Всего этого могло не произойти.
Анна старательно отгоняет от себя назойливую мысль: что было, если бы она в тот день осталась дома? Ведь рейс «Москва-Вашингтон» был записан на другую стюардессу, которая не пришла на работу. И после утомительного перелета «Киев-Москва» Анне вновь пришлось работать, по просьбе начальства, которое обещало ей двухнедельный отпуск. Девушка хотела провести его с Пашей, — они давно не отдыхали вместе: Паша совмещал учебу с работой, Аня постоянно на перелетах. Планировали уехать к нему на дачу, на свежий воздух, побыть только вдвоем.
Прошлая жизнь раскололась, рассыпаясь мелкими осколочками. Некоторые из них резали душу и сердце, открывая свежие раны.
Как же она удивилась, увидев Вершинина в салоне самолета. И вроде бы, она смотрит в те самые голубые глаза, но видит в них не мальчишество, а чуждую серьезность. Она смотрела на него и не узнавала. Это не ее Паша. Не тот человек, с которым она провела свою первую ночь, не тот, к кому прижималась, пряча слезы; не тот, кому высказывала всю свою обиду на весь этот чертов мир. Тот ее не понимал, хотя старался со всех сил. Потому что не знал, что такое потеря и одиночество, а этот — знает. Поэтому и понимает с одного лишь взгляда.
Появился
страх.
Ане стало страшно, когда выкрали самолет. Тогда появилась первая трещинка на ее прошлой жизни. От ужаса тряслись коленки, когда эти грязные американцы повезли их с Настей в неизвестном направлении. Но не настолько, чтобы позволить рыжей уединиться с типом, от которого несло приторно-сладким дешевым одеколоном.
Аня до конца не верила, стоя на обломках ненастоящего города-призрака, что перемещение во времени возможно. И находясь в восемьдесят шестом году, казалось, что воздух давит со всех сторон, сжимает легкие.
Вторая трещина.
Даже кривая улыбка и призрачная поддержка Паши не вызывала успокоения. И пока в голове с каждым днем появлялось все больше вопросов, в душе металось сомнение, недоверие, страх. Возвращение назад, в будущее, не помогло успокоить душевные метания. Надежда на нормальную жизнь, вместе с прошлым, распалась на мелкие частицы, как и СССР.
Как раньше уже не будет. Это понимал каждый из них. И, встречая напуганный взгляд ребят, блондинка легонько улыбалась, — общее горе, и правда, сближает. В этом что-то было, ведь не одной же ей досталось, ребятам тоже тяжело. Они вместе. Они — все, что осталось друг у друга.
Анна не понимала, почему Паша так боится Костенко. Почему его рука тряслась, держа «розочку», глаза судорожно бегали в поисках выхода. Напряжение повисло в воздухе, накаляло со всех сторон. Девушка вспомнила, как Паша вспоминал его имя не в самом приятном контексте. Вроде бы, Костенко их враг. Она теперь ни в чем не уверена, кроме того, что ситуация выходит из-под контроля.
— Паш, — мягко позвала его девушка, осторожно подходя сзади, — успокойся, — она медленно забрала «розочку», — нам ведь не нужны неприятности…
— Аня, — выдохнул Вершинин, не отводя взгляда с Костенко.
— Парень, — Аня косо посмотрела на мужчину. Красивый, статный, в хорошо подобранном костюме. Такие летают только в люкс классе. Тот продолжал обращаться к Паше, — Чем я тебе так не понравился?
Девушка устало вздохнула, когда Паша успокоился и сел за стол, обсуждая с Сергеем Александровичем какой-то договор. Особо не вникая в суть, Аня наблюдала за каждым. За язвительным Вершининым, за нахмуренным Костенко, за улыбкой до ушей Леши, Настей и Гошей, которые тоже не совсем понимали, что сейчас решается их судьба.
— Через час вылетаем в Москву, — подытожил Сергей, обводя ребят взглядом, и задерживаясь на Анне, — У вас есть время подготовиться к перелету, — а потом непосредственно к самой девушке, — Отдай это мне, пожалуйста.
