Какими б вы ни были сильными, не расставайтесь с любимыми

Мы с Аней шли по школьному коридору. Меня зовут Соня, а Гусяра (Аня) - моя лучшая подруга из параллельного класса. Как всегда, мы разговаривали об Артёме Владимировиче - учителе истории, с которым она меня шипперит. Ну а я, в принципе, не против. — Господи, у него такая классная жопа.. — сказала я, завернув за угол, и лицом к лицу столкнувшись в Лебедевым. Неловко получилось. Пока мы с учителем пытались разойтись, синхронно делая шаги в одну и ту же сторону, Аня стояла и ржала, при этом говоря: — Вот видишь, как только вспомнишь.. — Заткнись, Аня! — наконец, мы с историком разошлись, обойдясь кротким «Здравствуйте» и улыбкой. — Сонь, какой у вас урок сейчас? — спросила Аня, опять напевая песню Сансара. — История вроде.. — мы многозначительно переглянулись, а на наших лицах отразились не предвещающие ничего доброго ухмылки. — All that I have is all that you given me...— да заткнись ты уже! — я обняла подругу на прощание и пошла на историю. Кстати, последний урок. Зайдя в класс, я увидела только Артёма Владимировича, сидевшего за своим столом. Больше никого не было, что было весьма удивительно. — А, Софья, я уже вас отпустил, последний урок же, — он мило улыбнулся. Только я хотела сказать, что, я тоже тогда пойду, как он сказал: — Хотя, хорошо, что ты зашла, мне как раз нужно кое-что обсудить. Ты присаживайся, у меня к тебе дело. — Что такое? — я приготовилась к чему-то серьезному. — Можешь помочь мне проверить письменные? — идиот.... — Конечно, без проблем, — я улыбнулась. Домой хочу. И его хочу. — Замолчи, дура.. — сказала я себе еле слышно. — Что? — он поднял голову. — Ничего, это я так, самой себе... Он странно посмотрел на меня, но ничего не сказал, а лишь улыбнулся и поправил вечно съезжающие очки. — Я тут на днях челюсть застудил.. Вышел на улицу без капюшона, меня же строить некому. — Челюсть? Будьте аккуратны, не простудитесь. И впредь всё-таки надевайте капюшон, так безопаснее. — Кажется, я знаю, кто меня будет строить... — он сказал очень тихо, но я расслышала, но решила переспросить. — Что? — Ничего. Это я так, самому себе. — он улыбнулся. Ну-ну, Артём Владимирович, ну-ну. Спустя 15 минут я проверила эти чёртовы письменные 11 Б класса, будь они прокляты! — Артём Владимирович, как вообще это можно запомнить? У них такие сложные письменные... — Я просто хорошо их учу. Подрастешь немного - поймёшь. — он опять улыбнулся, складывая журавлика из бумаги. — Да я это и сейчас понимаю.. — Скажи честно, тебе кто больше нравится: Елена Анатольевна или я? — Честно? В самом начале я вас ненавидела. Вот просто терпеть не могла. Вы меня выбешивали до мозга костей... Потом до меня дошло, что я сама виновата, и что нужно учить ваш предмет. Вскоре я поняла, что вы очень интересно преподносите материал, не то что Елена Анатольевна. Мне стало интересно на ваших уроках, и ваш предмет стал моим любимым, впрочем, как и вы- моим любимым учителем. — всё это время он слушал меня очень внимательно, будто для него это что-то значило. — А почему вы спрашиваете? — Просто интересно, что думаю обо мне ученики. «Что у вас классная задница, вот о чём они думают», подумала я. — Софья, сложи, пожалуйста, письменные в папку. Вот ключ, закроешь кабинет, хорошо? — он обаятельно улыбнулся. — Да, конечно. — И ещё. Мысли вслух - вещь опасная. Но приятная. До завтра. — он вышел из кабинета, а я просто захотела убиться об стенку... Сказать такое вслух... Аня офигеет! На следующий день я, подошедшая к расписанию, была удивлена. Историю заменили на ОБЖ, чему я очень расстроилась. — Екатерина Сергеевна! — я остановила классную руководительницу, — а почему историю отменили? — А, его на курсы забрали, на две недели, — блять... ну отлично, что, — у вас практикант какой-то вроде бы.. не переживай, Сонечка. И проследи, чтоб дежурные продежурили, спасибо! — и упорхала Екатерина Сергеевна на урок алгебры. Что ж, практикант... Это мне определённо не нравится. Но делать нечего, поэтому я, нехотя, но всё-таки потопала на историю. В кабинете сидел какой-то молодой блондин. Сразу мне не понравился, на педофила похож. Я спокойно прошла на своё место, как раз со звонком, сопровождённая взглядом этого ...