не пришлось. Завтра они пойдут в разведку, послезавтра — устранят цель. Выполнят всё тихо и чисто. И никаких ситуаций, при которых Такеши пришлось бы спасать. Тем более такой ценой. Что за сюжет любовной дорамы, Хару, кажется, им что-то такое показывала. Если бы только Сквало позволил ему трогать волосы, которые, кажется, тоже ненавидел! Такеши обязательно превратил бы эту ненависть в нежность.*
— Блядь, ненавижу! — Сквало сидел на кровати и драл прядь гребнем, который уже поплатился двумя зубьями, не выдержав напора. Сквало швырнул гребень в стену и яростно посмотрел на Такеши: — Что? — Ну, если ты позволишь… — Такеши сглотнул. Почему-то после ночных кошмара и размышлений казалось: сейчас или никогда. — Я могу распутать твои волосы, я умею, осторожно. Ты ничего не почувствуешь. — Ты анестезиолог, что ли? — хохотнул Сквало. — Что? — Такеши неуверенно улыбнулся: его не послали сразу, хороший знак? — Да есть один анекдот. Неважно. Справишься с этим пиздецом без расчёски, выполню любое твоё желание, пацан. — Доверяешь? — сердце колотилось как сумасшедшее, но Такеши чувствовал себя собранным и готовым, если понадобится, драться. Сквало изменился в лице. Подозрительно прищурился, разглядывая Такеши — от этого взгляда в желудке похолодело. — Так. Ясно. А я всё думал, что ты руки при себе держишь и ни о чём не спрашиваешь. Кто тебе рассказал? — Луссурия, — не стал отпираться Такеши. Руки подрагивали. — Вот пидорас! — Он хотел уберечь от глупостей, — Такеши твёрдо посмотрел Сквало в глаза. — И я ценю это. Сквало вздохнул и развернулся спиной к Такеши. Волосы были ещё сырыми и от этого казались тяжелее. Плотные и густые, они легко путались, Такеши разбирал прядь за прядью, расчёсывая их пятернёй. Холодные и скользкие, они на удивление быстро сохли и согревались в руках. Льнули к пальцам. Такеши вдыхал их запах полной грудью и ощущал, что заводится. Хотелось сграбастать Сквало в крепкие объятья, в охапку, зарыться носом в шевелюру, целовать её заполошно, тереться щекой, прикусывать пряди, край уха, шею под всем этим белоснежным великолепием — наверняка там с отвычки будет гусиная кожа, и он наставит на ней засовов. Сквало молчал и выглядел расслабленным, как будто даже задремавшим. Трогать его было страшно. Загадывать желание — тоже. Но Такеши уже несло на волне. Доверился! — Готово. Могу сделать косу, так они меньше будут путаться. — Я сам, — отрывисто буркнул Сквало и почему-то сиплым голосом, перебросил волосы вперёд и стал их быстро заплетать. Такеши не спешил отодвигаться, зачарованно следил, как мелькают пальцы, поэтому не успел среагировать, когда Сквало обернулся и повалил его навзничь, а сам навис сверху. Коса тяжело упала рядом с лицом, оглушая свежестью морского бриза. Дыхание Сквало касалось губ, прерывистое и горячее, с ароматом зубной пасты и нотками Пламени дождя. Гипнотизировал и заводил ужасно. Такеши, не помня себя, подался вперёд, провалился в расширенные зрачки, впечатался в большой подвижный рот, раскрываясь и захлёбываясь. Вцепился в косу, расплетая её, и Сквало застонал, толкнулся бёдрами в пах. Они тёрлись друг о друга до пятен перед глазами, до дрожи в коленях и сумасшедшего горячего напряжения в мышцах, целовались взахлёб, цепляясь друг за друга. Сквало кусал в шею, зло, остро — Такеши продёргивало болью, смешанной с удовольствием, до нутра, — вылизывал горло и ключицы, и только шипел, когда Такеши тянул за волосы на затылке. — Скажи, — задыхаясь, спросил