Антонова сначала не поняла о чем идет речь, а потом заметила, что продолжает держать в руках ту самую стеклянную розочку. Девушка положила ее на стол, буркнув «простите, пожалуйста».
В самолете Аня хотела поговорить об этом с Пашей, узнать ответ хотя бы на один вопрос. Но, встретившись с его напуганным взглядом, отложила разговор на лучшее время.
— Что случилось?
— Ань, сейчас у меня сейчас очень сложное время… Прости, что отдалился от тебя… Прости, за то, что ничего не объяснил… Прости за все.
— Паш, все хорошо, — девушка попыталась улыбнуться. С парнем было явно что-то не так, это настораживало.
— Не хорошо, Ань, совсем ничего не хорошо…
Только девушка хотела возразить, как увидела отчаянный взгляд Паши и висящую вилку прямо в воздухе. Она летала, по желанию Паши Совсем, как в голливудских фильмах… Если она не ошибается, это называют телекинез.
— Это невероятно, — тихо выдохнула Аня.
— Ань, я хочу побыть один, мне нужно все обдумать.
Медленно кивнув, девушка, находясь в полной прострации, направилась к ребятам. Вопросов появилось еще больше, ответы хотелось узнать прямо сейчас. Но спрашивать у Паши что-то… Он сам не понимает, что происходит. Ему тоже тяжело. Всем тяжело.
— Простите, — машинально сказала Аня даже не подняв глаза на того, с кем столкнулась в узком проеме.
— Аня, с тобой все в порядке? — неожиданно над ухом прозвучал мужской голос. Сергей.
— Да, все хорошо, — попыталась улыбнуться девушка.
— Ты какая-то бледная, точно все хорошо?
Аня кивнула и, еще раз извинившись, направилась дальше, отметив про себя, что у Костенко приятный одеколон. И мягко улыбнулась, — старая привычка стюардессы: анализировать пассажиров.
Антонова надеялась, что все же, несмотря на внутреннее волнение, Паша придумает какой-то план. Надеялась, когда выходили из самолета. Надеялась, когда ехали по Москве в чёрном джипе Сергея. Но поняла, что все напрасно, когда Паша оставил Гошу вместе с Костенко и приказал бежать. Аня грустно улыбнулась. Струсил.
Блондинке совершенно не нравилось, как они поступили с Игорем: связать человека, отобрать у него деньги, морально давить, издеваться. Не дать ему этот несчастный кусок пиццы. Но она всячески подавляла в себе этот червячок, который грыз ее совесть. Потом явилась злость. Сначала девушка накричала на Пашу, чтобы тот взял в себя в руки, позвонил Костенко и нашел Гошу. Когда тот ушел, буркнув: «звоните, если что-то случится», девушка не выдержала, накричала еще и на Лешу, который своими быдло-шуточками издевался над Игорем.
— Всем сейчас не просто, — ее не успокоило. Да, не просто, но нужно оставаться людьми.
Когда пришли неизвестные люди, Аня уже успела успокоиться. Дрожащими пальцами набрав Пашу, она сумбурно объяснила ситуацию.
— Аня, — в телефоне заговорил Сергей, — у вас есть возможность сбежать?
— Есть.
— Хорошо. Сидите на месте и не высовывайтесь.
— Простите? — не поняла девушка.
— Не смейте бежать. Это люди Киняева, они вас быстро догонят. Мы уже подъезжаем.
Аня возразила:
— Нет, Сергей Александрович. У нас есть план, — и пока мужчина не успел ничего сказать, — встретимся около арки.
План есть. Его придумал Леша.
Сбросив вызов, Аня посмотрела на несчастного Игоря, который шел к мужику. Его стало жалко. Бедный парень.
— К арке, — шепнула девушка Леше и Насте.
Один. Два. Три. Вздох. Они побежали. В ушах застыл крик мужчин. В крови разыгрался адреналин. Страх пропал, а в душе появился огонь уверенности, смелости. Девушка бежала, держа за руку отстающую Настю. Леша подгонял их «быстрее, бабоньки». Сзади послышались предупреждающие выстрелы, которые, казалось, звучали слишком близко от девушки.