учителя. — Меня зовут Денис Александрович и на две недели я полностью ваш, — придурок, — что ж. Познакомимся в процессе, а сейчас опрос у доски. Вот, девушка, пожалуйста, выходите, — он показал на меня. — Сука. На первом же уроке доебался.. — тихо сказала я, и, вроде бы, никто не услышал. — Как тебя зовут, красавица? — нормально вообще, нет? — Соня... — сквозь зубы сказала я. — Зачётные ножки, Софья. — а это уже наглость. Тупой извращенец. И Софьей меня может называть только один человек, которого, кстати, мне сейчас очень не хватает... — По-моему учитель должен смотреть не на ноги учениц, а на знания.. И да, я вам не Софья. — я продолжала пересказывать Династию Романовых, в то время, как этот Денис кто-то там пожирал меня взглядом. — Хорошо, Софья. — он специально сделал акцент на моём имени. Чего мне конкретно сейчас хотелось больше всего? Убить этого долбаёба к чертям собачьим, вот чего! После звонка я твёрдо решила ближайшие две недели прогуливать историю и общество, потому что видеть этого Дениса было уже противно.. Надо же, первый урок с ним, а меня уже воротит. В общем, так я и делала. В итоге я пропустила 4 истории и 2 общества, мои друзья всячески прикрывали меня, придумывая разные отмазки типа: «Она в больнице у окулиста», «Её попросили помочь», «Она на совете дежурных командиров» и т.д. Сегодня была последняя история с ним, и как раз она стояла последним уроком, поэтому я, без лишних угрызений совести вышла из школы и направилась в сторону парка. Очень уж хотелось погулять. Спустя некоторое время позвонила мама, и сказала, что уезжает в командировку на несколько дней. Ну и отлично, дом в моём распоряжении. Красивые, покрытые инеем деревья, сугробы, яркое солнце... Всё это было так приятно, как бальзам на душу... Я присела на скамейку и начала думать. Скоро вернётся Артём Владимирович и будет всё как прежде. Господи, как мне его не хватает... Внезапно кто-то присел на скамейку рядом. — Привет, Софья! — я повернула голову. Чёрт. Как же я счастлива его видеть. — Здравствуйте! — наверное, я улыбалась как Чеширский кот, — а вы чего здесь? — У меня здесь курсы рядом, как раз сегодня последний день. Завтра на работу выйду, посмотрю, что у вас в головах осталось. Как класс? — Артём Владимирович, они очень соскучились, — я сделала паузу, — и я. Я видела, как он улыбнулся. Странно, но на щеке была какая-то царапина. Видимо, по привычке, не соображая, что я вообще делаю, я провела по красному следу большим пальцем, сопровождая свои действия репликой: «Что это?»... Спустя мгновение я отдернула руку, будто от огня и быстро сказала: — Извините... — я отвела взгляд, лишь бы не смотреть на него. Получилось очень неловко. — Ничего страшного, спасибо за заботу. Да, это я так, куртку неаккуратно снял, молнией задел, — он замолк, но вскоре продолжил, — у тебя руки ледяные. Где перчатки? — он с укором посмотрел на меня. — Их нет... — я улыбнулась. — Эх ты, сама же мне недавно про капюшон говорила... — он протянул мне свои перчатки. — Нет, спасибо, я, наверное, уже пойду. — я улыбнулась, но не успела сделать и пары шагов, как перчатки наглым образом были надеты на мои руки. — Завтра вернёшь. До завтра, Софья. — До завтра... — сказала я, когда учитель уже скрылся из виду. На следующий день благополучно отсидев все уроки, в том числе и историю, я пошла на кафедру в 401 кабинет. После уроков Артём Владимирович просил зайти к нему, обсудить киноклуб. Предварительно постучавшись, я открыла дверь, но в следующий момент стало так больно... Лебедева, опёршегося на стол, целовала Елена Анатольевна... Я стояла в оцепенении несколько секунд, наблюдая над махинациями женщины над рубашкой учителя. Артём Владимирович, видимо увидев меня, тут же оттолкнул учительницу, но