Такеши, — если придется выбирать: клятва или я — что, кого?.. — Дурак, — выдохнул Сквало, и лицо его исказилось от оргазма. Он уткнулся Такеши в плечо и несколько минут молча вздрагивал. Отдышавшись, договорил: — Волосы отрастут, а покойник есть покойник. Я не Луссурия, мёртвых не ебу. Такеши обнял Сквало и признался: — Я люблю тебя. — Я знаю. Ты уже признавался мне на итальянском, не помнишь? — Я думал, ты… — Ещё ты дрочишь на мои волосы. Хоть какая-то от них польза. Такеши зарылся в растрёпанную косу носом и рассмеялся. — Так ты не злишься? — Я в бешенстве! — Почему? — Такеши снова перебирал светлые пряди и касался их губами. — Потому что снова мыться и приводить голову в порядок, а я хочу трахаться, а не выслеживать ёбаного предателя! — Сквало откатился, ложась рядом, внимательно посмотрел на Такеши. — И хватит слюнявить мои волосы, фетишист хренов. Лучше расчеши. Ревность угасла, уступая место принятию.Тот, кто в курсе
Занзас вызвал Сквало к себе и, махнув рукой на телефон на столе, сообщил: — Савада просил одолжить тебя. Там мирные жители сходят с ума от очередной разработки гения правительственных учёных. Паршивые крысы попрятались в норы, а нам разгребать за ними. Но если начнётся эпидемия, это затронет и нас. Надо успокоить бешеных Пламенем дождя и ввести антидот, его приготовил Верде. Ищейка Иемицу и Бьякуранова цаца уже там, но они не справляются. — Куда ехать? — Сквало с утра чуял, что день будет полон геморроя, так что даже не удивился. — К Саваде. Туда подъедет Ямамото с новой порцией антидота, и Савада отправит вас на вертолёте к месту назначения. — Понял. — Такеши, это хорошо. После задания можно будет сходить в бар, поиграть в бильярд, выпить, расслабиться. Они месяц не виделись, только созванивались. Занзас вдруг странно ухмыльнулся. — Тебя скоро не ждать, это к гадалке не ходи, но хоть на неделю не пропадай, как в тот раз. — Это было в счёт моих отпускных! — возмутился Сквало. Занзас знал. Босс, кажется, обо всех всё знал. Может, у него на это дело специальное чутьё, есть же в нём Небо. А может, Сквало слишком откровенно пялился на Такеши, Занзас никогда не был слепым. Когда Сквало понял, что босс в курсе, то сразу заявил, что шпионить за делами Савады через Такеши не будет. Занзас тогда расхохотался и послал к чёрту. Сказал только при нём не ворковать. Ворковать, блядь! Сквало в глубине души надеялся, что они с Занзасом друзья и тот принимает его как есть. Как Сквало принимает Занзаса со всеми заёбами. Это было бы честно. Они как-то напились после сложной миссии, ради которой сам Занзас оторвал зад от кресла. Занзас вдруг сказал: «Прости за Конфликт колец. Я тогда иначе не мог», чем огорошил до немоты. Сквало только кивнул. И охуел второй раз, когда Занзас после очередного стакана спросил: «Кто из вас сверху?» Он послал босса в пешее эротическое и в ответ получил хмурое: «Ясно, проклятый Савада и здесь меня поимел». Сквало давно так не ржал. В холле особняка Савады его встретил Гокудера. Кивнул и сообщил, что Такеши ещё не приехал. Смотрел он при этом как всегда с рожей «я слежу за тобой, чувак». Поначалу это забавляло, потом раздражало, в итоге Сквало смирился. Почти. — Пошли, поговорим по душам, — Сквало кивнул на балкон. — Не о чем мне с тобой разговаривать, — ощетинился Гокудера. На сжатых кулаках бьеснули кольца. Дикобрас нашёлся, то же мне. — О Такеши, — невозмутимо парировал Сквало и направился к балкону, по пути прихватив