Стало обидно, когда их догнали. До слез. Хотелось разреветься на месте от несправедливости. Аня наблюдала, как сопротивляющегося Лешу вырубили одним ударом. Слышала последний крик Насти, которую садили в машину, заломив руки.
— Аня, пригнись.
Девушка не успела понять, откуда это донеслось, но выполнила приказ. Около уха послышался выстрел, и руки, которые сжимали ее запястья, ослабли. Тело бугая осело на землю. Девушка пораженно перевела взгляд на мертвое тело, а потом на Костенко. С первого выстрела он лишил человека жизни. Возможно у него была семья, дети, собака, которую нужно выгуливать каждое утро. Зачем убивать? Можно было ведь просто ранить…
— Убери ее! — послышался злой рык Сергея, и чьи-то руки подхватили ее. Ей уже было не важно, кто это. Мысли в голове метались, смешивались с выстрелами.
Машина с ребятами уехала. Аня сидела на заднем сидении, еле улавливала слова Паши, пытающегося ее успокоить.
— Анна, ты как? — спросил Костенко, заглядывая в машину. Девушка медленно перевела на него взгляд, и сжалась. Такое чувство, что он убил не того мужчину, а ее, причем самым подлым способом — выстрелив в спину. Это… Странно. Но теперь она начинала понимать опасения Вершинина.
— Она сильно испугалась, — ответил за нее Паша, разрывая нависшее молчание.
— Может, тебе нужна медицинская помощь? — девушка наблюдала за тем, как Сергей засовывает пистолет обратно в кобуру.
Она отрицательно покачала головой. Задержавшись серьезным взглядом на девушке, мужчина завел машину. Они о чем-то разговаривали с Пашей, но для Ани день прошел, как в тумане.
Аня видела, как был зол Сергей, вернувшись из задержания Киняева ни с чем. Она постоянно дергалась, чувствуя на себе его взгляд. Но девушка быстро взяла себя в руки и подавила подступающий страх к этому человеку.
Антонова совсем не удивилась, когда пистолет распался на детальки и застыл в воздухе. Попыталась улыбнуться, поймав на себе пораженный взгляд Костенко. Не получилось. За то, у Паши получилось уговорить Сергея взять их в Чернобыль. Девушка чувствовала, что завтра день будет насыщенный.
***
Порывы холодного ветра блуждали по голым деревьям, заставляя сухие ветки угрожающе шевелится. Мороз иголками врезался в нос, опалял кожу. Девушка теснее прижалась к Павлу, устало вздыхая.
Костенко с Егором и Александром скрылись в лесу, преследуя того странного типа. Оттуда слышались выстрелы. Ане было тревожно, что-то в душе пищало о скорой опасности. Хотелось бежать отсюда, с этого проклятого места. Видимо, Вершинин тоже это чувствовал.
— Аня, — неожиданно сказал Павел, доставая планшет, — забери его.
— Паша?
— Если со мной что-то случится, — он сильнее сжал ее ладонь, — ты узнаешь ответы на все свои вопросы. Просто возьми, — он нахмурился, — ты можешь доверять Костенко, обращайся к нему, он поможет. Береги себя и ребят. И больше никогда не возвращайся в Чернобыль, чтобы не случилось. Пообещай мне.
В глазах появилась влага. Девушка чувствовала, что что-то не так. Предвещала беду. Но нашла в себе силы дрожащим голосом ответить:
— Хорошо.
Когда послышались шаги, Аня спешно спрятала планшет под куртку.
Дальше все происходило, словно в каком-то дешевом кино, взятом в прокате: псевдо Костенко, Киняев, псевдо Костенко номер два, дерево, Паша оседает на землю, а потом его забирают. Аня осталась одна.
Перед глазами все расплывалось. Девушка поднялась и, перебирая ватными ногами, села на обочину. В руках она держала пистолет, подобранный на асфальте, под грудью — планшет. В голове стояла страшная картина «битвы», то, как Паша ради нее попал на рожон.
