Только будь со мной

Спустя две недели — Госпожа Президент, мы не нашли мистера Грейвса, — тихо произнесла я, чуть вздрогнув, но всё же продолжая ждать реакции своей начальницы. Женщина чуть напряжённо постукивала пером по бумаге, казалось, не обращая на меня никакого внимания, полностью погрузившись в свои мысли. На её столе не оказалось ничего лишнего, будто хозяйка данного кабинета вообще раздражало что-то, что не относится к работе: несколько стоящих на подставке книг, названия которых поистерлись от времени и плохо читались, чернильница и стопка пергамента, лампа, у которой, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, не было выключателя. Ничего, что могло бы удивлять входящих сюда каждый день людей, ничего необычного или поразительного для простых коллег и сотрудников МАКУСА. — Мисс Эйвери, Вы же убеждали меня, что у Вас всё под контролем и Вы уже обнаружили местоположение настоящего Персиваля Грейвса. Заметьте, я цитирую ваши же слова, которые Вы сами произнесли ровно две недели назад, — серьёзным тоном ответила Пиквери, пронзая меня своими тёмными глазами. — Мои люди и вправду обнаружили тайное убежище Гриндевальда, но когда мы прибыли туда, то… — я запнулся и едва заметно сглотнула, — в поместье как будто пошарил вор и унёс всё, что только можно, оставив после себя только голые стены. Или же каким-то образом фанатики демона прознали о нашем визите. Мы тщательно обшарили подвалы и темницу, все укромные места — там не было и намёков на то, что там когда-то держали пленника. Персиваля Грейвса мы не нашли. Стиснув зубы, я незаметно сжала за спиной кулаки от досады и злости. Мне было стыдно перед Мадам Пиквери. Я подвела её. За такой промежуток времени, как две недели, Грейвса можно было уже считать погибшим. «Геллерт Гриндевальд! Как ты умудрился это провернуть?!» — мысленно я яростно пыталась найти ответы и понять истинное местоположение мракоборца, но я всё терялась в догадках, а те места, где Грейвс точно мог находиться — мы уже проверили. Мой мозговой штурм внезапно прервал на удивление спокойный и ровный голос Президента Пиквери. — Как я вижу нам снова понадобится помощь. У Вас же больше нет предположений? Этот вопрос был произнесён без упрёка, но всё равно я почувствовала стыд и мои щёки чуть покраснели. Ещё никогда я так долго не возилась с одним делом. Это просто-напросто задевало мою гордость. Пиквери же казалось не обращала на мою злость и негодование никакого внимания. Она лишь спокойно дотронулась до спинки стула и таким же спокойным, хранящим достоинство голосом произнесла: — Значит нужно будет ещё раз допросить Гриндевальда. Другого выбора у нас нет. — Ну уж нет! Я не буду просить этого… Этого альбиноса о помощи! Тем более он точно ничего не скажет. Точно не мне, — едва сдерживаясь ответила я, яростно сжав рукой рукав своей блузки, пытаясь скрыть приступ гнева. Вообще я всегда старалась держать себя в руках, но сейчас — лишь одна мысль о том, что мне вновь придётся выслушивать, видеть, а тем более упрашивать этого самодовольного и высокомерного болвана, меня уже выводила из себя. — Мисс Эйвери, в данный момент нужно отбросить свои чувства и выполнить долг. Мы должны добиться истины и узнать где находится наш товарищ, — всё также спокойно ответила Серафина. Я чувствовала, как её взгляд пронзает меня насквозь и как будто говорит: «Отказа я не потерплю…» — Хорошо, Вы правы. Я сейчас же спущусь и допрошу Гриндевальда, — выдохнув, произнесла я чётко и ровно, смотря в карие глаза Пиквери. — Вы будете не одна, я тоже пойду с Вами, — с этими ободряющими словами мы с Пиквери покинули её кабинет. Камера Гриндевальда находилась глубоко под землей, она намного древнее здания, под которым находится, и создавали её куда более могущественные