Hurts like hell

Jacob Lee — Ghost POVЧонгук Моя мама сочиняет детские книжки. Она много рассказывала про то, что у каждого человека где-то есть своя вторая половинка, имя которой будет проявляться со временем на запястье. Добрые сказки о том, как герои находили друг друга и жили счастливо, составляли основу детской литературы. Она сама прекрасно жила с моим отцом. Они дополняли друг друга всегда, ведь на их запястья были их имена. Так же жизнь этой пары не блистала какой-либо необычностью, по большей части она была обыденна и рутинна. Таких пар составляют миллионы, счастливо живущих людей. В течении уже двадцати лет мне никак не везло с меткой. Все мои знакомые уже давно хвастались тем, что у них она появилась, а некоторые приводили знакомить своих истинных половинок. И я завидовал им из-за того, что моя общая история была не самой лучшей и не самой доброй. Все началось с того, что я сильно заболел в один из осенних дней. На улице было сыро. Запах гнилых листьев резкостью врезался в рецепторы. Дождь, под который я попал, впитался в мою одежду; все мое черное пальто было мокрым и становилось тяжелым; с каждым шагом я чувсвовал противное хлюпание ботинок, а зонт спокойно остался висеть в прихожей. Дома меня сильно лихорадило из-за поднявшейся температуры. Меня лишь обрадовало то, что спустя многих попыток уснуть, у меня всё-таки получилось погрузиться в царство Морфея. Сквозь чуткий сон я чувствовал, что все мои конечности горят пламенем. Благо мама, освободившись от дел, приехала к сыну, чтобы помочь с лечением. Тогда в сонном бреду я нёс всякую невнятную чушь. Хотя по сути такая же чушь мне и снилась. Мне снилось очень странное место. Комната где нет стены и открывался вид на море. Бирюзовое, такое чистое и спокойное. Потом кадр поменялся и на краю, свесив ноги, сидел парень. Я видел, как он медленно повернулся ко мне и ясно улыбнулся, что его глаза превратились в тоненькие полумесяцы. Блондин помахал мне рукой и даже во сне казалось, что этого не могло произойти. Мои глаза округлились, когда взгляд упал на оголенный свитером участок кожи на запястье. Моё сердце кольнуло. «Чон Чонгук» Красивым аккуратным почерком было на руке парня, почерком, который он часто видел у друзей. Во рту пересохло, а ноги понеслись к светловолосому парню. — К…кто ты? — спросил я, схватившись за плечи незнакомца. Я чувствовал, что мое сердце словно бьется в агонии. Эта улыбка, эти глаза, что заволокло беспокойство, эти черты лица так сильно волновали моё сердце, потерявшее надежду, что я невольно зажмурился, боясь, что, открыв глаза, я снова стану одиноким парнем, скитающимся по этому миру без цели и без родственной души. — Взгляни на свое запястье. — засмеялся парень и встал спиной к морю, ясно смотря на меня. Мой взгляд пал на собственное левое запястье, в последствии которого у меня сбилось дыхание. — Пак… Чимин? — парень лишь кивнул и провел по моим волосам рукой. Я не мог сдержаться. Я протянул его к себе и заключил в объятиях. Я старался запомнить каждый момент, каждую черту и мягкость, что излучал Чимин. Парень сам обнял меня в ответ, кладя свою голову мне на плечо. — Я обязательно тебя найду. — Приятно познакомиться. — он отстранился на шаг и протянул руку. Я, не ждя ни минуты, пожал её, кивнув в знак знакомства. Мы смотрели друг на друга, а я так и продолжал держать его за руку. Чимин продолжал стоять на фоне моря, приближаясь к самому краю. — Мне жаль, но сейчас тебе нужно проснуться. Он начал падать и я чувствовал, что мое сердце колет тысячами иголок, а дыхание никак не могло вернуться. Когда его спина коснулась воды, я резко очутился в своей кровати. Я немного привстал, принимая с лежачего положения в сидячее. Опустив голову, я обдумывал всё, что произошло во сне, сжимая простыни подо мной. Вокруг меня темнота и лишь тени деревьев видны из окна. Рядом со мной сидел силуэт, кажется, мама. Я включил свет и она открыла глаза, похоже я разбудил ее от обычной дрёмы. — Мама… — вышло