Стасу больно.
Он лежит, свернувшись на диване, подтянув к груди колени и часто-часто дыша, боясь подавиться очередным вздохом.
Каждая секунда – боль.
Каждый удар сердца – боль.
Как раскалённый кнут по телу – и рана, и ожог одновременно, не оставляя следов на коже, зато располосовывая до крови, до крика душу.
Стасу больно.
Он слышит, как лопаются нити. Чувствует это – словно рвутся кровеносные сосуды, и горячая кровь заливает всё внутри.
Сосудов осталось меньше половины.
Стас закрывает глаза, мысленно представляя свою Нить – одну, главную, состоящую из сотен тоненьких ниточек. Сейчас нить непривычно-красная, она багровая, уменьшенная почти вдвое, с чёрной запёкшейся коркой и обрывками ниточек, торчащими во все стороны.
Вздох.
Боль.
Удар.
Боль.
Очередная ниточка рвётся с еле слышным стоном.
Стас вцепляется пальцами в горло, давя рвущийся наружу крик.
Когда нить порвётся полностью, он умрёт.
***
Нить даётся при рождении и ведёт к особенному человеку. Даётся один раз и на всю жизнь – не смог увидеть путь, считай, прожил жизнь зря.
Неспроста ведь все легенды сводятся к одному – в каждом человеке лишь половина его души, и только найдя вторую половину, он почувствует себя целым.
Живым.
Не смог увидеть путь – прожил жизнь зря.
Потерял нить – умер.
Стас находит путь на двадцать четвертом году жизни.
А теряет его через два дня после двадцать пятого.
***
– Пожалуйста, – шепчет одними губами, посылая даже не голос – мысль – по уцелевшим нитям.
Он знает, что дойдёт.
В ответ душу обжигает новая порция боли.
– Пожалуйста.
Боль.
– Пожалуйста.
Боль.
– Игорь, пожалуйста, прошу тебя.
Боли нет целую минуту, и Стас почти переводит дыхание, но тут же давится криком – уже не беззвучным, громким, отчаянным.
Рвётся десяток нитей разом.
Остаётся всего-то жалкая дюжина.
Стас не понимает. Не может осознать, ведь Игорь сейчас не просто так же больно, как и ему, нет, намного, намного больнее, потому что процедура обрыва Нити в первую очередь ударяет по тому, кто её обрывает, оставляя шрамы не только на душе, но и на теле.
Неужели ему настолько отвратительна их связь, что он согласился на процедуру, после которой он потеряет родственную душу ?
Неужели он настолько любит... её?
Неужели Диана ему дороже родственной души?
Стон лопнувшей нити служит ему ответом.
Стас судорожно пересчитывает оставшиеся. Их - не больше десятка, значит, в запасе у него разве что минута. Долбанные шестьдесят секунд. Он смеётся - коротко, надрывно, ощущая на периферии отзвук начинающейся истерики, и отпускает себя.
Пока ещё есть возможность.
Преодолевает сотни миль, разделяющих их, за долю секунды, отправляя свою душу вдоль нитей. И задыхается, чувствуя такое нужное, такое важное тепло родственной души на том конце Нити. Касается её, обнимает, обволакивает, впитывая в себя ощущения, которые может дать только соулмейт.
Словно он купается в лучах утреннего солнца.
Словно он кутается в мягчайший, пушистый плед.
Как можно отказаться от такого, Игорь?
– Пожалуйста, Игорь. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Не оставляй меня. Не убивай меня.
Я сделаю для тебя всё.
Пять.
Боль.
Четыре.
Боль.
Три.
Боль, боль, боль.
– Пожалуйста, – ужас захлёстывает с головой, он держится за душу Игоря изо всех сил и с отчаянием смотрит на две оставшиеся ниточки – такие тоненькие, такие хрупкие, ненадежные.– Прошу.
Б о л ь.
Стас даже не кричит – стонет гортанно, чувствуя, как мутнеет сознание и пропадает связь. Как его откидывает назад от родственной души, и сотни миль становятся сотнями световых лет.
Их не преодолеть больше.
– Я люблю тебя, – успевает шепнуть, прежде чем перед глазами расплывается непроглядная темнота.