я уже закрыла дверь и бегом помчалась вниз. Напрочь забыв о куртке и остальных вещах, висевших в гардеробе, я выскочила на улицу. Мороз тот час обжёг щёки, и так горевшие от стыда. Не знаю почему, но по моим щекам непереставая текли слёзы. Было больно. Не знаю, от чего, но больно. Всё-таки забрав вещи из раздевалки, чтобы не заболеть, я отправилась домой. Позвонив Ане, и, захлёбываясь в собственных слезах, я рассказала ей о том, что произошло. И что в итоге? Я заболела. Каждый день, просыпаясь в кровати с температурой под 40, я даже пожалела, что мама уехала в командировку, особенно сейчас мне так не хватало её заботы. Я болею уже неделю. Что насчёт Артёма Владимировича, мне приходило несколько писем, но я их и читать не стала. Не до этого. Аня заходила несколько раз, но обычно надолго. Она спрашивала о Лебедеве и давала советы, но из-за высокой температуры я так и ничего не поняла... Очередной звонок в дверь заставил подняться меня с кровати. Странно, Аня только что ушла. Может, забыла чего? И почему я не посмотрела в глазок...? Открыв дверь, мне захотелось тут же закрыть её. А лучше умереть. Да, определённо лучше. Но я сдержалась, и, облокотившись на дверной косяк, смотрела на виновника моей простуды. И моих страданий. — Софья, мне сказали, что ты заболела, и я зашёл тебя попроведать. — Правильно сказали, — я сделала паузу, — но я вас не ждала. Проходите, — я пропустила его в квартиру, — чай, кофе? — предложила я, ставя чайник. — Чай, если можно. Налив ему чай, а себе кофе, я села за стол напротив него. За всё время мы больше не проронили не слова — Как ты себя чувствуешь? — начал он. — Нормально. — ответила я, отпивая горячий кофе. — Софья, я хотел обьяснить по-поводу того случая с Еленой Анатольевной. Дело в том, что я не хотел, а она полезла... — Артём Владимирович, — я перебила его, — мне не интересно. Делайте, что хотите. Мне всё равно, — я попыталась улыбнуться, но, скорее всего, улыбка получилась вымученной. — Но я же действительно... — Так, всё! — я повысила голос, — мне итак плохо, а тут вы ещё. Я же сказала, мне всё равно. Можете трахаться с кем хотите! — если бы вы знали, насколько мне не всё равно.... — Прости меня ещё раз. И он ушёл, захлопнув за собой дверь. Я же, пытаясь подавить слёзы, выступившие на глазах, от безысходности съехала вниз по стенке, зарывшись руками в собственные волосы и проклиная тот день, когда мы познакомились. Я проболела практически неделю, и в итоге, вышла именно в тот день, когда была история. Она стояла первым уроком, а я, как назло, или, может быть, на счастье, опаздывала, стоя в пробке. — Долбаный автобус... — повторяла я чуть ли не каждую минуту, капая на нервы остальным, опаздывающим на работу пассажирам. Когда сие транспортное приспособление соизволило подъехать к нужной мне остановке, время показывало 8.35. Спустя 10 минут я вломилась в класс, пытаясь отдышаться. — Не поняла... А где...? — произнесла я, заметив на месте Лебедева того самого педофила Дениса. — А ты до сих пор не знала? Артём Владимирович уволился, ещё дня четыре назад, — это же в тот день, когда он приходил ко мне. Желание сидеть на уроках пропало сразу же поэтому я молча вышла из класса. Молча - только снаружи. Внутри же бушевала буря, хотелось орать, бить стены, но всё же я упрямо, через боль шагала по коридору, глотая собственные слёзы. Буквально через 30 минут я сидела на той самой скамейке, где, кажется, совсем недавно мы встретились с Артёмом Владимировичем. Совсем застыв, я медленно побрела в сторону ближайшей кафешки. Я думала о том, что, может быть, не надо было так разговаривать с ним? Всё-таки он свободный человек, и может делать что хочет... Я посмотрела вперёд и подумала, что мне невероятно не везёт. Или везёт. Я сама ещё не определилась.. Я шла прямо за Лебедевым, эту потрясающую задницу я узнаю везде. — Артём Владимирович... — получилось довольно тихо, и он, похоже, не услышал, — Артём Владимирович! — уже громче. Я быстро догнала его. — Ваши