хрипловато, но разборчиво, температура давала о себе знать. — Подай, пожалуйста, мой блокнот. Она встала, продолжая молчать, но это продлилось до того времени, пока я не открыл блокнот и не начал делать набросок. — Что случилось, Гуки? Тебе что-то приснилось? — подала голос женщина. — Да, я… Там я встретил своего соулмейта. — не поднимая глаз на мать и зациклившись в рисовании, немного тихо и с каплей печали проговорил я. В ответ я услышал лишь взволнованный вздох. — А у тебя была метка? Там, во сне? — спросила она, прикладывая руку ко лбу, дабы проверить моё самочувствие. На этот вопрос она заметила, что я немного пригрустил, но ответить мне пришлось лишь утвердительным кивком. Я вёл плавные линии по листу, выделяя мягкие черты парня, что явился ко мне в сон. Нарисовать портрет Чимина оказалось не так трудно, как я думал. Я смог зарисовать его милую улыбку и его глаза полумесяцы, зарисовать его руки, на запястье которых было мое имя. Имя… Я со вздохом опустил на колени блокнот и мама сразу стала рассматривать рисунок. Расстегнув пуговицы на левом запястье своей ночной рубашки, кожу обдало лёгким холодом. Обычно я ненавидел смотреть на свои руки, которые были пусты, но сейчас меня будто тянуло взглянуть на них. Я думал, что сошел с ума. — Мама… — шепотом произнес я и показал ей то, что сперло мой голос. Женщина глубоко вздохнула в изумлении, вглядываясь в запястье. — Мама, оно появилось… На моем запястье было написано имя того парня из сна. Мне стало страшно. Все мое нутро говорило о том, чтобы увидеть его, чтобы понять, что это все не сон на яву и что не просто жизнь решила сыграть со мной злую шутку. Как можно поверить так просто в происходящее, когда уже давно отчаялся? В моем случае это было чрезвычайно трудно. — Что мне теперь делать? — вышло довольно растерянно, но это было обоснованно тем, что я даже и не думал о таком исходе. Мама лишь крепко обняла меня, поглаживая по спине. Представление о дальнейших действиях, вводили в ступор, а ожидание подвоха так и напрашивалось вырваться на свет, раздирая все внутри. На следующий день, когда мне снова удалось уснуть, я с матерью отправился в заведение, где оказывают помощь в поисках соулмейта. В этот раз мне снилось ровным счётом ничего, создавая мысли пустоты и спокойствия, как море в том сне. Отговоры о том, что услуга слишком дорого обойдется не подействовали на мать, что всегда желала мне добра и делала все, чтобы ее сын был счастлив. Подойдя к столу, я сказал свои данные и назвал имя своего фантома из сна. Мне сказали подождать в холле и подойти только тогда, когда будут найдены все данные о человеке. Я вздохнул с облегчением. Может всё-таки судьба решила сжалиться надо мной и отдать то, что по природе принадлежит ему? А принадлежит ли? Спустя час подойдя обратно к столу, я чувствовал, как волнение все больше съедало меня изнутри. Я словно стоял в полной глуши леса с ящиком в руках, пытаясь открыть его обычной палкой, дабы найти внутри него то, что поможет выбраться. — Молодой человек, а Вы уверены, что правильно дали показания? — я кивнул, видя, как девушка передо мной поджала губы. — Тут такое дело, что Вашего соулмейта невозможно найти. У него нет ни даты рождения, ни смерти, ни фотографии. Боюсь Вам сказать, что… -…его не существует. — закончил я за нее, когда девушка замялась. Я рвано вздохнул и потёр глаза. Я не верил, до последнего момента, что я не смогу быть с ним. Почему всем везёт, а мне всю жизнь скитаться в одиночестве, ведь все, не исключая меня, гонятся за попыткой жить с истинным. Я смотрел, как молодая пара выходила из здания передо мной и мне было чертовски больно. Завтра надо идти в университет, а мысли мои были заняты совсем о другом. Была уже ночь, но я никак не мог сомкнуть глаз, поворачиваясь с одного бока на другой. В конце концов я обнадеживающе вздохнул, ложась на спину. Уткнувшись взглядом в потолок, я привстал, садясь на кровать и взяв в руки свой блокнот, что как всегда