волшебники. Опять я иду по этому длинному и тёмному коридору. Везде чувствуется промозглый холод и неприятная сырость. Кажется, мы шли уже много часов по этому нескончаемому коридору, но наконец-то мы остановились и хмурый охранник, сухо кивнув нам, начал отпирать тяжёлую железную дверь камеры Гриндевальда. Внезапно даже сквозь скрежет замком я услышала тихий свист, доносящийся из камеры тёмного мага. Я хотела войти, но Пиквери приказала мне пока подождать её снаружи, и сама зашла в его камеру. Тяжёлая дверь закрылась, гремя огромными тяжелыми засовами. Через небольшое окошко, невидимое для узника, я осмотрела место обитания заключённого, а также бегло бросила взгляд на самого пленника. Тёмный волшебник осунулся, волосы больше не были зализаны назад, а смешно топорщились в разные стороны — белый модный ирокез уже не был таковым. Под правым глазом был небольшой жёлтый синяк, на лице появилась белая щетина, а на грязной рубашке были видны капли крови. Несмотря на жестокие допросы, Гриндевальд не терял хватки и всё ещё издевался и показывал якобы своё превосходство над всеми нами. Лишь только хищный взгляд бешеных разноцветных глаз Гриндевальд великолепно сохранил. Серафина вошла в камеру, но назойливый свист мужчины всё равно продолжился. Гриндевальд лишь лениво приоткрыл свои разноцветные и ужасные глаза, которые любого повергнут в ужас, и со скучающим видом стал наблюдать за новым гостем в своей камере. Я полностью могла слышать разговор Пиквери. Каждое её слово. Она пыталась заставить тёмного мага заговорить, но тщетно. Гриндевальд вновь со скучающим видом насвистывал себе под нос какую-то непонятную мне мелодию и облокотившись на спинку стула вновь прикрыл глаза, наслаждаясь унижением Госпожи Пиквери и показывая, что ему скучно и больше он не уделит ей своего драгоценного внимания. Сжав кулаки, я наблюдала за этой отвратительной сценой. Однако внезапно, Гриндевальд прекратил свистеть и что-то прошептал, а его глаза устремились к тому месту, где стояла я. — Я буду разговаривать только с мисс Эйвери. После этих слов, волшебник вновь расслабился, вальяжно, насколько это позволял стул и наручники, расположился как на тронном кресле и засвистел, закрыв глаза. Серафина сдержанно вздохнула и сделала мне небрежный знак рукой, давая возможность присоединиться к процессу. Мракоборец открыл передо мной тяжёлую дверь, впуская в логово чудища. Как только я вошла Геллерт тут же перестал свистеть и открыл глаза. Его разноцветные и бешеные очи уставились на меня с голодным интересом и удовлетворённостью, что его приказу подчинились. «Опять эти ненавистные глаза… Не видеть бы их больше никогда…» — рассуждала я про себя. Сохраняя спокойствие, я зашла в камеру и встала за Пиквери, бесстрашно взирая на пленника. — А вот и вы, мисс Эйвери. Я так хотел повидаться с Вами, — пропел словно соловей мужчина, вновь, как в первый день нашей встречи, покачиваясь на своём стуле. — К сожалению, не могу сказать вам того же, мистер Гриндевальд, — стараясь сохранять самообладание, размеренным голосом поговорила я, бесстрашно смотря на него надменным взглядом. — Оставьте нас и свою прослушку тоже уберите, — внезапно резко и холодно произнёс тёмный маг, не отрывая своего взгляда от меня. — А не слишком ли вы раскомандовались, мистер Гриндевальд? — слегка повысив голос, холодно произнесла Серафина. Губы Геллерта растянулись в блаженной улыбке, и он вновь расслабившись облокотился на спинку стула, стал шевелить за спиной скованными руками, гремя наручниками. — Если вы хотите увидеть Персиваля Грейвса, то Вам придётся подчиниться моим таким простым и дружелюбным условиям, — спокойно произнёс волшебник. — Мы всё равно узнаем правду. Завтра вас будут допрашивать в суде под сывороткой