Последняя нить разрывается с оглушительным криком.
***
Стас накачивает себя анальгетиками, пока не понимает – даже пропитай он обезболивающим каждую клетку тела, таблеток для разодранной души не придумали.
Боль не проходит.
От неё нельзя отвлечься – ни книгами, ни музыкой, ни тренировками на пределе возможностей. Он ложится спать, чувствуя боль, просыпается чувствуя боль, и снится ему тоже – боль, чёрная, густая, беспросветная. Стас теряет сознание как-то раз и, падая, мимолётно успевает понадеяться, что хотя бы следующие несколько минут будет свободен. Но, открывая глаза и видя над собой взволнованные лица Димы и Вите , занимающегося вместе с ним в тот день, осознаёт – он не помнит ничего из того, что было, пока он лежал без сознания.
Кроме боли.
Стас бы хотел ненавидеть Игоря. Особенно глядя на его счастливое лицо, на радостную улыбку, когда он набирает Диане очередное сообщение или отправляет какую-нибудь фотографию, на кольцо на его пальце, на лёгкость в поведении.
Он бы мечтал о ненависти или хотя бы равнодушии, честно.
У него получается только любить ещё больше.
И сцены отыгрывает – с любовью. Смотрит с нежностью, касается, затаив дыхание, говорит с такой теплотой, что сам внутренне корчится.
Наверное, это отдельный сорт пытки, десятый круг ада – быть рядом с бывшим соулмейтоном, обнимать за плечи, ловя отголоски тех самых солнечных лучей и чувствовать жаркий, уверенный ответ.
Как того требует роль.
На съёмках никогда не смеётся Пемп – только Стас.
На съёмках никогда не смеется Игорь.
Только Босс
Стасу хочется умереть всякий раз, когда звучит команда «Стоп», и Игорь отстраняется, на глазах сбрасывая маску Босса. В карих глазах гаснет всё, сменяясь дружелюбной прохладцей, и Стас ненавидит себя за то, что минуту назад трясся, как в лихорадке, купившись на отлично отыгранные чувства.
Ненавидит и покупается каждый чёртов раз.
И захлёбывается в густом, горячем отчаянии.
Оборванные нити кровоточат даже спустя два месяца.
...а спустя ещё два Нить обрывается полностью.
Интересно, это насколько больно ему сейчас, что боли как таковой он не чувствует? Насколько она сильна, раз тело не способно её воспринимать?
Стас сейчас ничего не может воспринимать.
Неловко двигая онемевшим телом, он всё же спускается вниз, забирается в такси и тяжело выдавливает адрес. Стас не имеет понятия, зачем едет на съёмочную площадку – Игорь разорвал связь полностью.
После такого выживают единицы.
Неужели лучше умереть, чтобы быть с ним?
– Лучше умереть, чем быть со мной? – спрашивает он полчаса спустя.
Игорь – бледный, тяжело дышащий – прикрывает глаза.
– Она не должна срастись.
– Лучше умереть? – настойчиво повторяет Стас. Он отлично читает между строк, но хочется услышать прямо.
После разрыва Нити не выживал ещё никто.
Игорь молчит. Отворачивается, рассматривая в окно проезжающие неподалёку машины. Стас ждёт ответа почти пять минут, пока не слышит тихое, твёрдое:
– Лучше.
Стас кивает, принимая к сведению.
***
Нить не срастается после обрыва. Стас лежит на диване и тихо шепчет:
– Люблю тебя. Все равно люблю.
Солнце обнимает его своими лучами.
Он хочет прикосновение душой к душе – словно поцелуй, которого у них так никогда и не было.
Сжимает Нить в руках, чувствуя её мерный пульс.
Его сердце и сердце Игоря, бьющиеся в унисон.
Их жизни, переплетённые вместе.
– Люблю.
И отзвуком далёкое «А я тебя нет».
Нити рвутся неожиданно просто.
***
Когда Игорь оборвал связь, не давая надежду на восстановление. Только тогда он понимает, что без родственной души –нет смысла
***
Спустя несколько дней, Стас умирает.
***
Потеря родственной души не проходит без дара. Игорь сходит с ума, Диана уходит от него спустя год.
Неужели она не настолько любила его?
Ответ очевиден.