лежал на краю, привычно потертой по краям, тумбочки рядом с кроватью. Мне пришло в голову включить свет и не портить зрение, пытаясь вглядеться в кромешной мгле последний сделанный в этом блокноте рисунок. Я, прокручивая в воспоминаниях черты парня, начал раздумывать о причине прибытия его во сне, в последствии чего была выявлена метка, что уже проклятых двадцать лет никак не могла появиться. Больше всего меня пробирало от несправедливости. Я тоже хотел быть счастливым. А теперь я имею лишь метку, взаимообладателя которой нету на этом свете. И тут меня передернуло. Так кого я видел во сне? Я подошел к своему мольберту и начал рисовать. Меня не отпускал вопрос о прибытии парня, чьи черты так въелись в память. Вести кистью по полотну, было так завораживающе, что я увлекся. Мне не приходилось долго вспоминать все до мелочей, ведь сон был настолько по ощущениям реален, что все происходящее там отдавалось коликами до кончиков пальцев. Я вспоминал. Я не отпускал. Была уже глубокая ночь и птицы, что пролетали мимо, отражались тенями на деревянном полу моей комнаты. Тени преследовали меня всегда во время сумерек. Но те пастельные краски, то тепло, что связаны с моим лихорадочным сном, не сравнятся ни с одной тенью, что были присущи всему. Я проснулся из-за лучей света, что падали на мое тело и заспанное лицо, давая понять, что сейчас уже утро. Все мое тело ныло, а голова болела, из-за долгого сна на полу. Еле встав, я замер, удивленно смотря на мольберт. Я частями забыл, что творил ночью и сильно был обескуражен картине, которую я нарисовал. Краски ударяли в голову, вызывая те видения, что были во сне. Нежные и греющие лучи из окна делали картину ещё более теплой и уютной, а светло-бирюзовый вселял спокойствие и интерес. Как я смог за ночь нарисовать этот момент? Моя мама зашла в мою комнату, дабы разбудить. Но увидев, что я застыл напротив мольберта, подошла ближе и провела рукой по спине похлопывая. Я так и продолжал смотреть на тот момент, как Чимин падал в море. Картина от первого лица. Ничего не скажешь. — Гуки? Это же тот мальчик, что тебе приснился? — спросила женщина, заглядывая в мои глаза. — Не только. Это то, что мне снилось. — стальным голосом, смешанным с хрипотцой от сна, проговорил я. — Я нарисовал это ночью, когда не мог уснуть. — Ох, сынок… — её глаза становились влажными. Она очень переживала за меня. Ее рука робко лежала на собственной груди, держась за сердце, что так болело из-за моего состояния. — Тебе не нужно так волноваться за этого мальчика. Может он просто еще не родился? Я представляю, как тебе сейчас тяжело, но старайся жить дальше. — Спасибо, мама, — я никогда не перестану благодарить эту женщину. Тогда я лишь мог крепко обнять ее и поцеловать в лоб. — Я пойду собираться. . Вечер после учёбы накрыл город тьмой, заполняя лишь свет от вывесок и дорожных фонарей, а звук проезжающих машин со временем увеличивался. Я помню лишь то, как я шёл через дорогу, но яркий свет фар автомобиля заставил моё тело обернуться. Звук сигналки оглушил, окуная все словно в толщу воды. После последовало множество ударов. Сквозь сознание я чувствовал, как мои ноги выли от боли, а тело ломило. Страх наступал постепенно, с каждым ярким светом, что был виден сквозь закрытые веки. Я очнулся от противного звука приборов в палате. Голова кружилась и сфокусироваться никак не получалось. Все тело будто было не мое и пошевелить им не получалось, ведь резкая боль пронзала мои мышцы до слёз. — Где я? — пробормотал тогда я и комната зашумела от разных голосов. Послышались знакомые всхлипы и незнакомый голос врача. Белые, холодные оттенки врезалась в сетчатку и я много раз моргал. — Больно… Лечащий врач подбежал ко мне и начал задавать наводящие вопросы, касающиеся моего самочувствия. После я увидел маму, что держала меня за руку. Она плакала и мне было тоже чертовски больно, ведь я не чувствовал, что она ко мне прикасалась. — Мама, почему я здесь? — отец обнимал супругу за плечи