ogz

Парень радостно врывается в небольшую комнату, зашторенную старыми гардинами, и застает на привычном месте лишь Сонуна, даже не обернувшегося в его сторону. — А где Хёнджин? — протягивает он, все еще довольно улыбаясь. В руках бумажный пакет, наполненный доверху различными продуктами. Сонун наконец поворачивается к нему и, продолжая разжевывать мармелад, тянущийся от уголка его губ до подбородка, бормочет: — Понятия не имею, — он слегка прищуривает глаза, несмотря на то, что на переносице очки. — А это?.. Учан опускает взор, словно на секунду забывает о своем грузе, а после отвечает: — Моя первая зарплата... Я же присылал в лайн-беседу сообщение... Подожди, а Хёнджин... Не дослушав брюнета до конца, Сонун привстает с компьютерного кресла и, невольно качнувшись вбок из-за сведенной судорогой ноги, прихрамывает к Чо. Он доедает мармелад, поправляет пальцем очки, а затем внимательно рассматривает содержимое пакета, в конце концов выуживая оттуда небольшую пачку маршмеллоу. Шатен поднимает голову и, встречаясь взглядом с Учаном, облизывает губы. — Поздравляю. Нет, правда, за последние полгода нашей совместной жизни это действительно стоящая новость. Ты заслуживаешь похвалы, Учан-и, — нарочно фамильярничает парень, слегка трепля волосы старшего. И, будь Чо в другой ситуации, он бы не отказался отвесить Сонуну заслуженный подзатыльник, однако, сейчас его волнует местонахождение еще одного близкого человека, который чаще остальных попадает в самые опасные и неприятные переделки. Одним из таких случаев стала порча чужого имущества, благодаря любопытству Пака: — Я просто проспорил с хёнами, что смогу нарисовать лучшее граффити! — оправдывался тогда Хёнджин, глядя то на измученного Учана, то на стоящего рядом недовольного Сонуна. Последним на памяти была незначительная кража в круглосуточном магазине — младший стащил пластыри и пачку растворимого чанчжанмёна. После, уже в полицейском участке на обыденный вопрос мужчины, зачем Хёнджину это было нужно, юноша громко воскликнул: — Взгляните на хёна! — он указал на ссадину, видневшуюся на руке Учана, а также разодранный участок кожи. В то утро Учан неудачно спустился с лестницы, спеша на очередное собеседование. В тот день в мыслях старшего крутилась лишь одна фраза: "я способен содержать их, а значит я должен поскорей найти работу". — Хён торопился на встречу, а в итоге остался ни с чем, да к тому же ушиб руку, — продолжал Хёнджин, не глядя на медленно меняющееся выражение лица Чо. Сотрудник полиции скептически уставился на разодранную конечность, а после перевел взгляд на Пака. — Тогда зачем тебе понадобилась пачка чанчжанмёна? Хёнджин чуть улыбнулся. — Хён должен набираться сил.

"Ведь он так старается для нас."

— Черт, он правда не сказал тебе о том, куда собирается? — возвращается в реальность Учан. Он готов прожечь взглядом расслабленную спину Сонуна, который даже не двигается с места, несмотря на то, что в голосе брюнета прослеживаются взволнованные нотки. Чо хочет крикнуть на друга, но последний внезапно подает голос первым: — Который час? — Что? — теряется Учан. — Время. Парень бросает взор на наручные часы, купленные Сонуном и Хёнджином на его последний день рождения, и непонимающе бормочет: — Десять минут седьмого, а что? Шатен отвечает не сразу, бросая лишь несколько секунд спустя: — В таком случае все готово. Пойдем, — Сонун приподнимается с места и направляется к входной двери. Уже у выхода из небольшой квартиры, парень надевает на голые ступни старые, поношенные кеды под взглядом ничего не понимающего брюнета и собирается выйти наружу, как вдруг Учан одергивает его: — Ты куда? — Просто иди за мной. Меньше слов. Они проходят мимо вахтёрши, которая, глядя на Чо, почему-то самодовольно ухмыляется. Впрочем, она не говорит парням ни слова, пока они поднимаются по лестнице на следующий этаж. Вскоре друзья оказываются у двери, ведущей на крышу. Учан хочет вновь задать гложущие его вопросы, но Сонун молча выуживает из кармана джинсов небольшой ключик и отдает его брюнету. — Снова поздравляю тебя. — Что... Сонун открывает дверь и толкает Чо, заставляя последнего вбежать на крышу. Учан хочет чертыхнуться, но тут его взору открывается живописная картина, не иначе: Сеул, готовящийся к ночи. На улицах уже включаются фонари, а различные вывески начинают гореть неоновым светом. Солнце почти исчезает из поля зрения, когда пока еще светлое небо, напротив, чуть освещает вечерний город, позволяя различить очертания соседних домов. Ближе к центру всей площади крыши стоит огромный, обветшалый диван, на котором бесцеремонно развалился ранее потерявшийся младший. Подле него располагается деревянный стол с несколькими стульями. На поверхности стола виднеются различные блюда — даже вполне съедобного вида кимчи. На старых вешалках, стоящих по правую и левую руку, висят воздушные шары, а на голове самого Хёнджина закреплен детский колпачок. При виде Учана Пак срывается с места и подбегает к старшему, широко улыбаясь, отчего привычно проглядываются брекеты. Он хватает Чо за голову и, наклоняя к себе, звучно целует в лоб, а затем в щеку, после и вовсе крепко обнимает парня. — Поздравляю, хён! Ты наконец устроился на работу! Хёнджин отбегает от него и, доставая из кармана толстовки дешевые хлопушки, стреляет в воздух. Он весело смеется, подбегает к Сонуну, давно наблюдающим за ними, и протягивает ему еще одну, приговаривая: — Поздравляем Учана! Учан, файтин! Наш Учан лучше всех! Сонун бросает любопытный взор на Чо, который в свою очередь неотрывно наблюдает за радостным младшим, наворачивающим круги. Брюнет расплывается в теплой улыбке, заставляя Сонуна довольно хмыкнуть следом. И пусть Учан пока не догадывается о том, что Хёнджин выпросил им крышу, пообещав взамен, что старший будет исправно платить вахтерше за аренду.