Липкий страх заглянул в самую душу. Впервые пришло осознание того, в какое дерьмо она вляпалась. Хотелось завыть на весь лес. От обиды, боли, несправедливости.
— Прием! Это Костенко, прием! Паша, ты тут?
Девушка быстро схватила рацию, которая лежала рядом с ней, хватаясь за нее, словно за единственное спасение.
— Это Аня! Сергей Александрович, помогите мне, я осталась одна!
— Где ты находишься, прием?
— Я у дороги, в том месте, где вы ушли! Пожалуйста, идите сюда!
— Никуда не уходи. Я скоро буду, прием.
В душе стало тепло, — хоть какая-то хорошая новость, — Костенко жив. А потом осеклась: а если это вновь фантом? Червячок засел внутри, ухватывая мертвой хваткой. Послышались шаги. Девушка быстро направила пистолет в сторону шума.
— Стойте и не двигайтесь, — уверенно произнесла Аня, увидев Костенко. У нее нет права на ошибку: либо ты их, либо они тебя…
— Аня? — с сомнением спросил Сергей, направляя на нее автомат.
— Мне нужно вас потрогать, — с лживой сталью в голосе произнесла блондинка.
— Что?
— Мне нужно убедиться, что вы это вы… Не фантом!
— Ладно, — смирился, — трогай. Только успокойся.
Сергей медленно опустив оружие сделал шаг вперед. Аня, не спуская с него глаз, вытянула руку. Ощутив человеческое, живое тепло, девушка смогла спокойно вздохнуть. Поддавшись неизвестному порыву, в один шаг преодолела расстояние между ними, и кинулась на шею Сергею. Сейчас ей плевать на то, что он вчера лишил человека жизни на ее глазах, плевать, что он совершенно чужой ей человек. Плевать, ведь рядом с ней сейчас только он.
Костенко явно не ожидал такого поведения. Парочка блондинистых прядей щекотали его кожу, тепло девушки по-особенному согревало. Вздрагивающее тело с доверием прижалось к нему, уткнувшись в плечи. Мужчина аккуратно обнял ее в ответ, шепча успокаивающие слова.
Когда Аня успокоилась, рассказала всю ситуацию в общих чертах. Когда к ним подьежала машина людей Киняева, Сергей не хотел убивать при Анне. Заметил ее вчерашнюю реакцию, но ведь «Это как на велосипеде кататься: один раз научишься — никогда не забудешь».
***
Было пусто. В ушах застыли крики ребят. Перед глазами мелькали картинки города-призрака. Но почему-то в душе было пусто. Когда Паша направил на нее пистолет, страшно не было. Когда он убил Киняева, жалость к мужчине так и не проснулась.
Но когда Паша направился в неизвестном направлении, ее тело само побежало за ним, а из груди вырвался душеразрывающий крик: «Паша, стой!». А потом он пропал. Растворился.
Она не знала, что ответить на фразу Костенко и вопросительный взгляд: «Там же тупик». Ане захотелось рассмеяться и с сарказмом произнести: «Правда? Я не заметила!».
Интересно, если забиться об стену, легче станет? Аня дотронулась к своему лицу: кажется, слезы. Удивительно, она даже не заметила, как стала плакать.
Все было серым. Анна смотрела на Лешу, который стоял на коленях, держась за голову. На бледного Гошу, который упирался об стену, чтобы не упасть. На Настю, у которой быстро-быстро вздымалась грудь. И на Костенко, который как-то странно смотрел на нее. А ведь он обещал, что все будет хорошо…
Рука сжалась в кулак. Острое стекло, которое она незаметно подхватила, когда отползала от Паши, разрезало кожу. Боли не было, только равнодушее к происходящему.
— Прости, Паша, — сказала она, обращаясь к пустоте, — я тебе солгала. Я вернусь. Обещаю. Только дождись.
Окровавленное стекло с характерным звуком упало вниз, разбиваясь на мелкие осколочки. Грязь впитывала алую кровь.
Когда человек привыкает к страху, в нем просыпаются другие чувства.