и смотрел на меня. По моим глазам предательски текли слезы от раздирающего чувства внутри. — Папа, что случилось? — Ты… — даже ему слова давались с трудом. — Тебя сбила машина, Гуки. Но давай я тебе расскажу все позже, когда ты отдохнешь. Я лишь слегка кивнул головой, отводя взгляд к окну. Было чувство, словно мою голову приделали к другому телу. Хотя что я хотел, если только очнулся? Мне ввели обезболивающее и снотворное, когда моя мать сказала, что у меня все плохо со сном. Я уснул с чувством, словно на меня положили тяжелый груз. Дышать было трудно, но скорее всего это из-за моих метающихся туда сюда мыслей, за которые я не мог ухватиться. Я помнил все обрывками и это наводило ужас. Все началось с того, что мне снился силуэт. Может я бы и узнал в нем своего знакомого, но я не помнил ничего за последнюю неделю. Он сидел напротив моей кровати и смотрел на меня. В груди неожиданно вкалывает что-то давно забытое, о чем я никак не мог вспомнить. Словно стоящий передо мной паренек пришел из прошлого, словно значил намного больше, чем я мог себе представить. И в тот момент я понял то, что хотел сказать мне тогда отец, сквозь ком в горле. Я не смогу ходить. — раздалось у меня в голове вместе с головной болью. Пошевелить верхними конечностями было возможно, что я и делал, пытаясь дотянуться до силуэта рукой сквозь мучительно режащую боль. Ноги не слушались, как бы я не пытался ими пошевелить. Я бессильно откинулся обратно на подушку, глубоко дыша и пытаясь остановить рвущиеся из глаз слёзы. — Кто ты? — спросил я, несмотря на персону, что была передо мной, а предпочитая в данный момент смотреть в потолок своей палаты. Я сжал простыни подо мной в кулак, чувствуя, что ураган из эмоций накапливается глубоко внутри, вырываясь в душераздирающий крик. — Кто ты, черт тебя дери?! Так и продолжишь молчать? Тогда убирайся прочь. Ты даже не представляешь, что за дерьмо у меня сейчас. Мой голос был полон стали и злости на себя, что так старательно я пытался не вылить полностью на незнакомца. Под конец мой голос сорвался на шепот с остатками слёз от несправедливости, что отдавалась по всему телу скручивающем натяжением и это было чертовски больно. Послышался смешок со стороны незнакомца, что вызвал огромное негодование. — Ты уже задавал мне этот вопрос, Гуки, — его голос был полон непонятных эмоций. Он начал двигаться в мою сторону, сев на край моей койки. Свет от фонарей с улицы размыто выделял черты парня, что был передо мной. — Ты не помнишь? Этот вопрос хоть начал было раздражать меня, если произнес его кто-то другой, но от незнакомца слышались ноты беспокойствия, что немного усмиряло разбушевавшегося зверя внутри меня. Я вздохнул и утвердительно кивнул головой еле заметно. — Ох, Гуки… — его голос дрогнул, а руки закрыли глаза. Он согнулся, а его дыхание участилось. Я не мог все так оставить. Мне было неприятно, что кому-то жалко то, что со мной произошёл такой инцидент. Парень вздрогнул, когда я с трудом дотронулся до его рукава и подергал за мягкую ткань толстовки. — Прости, но я тебя не помню… — Ничего… — голос незнакомца был глух и он встал с края кровати. Свет из окна делал четкие очертания хрупких плеч парня. — Я Пак Чимин, и я твой сон. Всего лишь сон… Его голос был тихим и хриплым с нотками печали в последних словах. Парень молчал продолжительное время, чем заставлял напряжение увеличиваться. — Чонгук, — окликнул меня незнакомец и от неожиданности я вздрогнул. — Пообещай мне кое-что… — Что? — непонимающе ответил я, смотря на первые лучи солнца, что постепенно озаряли мою палату и лицо Чимина. — Пообещай, что когда ты проснешься, ты будешь стараться изо всех сил вылечиться, — его голос был полон надежды и страха в глубине. Парень неуверенно теребил в пальцах конец толстовки. — Тогда я обещаю, что вернусь вновь. И я уверен, что когда ты проснешься, ты захочешь увидеть меня, как и я всем сердцем… Чимин поднял голову и его лицо озарила ясная улыбка, хотя глаза были полны