зелёное яблоко из вазы. Там опёрся о перила и оглядел сад, слегка запущенный и буйно цветущий. За спиной скрипнула дверца, потянуло сигаретным дымом. — Я не одобряю ваши отношения. — Ты ему кто, мамочка? Или отец? — Сквало надкусил яблоко. Кислое. — Я его друг, — отрезал Гокудера, выпуская носом дым. Не, не дикобраз, дракон. — А ты правая рука Занзаса, который спит и видит, как сместить Десятого. — Что спит и видит босс, даже я не знаю, а ты — тем более. Ведёшь себя как ревнивая кошка. — Совсем сдурел, что ли? — лицо Гокудеры вытянулось, тлеющая сигарета прилипла к губе. Что ж, уже легче, значит, правая рука Савады не влюблён тайно в Такеши. — Ну, оно само напрашивается, — ухмыльнулся Сквало, проворачивая в пальцах яблоко. — Что само напрашивается, так это попытка использовать хранителя Дождя Десятого в личных целях. — Разве что в таких, — Сквало выразительно двинул бёдрами и локтями. Гокудера поперхнулся. — Знаешь что! Если тебе нужны парни для траха, пользовался бы услугами борделей! — У меня стоит только на Такеши, — пожал плечами Сквало и догрыз яблоко. — Когда влюбишься, поймёшь, что это значит, Дымовая Бомба Гокудера Хаято. Гокудера ошарашенно молчал. Потом сунул руки в карманы и тихо проговорил: — Когда я понял, почему ты зачастил к нам, я сначала возмутился — вечно этот бейсбольный придурок влипает в какие-то истории, — а потом уже забеспокоился о шпионаже и прочем. Но это даже ещё хуже: влюблённый Супербия Сквало, — он тихо рассмеялся. — Учти, я за Такеши глотку порву. — Договорились, — Сквало протянул руку для пожатия. Он был абсолютно серьёзен. Гокудера удивлённо поднял брови, потом фыркнул и вложил ладонь в его. В этот момент отворились ворота, визжа шинами, въехала машина. Из неё выскочил Такеши с чемоданчиком, увидел их и замахал рукой. На лестнице они пересеклись. Гокудера бросил короткое: «Десятый ждёт, поторопись» — и повёл их в кабинет своего босса. Савада, заматеревший, но всё такой же мелкий и лохматый, как во времена Конфликта колец, сидел за столом и говорил по телефону, но, увидев их, быстро распрощался и встал, приветствуя. — Спасибо, что согласился помочь, Сквало. — Приказ босса. — Да-да, конечно, — рассеянно ответил Савада и обратился к Гокудере, — скажи пилоту, чтобы готовился к отлёту через пять минут. — Слушаюсь, Десятый, — Гокудера вышел, в дверях кинув на них пристальный взгляд на прощание. — Ямамото, ты как? — обеспокоенно спросил Савада. — Вторые сутки на ногах, выдержишь? — Всё в порядке, Цуна. Если что, Сквало меня подстрахует. — Такеши выглядел усталым, но собранным. Значит, хороший сон в первую очередь, потом всё остальное. Надо будет позвонить Занзасу и сказать, что он пропадёт дня на три-четыре. — Сквало, что-нибудь хочешь взамен услуг? — Савада смотрел так понимающе, что в него хотелось запустить папье-маше со стола. — Отпуск Такеши на несколько дней, — оскалился Сквало. Раз уж Савада как всевидящее око, всё о них знает и принимает, пусть входит в положение. — Хорошо, — Савада улыбнулся светло и радостно, словно мамочка, отпускающая дитятко в сложный, но целительный поход. — Только верни его целым и отдохнувшим. Уже в вертолёте Сквало позволил себе расслабиться, и накатило раздражение, что каждый встречный посвящен в подробности его личной жизни. Ладно, не каждый, но это бесило, хотя из ситуации можно было выбить свои плюсы. Сквало посмотрел на Такеши. Тот, кажется, спал с открытыми глазами. — О чём вы говорили с