перчатки... — я протянула ему пару коричневых варежек. — Спасибо. Почему ты не в школе? — поинтересовался он. — Не хочу... — задумчиво и недовольно протянула я, — почему вы ушли? — он смотрел куда угодно, но не на меня. Меня это дико раздражало. — Посмотрите на меня. Почему вы ушли? — я повторила вопрос, а он перевёл взгляд на меня. — А зачем мне школа? — грубо бросил он. — Что? У вас хватает наглости спрашивать? Вы столько лет проработали там... Вы уважаемый учитель, все привыкли к вам! Не мне это вам объяснять, но им будет вас не хватать! — выпалила я на одном дыхании. — А тебе? — я непонимающе взглянула на него, — тебе будет меня не хватать? — Да. — я ответила спустя 15 секунд раздумий. Нет, на самом деле этот ответ крутился на языке сразу же, просто я не хотела признавать этого... — Софья, тогда, с Еленой Анатольевной... — Артём Владимирович, возвращайтесь в школу. Дети любят вас, — сказала я и ушла. И я, кажется, тоже. И вот я сижу на перемене, перед долбаной историей, теребя край юбки и надеясь, что Артём Владимирович услышал меня и вернулся. Со звонком я зашла в кабинет и с трепетом начала ждать учителя. И вот заходит он, а я, кажется, от волнения чуть ли не падаю, но нахожу силы встать, когда он произносит: — Здравствуйте, садитесь. И я сижу счастливая, с улыбкой до ушей, которую старательно пытаюсь скрыть, завешивая лицо кудрями. — Артём Владимирович, нам сказали, что вы уволились... — сказал один из одноклассников. — Так и было. Но потом... — он перевёл взгляд на меня, — меня попросили вернуться, и я понял, как ценю эту школу. И людей, которые здесь учатся. Урок прошёл достаточно быстро, и я, кажется, уже простила ему эту, будь она неладна, Елену Анатольевну. Я просто была счастлива, что человек, которого я люблю, снова работает здесь. И я могу видеть его, разговаривать с ним.... — Софья, зайди после уроков, пожалуйста, — он мило улыбнулся мне, и я ответила тем же. — Хорошо. А как в прошлый раз не получится..? — Нет, Софья. Это очень серьёзный разговор, — сказал он и вышел из кабинета. Между переменами, попутно рассказывая всё Ане, я ждала и сгорала от любопытства, о чём же хочет сказать мне учитель. После уроков я поднималась на кафедру. Встретив Елену Анатольевну, я немного успокоилась. Но ещё не вечер, вдруг он там ещё с кем-то? Я постучалась, и услышав звонкое: «Войдите», успокоилась окончательно. Значит, один. На всякий скучай перекрестившись, я зашла в помещение и села на стул. — Сначала давай про киноклуб. Предлагаю устроить встречу в следующий вторник, ты согласна? — я кивнула, будто проглотив язык. — Софья, пожалуйста, не перебивай. Тогда Елена Анатольевна сама полезла ко мне целоваться, она просто выпила немного, вот и всё. Я и не собирался ей отвечать взаимностью... — «И слава Богу..» подумала я. — По-моему, Софья, я тебя уже предупреждал насчёт мыслей вслух.. — он громко засмеялся, а я мысленно влепила себе сотни подзатыльников сразу. Внезапно, в кабинет вошла какая-то девушка. Она подошла к учителю и поцеловала его в щёку со словами: — Артём, я так скучала! Учитель посмотрел на неё, затем на меня. Я была просто в шоке. — Ещё лучше... Пожалуй, оставлю вас...наедине.. — дрожащим голосом сказала я и вышла. И вот всё повторяется. Заново. Так же больно, те же слёзы, опять на улице без куртки.. Я упала на колени рядом со школой, растёкшаяся тушь капала ну руки и на снег. Я хотела кричать от боли, как вдруг, меня резко подняли со снега. — Это сестра моя, дура! Простудишься! — Артём Владимирович загрёб меня в охапку и прижал к себе, пытаясь согреть. — Я вам не верю.. — я попыталась оттолкнуть его, но всё безуспешно. — Глупенькая.. Я же только тебя люблю, — и он накрыл мои губы своими. Спустя несколько минут, он, ругая меня за то, что я вышла на улицу без куртки, потащил меня в школу, а я, счастливая и полностью уверенная в своих действиях, притянула его за очередным поцелуем. *Аня, стоявшая неподалёку, пыталась успокоить своё шипперское сердце после увиденного*.