слёз. В груди все сжалось, перекрывая постепенно кислород, ведь я забыл что-то важное. Мои глаза бегали по чертам парня, невольно запоминая его таким. После я открыл глаза уже в палате с родителями. Отец спал на кресле возле окна, а мама мирно отдыхала рядом продолжая держать меня за руку. Уже утро и я просто смотрел в потолок, пытаясь вспомнить то, что забыл. Потом я рассматривал маму, ее красные от слез глаза и встревоженное даже во сне лицо. Смотря на скрепленные руки, я перевернул ее, дабы было ей удобнее, но всё моё внимание пало на собственное запястье, на котором было имя того парня из сна. И тогда я понял, что имел ввиду тогда Чимин. На тумбочке лежали карандаши и мой блокнот, до которых я еле дотянулся. Я медленно листал каждый рисунок, долго не зацикливаясь на незнакомых людей из моей фантазии. Я постепенно подходил к концу блокнота, но я замер, когда открыл последнюю страницу в нем. Мама бы не позволила мне забыть его. Эмоции Чимина были прекрасно переданы мной тогда, невольно вырывая те воспоминания из толщи воды. В тот момент я вспомнил. Вспомнил его милую улыбку, то море, комнату, глаза полумесяцы и его метку с моим именем, что так тревожило моё сердце. Мать начала двигаться и я посмотрел на неё, отрывая взгляд от блокнота. — О, ты проснулся, сынок, — женщина поудобнее села и начала разглядывать мои эмоции. Она протерла руками лицо, отгоняя остатки сна. — Значит… я не смогу ходить. — спокойным голосом сказал я, словно смирился с этим. Глубоко вздохнув, я сжимал и разжимал пальцы, разминая их. — Врач сказал? — я мотнул головой. — Я во сне это понял. Но проснувшись я вспомнил все. — я помахал немного блокнотом, что был в моих руках с открытой последней страницей в нем. — И как ты уже поняла, мне снова приснился Чимин. Моя мать лишь глубоко вздохнула отводя взгляд. Ком в горле всё ближе подступал к глотке и кадык всё чаще дергался, вызывая не самые приятные чувства. Мама лишь обняла меня, мягко поглаживая по волосам и похлопывая по спине. — Мама, а есть какой-нибудь способ снова поставить меня на ноги? — я решил не говорить ей всё, что я видел во сне, оставаясь немного сдержанней в своих словах. — Я обещал. Женщина отстранилась, держа меня за плечи и заглядывая в мои глаза. На уголках скапливались слезы, которые она быстро смахнула рукой, хлюпая носом. Моя мама такая прекрасная женщина. Она с надеждой и уверенностью много раз кивала головой, веселя своей реакцией меня. Своими эмоциями она часто походила на ребенка, счастливого и заботливого. — Я думала, что ты не спросишь меня об этом. — она глубоко вздохнула, пытаясь остановить льющиеся по щекам слезы. Она поднялась и подошла к отцу, начиная его будить. — Дорогой, проснись, проснись, ну же… Папа открыл глаза и резко приподнялся со своего места. И какого было его удивление, когда его супруга накинулась на него с объятиями. Отец взглянул на меня и я мог лишь спокойно улыбнуться ему, чтобы уверить, что все в порядке. Мама выглядела очень молодо для своих лет и поведение было в данный момент, как у девчонки, что только поступила в университет или закончила старшую школу. Она радостно проговаривала в плечо старшего Чона «Он согласился…» пауза «Нет, он сам предложил! Сам!» — Чем ты так ее обрадовал? Я ее такой не видел еще со времени, когда мы проводили последнюю годовщину. — с веселыми нотками пораженно спросил отец. Я лишь продолжал улыбаться и смотреть, пока не отрегулировал кровать и не положил руки перед собой. — Я хочу снова встать на ноги. — я вздохнул, смотря на застывшего от шока отца, что внезапно рухнул на него, после моих решающих слов. — Да, отец, я хочу ходить, а не впадать в депрессию и думать что всё безнадёжно. Я уже не тот подросток. Отец прекрасно знал, что со мной происходило в эти последние дни. Он так же как и мать переживал за меня, но не мог подобрать правильных слов, чтобы меня поддержать. Я продолжал смотреть с всё ясной улыбкой на лице на счастливых от моего решения родителей.