Хаято? — вдруг спросил он. — О тебе. — Он обо мне заботится, — с умилением произнёс Такеши. Сквало фыркнул. Хорошо, они уже далеко от всех этих «заботливых» и отчитываться не перед кем. На полпути позвонил Пони, и Сквало ощутил смутную тревогу. — Сквало, я нашёл для вас с Ямамото подарок! — сообщил Пони жизнерадостно. Такеши заинтересовано глянул на Сквало. «Дино», — произнёс одними губами тот. Такеши просиял. — Дино, привет! — крикнул он в телефон, и Пони рассмеялся: «Привет-привет». — Ты где? — спросил Сквало. Ещё один осведомлённый, не продохнуть от них. — В Голландии. Я присмотрел вам уютный домик на тихом побережье. Цуна сказал, вы после миссии в отпуск. Вот и отдохнёте! — Пони, ты!.. — «в своём уме?», хотел проорать Сквало, но за него договорил Такеши: — Настоящий друг! И спорить с ним было бессмысленно.Долго и счастливо
Такеши гулял по кромке прибоя и иногда оборачивался. Высматривал Сквало — тот сидел в плетёном кресле на веранде домика, подаренного Дино, и разбирал корреспонденцию на ноутбуке. Он больше работал, чем отдыхал в последнее время: в Альянсе назревали перемены, Цуна и Занзас пропадали на совещаниях, чертили схемы и планировали очередной переворот с азартом тренеров перед Олимпиадой. Для Такеши тоже находились поручения, но сейчас он был свободен как ветер — и так же одинок. Прозаично зотелось затащить Сквало в постель и не выпускать остаток дня, ведь завтра им возвращаться в Италию. Такеши подобрал ракушку и закинул её в море. — Такеши, пойдём пожрём! Когда он вошёл в дом, Сквало уже орудовал на кухне. — Ты закончил с делами? — Такеши отряхнул шлёпанцы от песка. — Нет. Но у меня в глазах уже рябит. И если я налью себе ещё кофе, дай мне по башке. — Я запомнил, — Такеши обнял Сквало со спины, прижался щекой к волосам. — Давай сыграем в бейсбол, пока не стемнело? Разомнёшься, взбодришься, никакого кофе не надо. — Вот стоило мне один раз согласиться… — Нет, никаких тренировок, мечами мы ещё намахаемся, — опередил он Сквало. Тот вздохнул. — Никакого сладу с тобой, пацан. — Мне двадцать пять, — напомнил Такеши и собрал волосы Сквало в кулак, отвёл в сторону. Сквало замер. — Не смей, еда сгорит, — процедил, но Такеши чувствовал, что тот уже поплыл. Он коснулся губами основания шеи, вычертил поцелуями линию роста волос. Тяжёлая копна не держалась в кулаке, её вес успокаивал. Сквало шумно выдохнул, погасил конфорку и развернулся к Такеши. — Окей, бейсбол, потом ужин, потом я добью пару писем, и мы будем трахаться до утра. Как тебе план? План был отличный. Такеши довольно улыбнулся. Тревога отступала, в груди разливалась нежность. Он хотел сказать что-нибудь глупое и романтичное, но Сквало взял его за запястье, поцеловал ладонь и каждый палец, и все слова растворились в тепле его губ. Сердце защемило от нахлынувших чувств. — Сквало… — Не только у тебя есть фетиш, Третий император мечей, — Сквало ухмыльнулся. — Могу вечно смотреть на тебя с катаной в руках. Такеши нахмурился. — Я едва не убил тебя. Этими руками… — Я был бы счастлив так умереть. — Ну может, лет через шестьдесят, — серьёзно сказал Такеши. Сквало заржал: — Волосы будешь таскать за мной сам. На самом деле, достигнув определённой длины, они перестали расти. Более того, Цуна и Занзас с недавних пор управляли Вонголой вместе, и Сквало мог бы постричься. Занзас так ему и сказал. Но Сквало не стал. Теперь всё это роскошество принадлежало Такеши. И он собирался им наслаждаться ещё очень долго.