Совсем не о лисах, окнах и одиночестве.

      — Да слышь ты, лисья морда!       Виктор уже в который раз прикрикнул на Айдара, который вновь замешкался позади, то ли копаясь в дорожной сумке, то ли смотря что-то в телефоне.       — Витя-Витюшенька-Витебск, — своим сценическим голосом произнес Гараев, — не кричи на меня.       — А как на тебя не кричать? — поинтересовался Щетков. — Ты как ребенок, честное слово: отвлечешься, мы не заметим и уйдем, а ты тут так и останешься, и мы ищи тебя потом, свищи.       И, действительно, такой шанс был. Потому что команда приехала на очередной КВН в Москву, все были чертовски уставшие после дороги, к тому же, пришлось переться с вокзала до гостиницы пешком с довольно нелегкими сумками. На такси никто не решился ехать, ибо сначала собирались все, но впихнуться всем вместе в одну машину им бы не удалось, а кто-то из команды завел разговор, мол, на двух ехать неудобно, дорого и так далее. В итоге, вся команда шла пешком, преодолевая довольно большое расстояние по, до ужаса оживленной, Москве: туда-сюда сновали люди и машины, везде горели огни фонарей, окон, фар, отовсюду доносился разнообразный шум, и все это, смешиваясь воедино, приправленное смертельной усталостью, жутко давило на разум.       — Я не ребенок, — фыркнул Айдар, однако поспешил догнать Виктора, который, в отличие от остальных, остановился и нетерпеливо смотрел в сторону сокомандника, дожидаясь, когда тот наконец соизволит присоединиться к всеобщему шествованию. — И не лисья морда.       — Вот тут позволю себе не согласиться, — подавил усмешку Щетков. — Ты очень уж похож на лису.       — Неправда, — татарин хотел было добавить какой-либо весомый аргумент, но, по всей видимости, не смог придумать ничего удачного и промолчал.       А Виктор подумал, что все-таки прав. Ведь длинный нос, хитрый прищур глаз да и вообще ехидное выражение лица его капитана он мог сравнить почему-то только с лисой.       Ноги не слушались, будто им дела не было до того, что идти оставалось совсем немного. Хотелось просто взять и сесть здесь прямо на мокрый от мелкого противно моросящего дождя асфальт и никуда больше не идти. К тому же, у всех членов команды уже подвывали желудки, ежеминутно напоминая о том, что пора бы поесть. Под кожу пробивался непривычно суровый осенний воздух, заставляя толпы мурашек носиться по коже.       Виктор то и дело ежился, стараясь поплотнее зарыться в куртку, и больше всего сейчас хотел сидеть где-нибудь дома, закутавшись в одеяло, и ничего не делать. Или обнять кого-нибудь теплого. А тут еще и очень кстати, будто подстраиваясь под его мысли, бодро шагал Айдар, словно бы он совсем не устал, и ему не то чтобы тепло, а даже жарко. Гараев расстегнул на себе куртку, а на его шее безвольно болтался развязанный шарф.       — Застегнись. Если завтра ты заболеешь, то я тебе голову отвинчу, — пригрозил ему Щетков.       Мужчина что-то проворчал в ответ, но Виктор метнул на него угрожающий взгляд, давая понять, что не шутит, и Айдару пришлось смириться и застегнуть куртку обратно. Щетков еще раз взглянул на своего капитана, но уже украдкой, где-то в глубине души ощущая, что не хочет, чтобы тот заболел не потому, что завтра важная игра, а потому, что просто не надо.