***

Дальше передо мной предстояли сложные выборы о дальнейших действиях и бескрайняя пропасть между мной и самим путем, по которому мне необходимо было пройти. Сквозь время я постепенно по ней спускался, срывался и держался за выступы, все больше теряя силы. Но после всего спуска придется подниматься наверх, возвращаясь к той самой дорожке, что предоставила мне судьба с самого рождения. И смотря на прошедший путь, невольно начинаешь гордиться, что не сдался, что не отступил. Примерно так можно объяснить все то, что я прошел за можно сказать год реабилитации и потрепанных нервов не только меня самого, но и моих близких, что всячески поддерживали и не давали остановиться. Солнце было в зените и ни одно облако не мешало его появлению. Я сидел на скамье и рисовал в своём блокноте. Костыли, что помогали мне ходить лежали рядом, а играющая музыка в наушниках не нарушала ту гармонию, что царила во мне в тот момент. Я привычными движениями карандашом делал наброски, расслабляясь в тени больницы. Осталось совсем чуть-чуть. Мои мысли были разными и я уже конкретно не помнил к чему относилась именно эта. Я немного отвлекся от рисования, подняв голову наверх и разглядывая маленькое облачко, что быстро двигалось по синей глади. Из уха выпал наушник, но я не надевал его снова, слушая шумящий город и тихое пение птиц. Послышалась приятная мелодия гитары, что исходила со стороны. Легкий ветерок медленно переворачивал страницы блокнота в моих руках, иронично останавливаясь на портрете улыбающегося Чимина. Вместе с мелодией слышался нежный высокий голос парня с расслабляющей хрипотцой, что будоражила кровь в моем теле. Он был мне знаком. Он был похож на его голос. Моя голова невольно посмотрел в сторону, где исходила столь спокойная и красивая песня. Я нахмурил брови, смотря на парня, что сидел на стуле с гитарой в руках в окружении других больных из этой больницы. Я не знал, о чем думал в тот момент. Мне просто захотелось приблизиться к источнику звука и насладиться им. Поэтому, когда я медленно ступал на костылях, стараясь по большей части идти сам, я пытался разглядеть парня, что был не в тени, а в теплых лучах солнца. Тогда я застыл на месте. Мне казалось, что я снова заснул на скамейке в столь теплую погоду. Чтобы осознать реальность происходящего, я щипал свою руку. Раз… Два… Три… Песня закончилась и все больные начали хлопать, только я не мог, меня будто сковали и я не мог пошевелиться. Я лишь мог просто смотреть. Как я могу сказать ему это и не сжечь мосты? Как я могу сказать ему это, чтобы он снова не ушел навсегда? Как я могу уложить все, что чувствовал в слова? Наверно, моей душе одной с этим не справиться. Мысли посещали меня со скоростью света. Мои чувства и разум борются во мне как непримиримые враги. Он вернулся, не предупредив. Он вернулся, как обещал. Но почему мне чертовски больно? Парень оглядывал своих зрителей с ясной улыбкой на лице, кладя свою гитару в чехол. Он встал со стула и накинул инструмент на одно плечо. Он собирался уходить. Снова. Но этому помешала случиться встреча наших взглядов. Все внутренности скрутило и ныло, вызывая нестерпимую больно, но думаю, что это не сравниться с тем, через что я прошел, как долго ждал. Все больные разошлись, оставляя нас двоих продолжать прожигать друг друга взглядом. В моей голове было море вопросов, но я не мог сказать ни слова. «Я начну хоронить свою любовь под слоем лунной пыли раз за разом, если однажды он ко мне не вернется.» — думал все время я, когда оставался один на один со своими мыслями в палате. Я отчаивался. Я был слаб. Но сейчас все по другому. Мы выполнили обещания, данные в тот самый день, когда земля ушла из-под ног. Каждый делал всё, чтобы встретиться вновь. И у них это получилось. Медленно я шагал к нему, но они давались с трудом, ведь сердце билось в агонии, а ноги все больше нарывались идти быстрее, словно совсем скоро он снова раствориться. Я отбросил только мешающие мне костыли и подбежал к нему. — Нашёл, — тихо выдохнул я, легко касаясь своей рукой щеки Чимина. Я аккуратно, словно боясь спугнуть, обнял, зарываясь пальцами в мягкие волосы цвета пшеницы и вдыхая столь желанный аромат. По всему телу разливалось тепло и спокойствие. Он здесь. Он рядом со мной. — Прости, что пришлось долго ждать… — Чимин прикрыл глаза, хватаясь за одежду на моей спине. Да, жизнь не такая, какой она описана в детских книжках, но она существует по своим правилам: после черной полосы обязательно наступит белая, а как ты воспользуешься данной возможностью, зависит только от себя самого.