правды, — усмехнувшись, произнесла я, внимательно наблюдая за реакцией мага. — Моя дорогая Эскарина, — Геллерт негромко засмеялся, — мне не страшна сыворотка правды, и суд тоже не страшен. Ты же умная девочка и должна понять это хотя бы исходя из того, что меня уже поили Вашей этой сывороткой правды. Как видишь, никаких результатов это не дало. Мысленно я выругалась и с нескрываемой ненавистью в глазах посмотрела на Геллерта, мечтая стереть его в порошок. Маг лишь мирно раскачивался на стуле, словно пятилетний ребёнок и с хитрой улыбкой рассматривал меня. «Пора вновь убрать ухмылку с его лица…» — подумала я и сделала вывод. — Хорошо, я поговорю с Вами, — быстро приняла я решение, не дав ответить Серафине. — Наедине. Уголки губ волшебника дрогнули в довольной улыбке и, перестав качаться, он немигающим взором стал всматриваться в меня. Серафина, встав и убрав прослушку, хотела уже выйти за дверь, но наглый голос Геллерта остановил её: — О, и не забудьте убрать ещё прослушку с двери. «Вот же… Он знал, что она была там?» — мысленно я восхитилась способностям волшебника. Даже сидя в специальной камере и скованный магическими наручниками, он всё равно обводил нас вокруг пальца, как маленьких детей. Наконец-то мы остались одни. Геллерт ничего не говорил, лишь рассматривал меня и наслаждался своей маленькой победой. От такой тишины в моих ушах послышался неприятный звон, а по позвоночнику пробежали небольшие мурашки. Казалось, что даже время остановилось, в ожидании грядущих последствий. Что-то подсказывало моему чутью, что остаться с Гриндевальдом наедине, хоть и в защищённой камере, было плохой идеей. Я чувствовала, что волшебник что-то замышляет, но не могла понять, что именно и надеялась, что всё это обычная паранойя. — Ну вот мы и наконец-то одни, — с наигранной улыбкой произнёс Геллерт, чуть пододвинувшись ко мне. — Мне не нужно, чтобы наше маленькое свидание кто-то подпортил. — Итак, где мистер Грейвс? — спокойно произнесла я, не обратив внимание на глупое приветствие волшебника. — А я скучал по вам, — произнёс волшебник со странной хрипотцой в голосе, грустно улыбнувшись и смотря на меня, слегка склонив голову на бок. — Мы выполнили ваши требования, теперь вы выполните свои, — холодно ответила я, всё также не обращая внимания на реплики мага. — Где Грейвс? — Как у Вас дела? — спокойно поинтересовался Гриндевальд. «Да он просто издевается!» — мысленно я уже представила, как бью наглого мага по лицу. Однако, всмотревшись его лицо, мои губы дрогнули в еле заметной хитрой улыбке, и я решила подыграть магу. — Прекрасно, и вижу, Вам тюремное заключение тоже пошло на пользу, — с сарказмом произнесла я, рассматривая синяк на бледном лице мужчины. Гриндевальд тихо засмеялся, наклонив голову, из-за чего я не видела выражение его лица. — Вы ведь так надеялись, что мы больше не встретимся, не так ли? — Где Персиваль Грейвс? — резко сменив тему, строго спросила я. — Вы можете скоро обнаружить его в его же доме, только… — сделав театральную паузу, волшебник опять закрыл глаза и блаженно улыбнулся. — Только что? — холодно произнесла я, сдерживая себя, чтобы не врезать по этой наглой физиономии. — Я возвращаю вам вашего Персиваля Грейвса, а взамен… Вы, мисс Эйвери, пойдёте со мной, — волшебник открыл глаза, ожидая моей реакции. Его глаза как будто впились в меня, как ледяные иглы, от которых мороз шёл по коже. Не выдержав, я рассмеялась в голос, звонко и весело. Такого я от него точно не ожидала. Он действительно сумасшедший, как и говорят. «Куда я пойду с ним? Он же в тюрьме, а отсюда ещё никому не удавалось убежать…» — мысленно, да и снаружи я смеялась над тёмным волшебником. Однако, я вновь решила ему подыграть. Положив свои худые руки на стеклянный стол, я с усмешкой на