***

      — Что значит «нет больше одноместных номеров»?! — возмутился Виктор.       — То и значит, — устало отозвалась Леля. Они стояли возле ресепшна гостиницы, до которой в кои-то веки дошли. Вот только почти все было забито, и предложить им смогли лишь четыре одноместных номера и один двухместный. Другой альтернативы не было совсем.       И мужчина особо бы не протестовал, если бы ему не достался именно этот номер да еще и напару с Айдаром. Так решили все остальные, потому что никто не хотел париться с этим неугомонным охломоном, и из всей команды подолгу его сносить терпения хватало только у Виктора.       — И вы хотите, что бы я с ним жил? — вновь возмутился он.       — А ты хочешь, что бы это были мы, постоянно сменяющие друг друга, потому что он нас достал? — Снова ответила Леля. — Тебе ведь придётся сносить наши жалобы. И потом, это же на одну ночь. Ну, максимум, на пару-тройку, если нам придётся задержаться.       — Вить, ну пожалуйста, — буквально взмолился Артём, — мы жить ещё хотим.       — Ладно, мерзавцы, — проворчал Щетков почти беззлобно, глядя на то, как просиявшие от этих его слов сокомандники обратились к девушке на ресепшне, через пару минут уже забрав у неё ключи от номеров.       Войдя в свои апартаменты, Виктор бесцеремонно откинул дорожную сумку куда-то в угол рядом с полкой, на которую ставится обувь. Устало плюхнувшись в единственное в номере кресло, он стал оглядывать помещение: не шибко большая комната, бежево-коричневых цветов далеко не старые обои, две кровати, («Спасибо, что раздельные, а не одна двухместная», — подумал Щетков), застеленные свежим бельем, белым и пахнущим чистотой, небольшие светильники над каждой кроватью, кресло с мягкой обивкой в тон стенам, возле него стоял небольшой журнальный столик, у одной из стен — письменный стол, на котором мирно покоились два стакана и две бутылки воды, старый телевизор, такой, какие были во всех домах еще в начале века, широкий с выпуклым экраном, стоящий на тумбочке, довольно тусклая люстра, неширокое окно, занавешенное плотными шторами и дверь, очевидно, ведущая в ванную комнату. Вот и все не богатое устройство. А, ну и, конечно, главное украшение сего жилища — хитромордый Айдар, в котором откуда-то вдруг взялось, по-видимому, гигантское количество энергии. Он уже несколько раз успел пересечь сии апартаменты, очевидно, изучая их, при этом пару раз зацепив какие-то безделушки, которые с гулким стуком падали на пол, но благо оставались целыми, и, в итоге, подошел к окну, практически настежь распахивая его, впуская в помещение вихрь холодного отчасти пропахшего сигаретным дымом воздуха и стремительный шум, издаваемый машинами, людьми, уличными собаками.       — Слышь ты, мужчина-огонь, — окликнул его Щетков, откидываясь на спинку кресла и выуживая из кармана джинсов сложенную в несколько раз бумажку. — Если тебе жарко иди на улицу, — он поежился.       — Ну, Витюш, там холодно, а мне здесь душно, — протянул Гараев, опираясь на подоконник, вдыхая холодный воздух полной грудью.       — А что ж ты не надышался, пока мы сюда шли? И, к тому же, сколько раз я просил так меня не называть? — Укоризненно проворчал Виктор.       — Кто ж знал, что мне тут всю ночь придётся не дышать? Семьдесят восемь, — будничным тоном добавил Айдар после короткого молчания. — Ну, с учётом этого раза, семьдесят девять.       Мужчина, доселе разворачивавший бумажку, которая оказалась сценарием, и вчитывавшийся в нее, повернул голову и изумленно посмотрел на сокомандника: — Ты, что, подлец, реально считал что ли?       — Нет, на самом деле я просто ляпнул рандомное число из головы, — тихо рассмеялся тот.       Виктор хмыкнул и вновь углубился в чтение текста, слегка ежась. Гараев же так и остался стоять у окна, молча разглядывая людей, идущих где-то внизу по тротуару. Ненадолго повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь не очень-то громким шумом, доносящимся с улицы.       — Айдар, ну закрой окно, — снова пробурчал Щетков, раздраженно оглядываясь на мужчину. — Если тебя на улице не продуло, это не значит, что нужно добиваться этого в помещении.       — Витя-Витенька-Вин Дизель, — тот оторвался наконец от подоконника и сделал пару шагов в сторону сокомандника. Мужчина на это закатил глаза, запрокидывая голову назад и глядя в потолок, аки: «Господи, да когда ж это закончится?». — Ну что ты такой ворчливый?       — Я не ворчливый, — огрызнулся тот, не открывая глаз. — Просто ты опять начинаешь меня бесить.       — Ах, бесить? — Гараев прищурился, проницательно глядя на сокомандника. Уж что-что, а выводить Виктора — да и, в принципе, кого угодно — из себя он просто обожал. Но все-таки Щеткова раздражать особенно любил, потому что тот порой был каким-то безэмоциональным, как будто потерял смысл жизни. А когда Айдар его бесил, он ощущал, что мужчина еще не растратил все чувства, и это как-то облегчало некий камень на душе. Гараев неслышными шагами направился к мужчине.       — Можешь не красться, я тебя слышу, — так же не открывая глаз, пробормотал тот.       Айдар в два шага сократил расстояние, остававшееся между ними, неожиданно усаживаясь на колени Виктора лицом к нему. Тот резко выпрямился и наконец взглянул на этого наглеца.       — Сдурел?! — поинтересовался он, однако особо не воспротивился и опустил руки на талию сокомандника, придерживая его, сам не зная, зачем, ощущая, что собственные мысли и действия противоречат словам.       Все в команде давно привыкли к подобным выходкам Гараева. Он постоянно вытворял что-то нелепое и несуразное, что отчасти забавило, а отчасти — бесило всех, но это уже было как само собой разумеющееся. И, естественно, никто не забывал о любви их капитана нарушать личное пространство окружающих. Но до такого пока не доходило, обычно ограничивалось рандомными касаниями или объятиями.       — Слезай, — Щетков несильно подтолкнул сокомандника, но тот и глазом не повел, не обращая внимания на протесты, адресованные ему.       — Зачем тебе это? — спросил он, забирая у Виктора сценарий, который тот так и не выпустил из рук, и кладя его на журнальный столик. — Ты же и так все знаешь.       — Зато ты, я сомневаюсь, что знаешь. Поучил бы.       — А зачем? — хмыкнул Айдар, пожимая плечами.       — А затем, что ты забудешь текст, ляпнешь опять непонятно что, а мы выкручивайся, — резонно отметил Щетков.       Гараев вновь пропустил это замечание мимо ушей и промолчал. Снова воцарилась тишина, которая на этот раз продлилась чуть дольше, пока мужчины молча сидели и смотрели друг на друга.       — Ну все, хватит, слезай, — первым вновь не вытерпел Виктор. Он не хотел насильственно избавляться от, с позволения, тела, удобно расположившегося на нем. И сам толком не знал, почему.       — Не-а.       — Перестань. Ты же взрослый человек. И я знаю, можешь вести себя серьёзно и адекватно, если захочешь, — произнёс мужчина уже с неким укором.       — Вот именно, что не хочу, — отозвался Айдар, и в его голосе была едва слышна какая-то детская обида. Он немного помолчал. — Не хочу. Витюш… Витя, — спешно добавил он, заметив, как его собеседник неодобрительно нахмурился, услышав ненавистное изменение собственного имени, — мне надоело это все. Я так устал. Этот мир требует от меня слишком многого. Мне просто не хочется что-либо еще делать. — Его голос звучал уже намного более серьёзно. — Мне надоело заботится о людях и происходящем. Надоело нести за все ответственность. Это тяжело, знаешь ли. Это выматывает и морально давит. — Он снова задумчиво замолчал, проницательно глядя в стену, но почти сразу же возобновил свою тираду. — Мне надоело быть одному там, где столько бесчисленных толп людей. Одиночество — пустое и страшное, истертое до дыр и пропахшее пылью чувство. Оно нагоняет ужас. И я им напитался достаточно.       Виктор долго смотрел на Айдара и молчал. Ему всегда нравилось наблюдать за тем, как тот меняется от бездумно веселого охломона до серьёзного человека, который, кажется, всю жизнь прожил без веселья, за считанные доли секунды. Но такого превращения из неугомонной персоны, ведущей себя, как дитя малое, в заметно сломанного и на самом деле грустного в душе человека мужчина никак не мог ожидать. Только сейчас он действительно заметил, как изорван изнутри человек перед ним. Заметил, что он перегорел.       И поразился: как люди, возле которых Гараев постоянно крутился, будто волчок, ни разу не обратили внимания на его удушливое одиночество?       — Айдар, — тихо позвал Щетков отчего-то сиплым голосом, видя, как взгляд потускневших глаз оторвался от стены, внимательно впиваясь в него. От этого внутри что-то зашевелилось, заставляя трепетать всю сущность где-то глубоко в душе. — Ты не одинок.       Гараев и опомниться не успел, как сильные руки скользнули с его талии на шею, и он был прижат своими сухими губами к чужим, тёплым и мягким.       Он не одинок.       Айдар закинул руки на плечи Виктора и чувствовал, как внутри что-то клокочет, как в жерле вулкана, какое-то тёплое чувство растекается по венам, попадая в каждую клеточку тела.       Не. Одинок.       Эти слова все еще набатом стучали в голове, гулко отдаваясь пульсом в запястьях. Воздуха в легких уже не хватало. Мужчины разорвали поцелуй, и Айдар осторожно припал к вздымающейся груди Виктора, утыкаясь носом в его шею, и, опаляя кожу горячим дыханием, чувствовал на своей спине тёплые руки, едва касаясь, проводящие вдоль позвоночника.       Сейчас он не ощущал себя одиноким, зато чувствовал, возможно, даже счастливым. Как бы там ни было, Айдару стало плевать, что будет дальше. Главное, чтобы рядом были все те же тёплые руки и буйно вздымающаяся грудь.