губах приблизилась к Гриндевальду. Мужчина тоже приблизился ко мне насколько это позволяли наручники и стул. Его глаза с упоением и огнём разглядывали меня, а его сухие губы выдавили что-то наподобие улыбки или даже оскала. — Каков будет Ваш ответ, дорогая Эск? — Хорошо, я согласна. Так и быть, я составляю Вам компанию в вашей камере до завтрашнего суда, раз Вам так одиноко, — тихо прошептала я, с презрением разглядывая лицо волшебника. Рот мужчины расплылся в ужасающей и непонятной мне улыбке. На секунду мне показалось, что я услышала какие-то странные звуки, исходящие снаружи камеры — из коридора. — Вот и отлично. Только вот мы здесь не останемся, — произнёс мужчина, ещё больше приблизив ко мне своё мерзкое лицо. — У меня в поместье гораздо более приемлемые условия для общения с прекрасными дамами. Внезапно я почувствовала, как моих холодных рук коснулись чьи-то тёплые. Медленно опустив взгляд вниз, в моих глазах застыл неописуемый ужас. Вздрогнув, я поняла, что Гриндевальд спокойно держит мои руки в своих, а на его руках даже и намёка не было на магические наручники. Они как будто испарились. С застывшим ужасом в глазах, я хотела освободить свои руки от лап чудища, но меня как будто заморозили, и я не могла пошевелиться. С ненавистью и ужасом я посмотрела на тёмного волшебника, который победно улыбался, а его разноцветные глаза с бешеным огнём наблюдали за мной и наслаждались моей беспомощностью. — Вы и правда думали, что сможете удержать меня? — слегка приподняв свои белые брови с наигранным удивлением произнёс волшебник. — Как? Невозможно, — сдавленным голосом прошептала я, пытаясь мысленно сообщить Пиквери об опасности. *** Гриндевальд с упоением наблюдал за девушкой, заглядывая прямо в её красивые карие глаза. Ему нравилось, как хрупкое тело содрогалось от страха перед ним. Как девичья грудь судорожно вздымалась и также опускалась из-за учащённого дыхания. Нравились её холодные, но такие приятные и нежные руки. Как её зрачки безмерно пульсировали, то становясь больше, то сжимаясь, оставаясь в таком положении надолго. Всё это до приятной и лёгкой дрожи по позвоночнику нравилось мужчине. Ему нравилось видеть этот неподдельный страх, от этого он словно заряжался энергией. Наконец-то хоть чуть-чуть он увидел его в её глазах. Ему казалось, что страх — это самое сильное чувство, которое может испытывать человек. А когда этот страх возникал непосредственно из–за него самого, то он испытывал невероятное блаженство. Однако Эскарина быстро взяла себя руки. Страх в её глазах сменился решимостью, бесстрашием и жгучей ненавистью, которая могла бы прожечь любого бы насквозь, но только не его. Гриндевальд чувствовал. Всё ещё чувствовал остатки её страха, но желание бороться до конца и подавление одних эмоций другими восхитило мага. — Мне нравится чувство страха, которое ты испытываешь рядом со мной. Твой страх имеет определённый вкус, такой сладкий… — снова облизнувшись, прошептал Геллерт. — И он мне определённо нравится… *** От этого психопата по моей спине вновь пробежал колкий и неприятный холодок. Я насколько смогла скрыла свой страх, но я прекрасно понимала, что почувствовав страх единожды зверь будет чувствовать его снова и снова. Я попыталась придумать план побега, но внезапно сзади раздались мощный взрыв и крики людей. Через несколько секунд в моих ушах послышался неприятный звон, глаза начали сами закрываться. Борясь с сонливостью и мотая головой, я попыталась прошептать заклинание, но с моих побелевших то ли от страха, то ли от холода уст слетело только непонятное и бессмысленное бормотание, и я начала проваливаться в вязкую темноту. Сквозь приглушённые крики и гул я напоследок услышала тихий и хриплый голос Гриндевальда. — Спокойной ночи, принцесса.