***
— Ты похож на желточек яичка. — Слышишь ты, мелкий! Ты сейчас за яичко яичками отвечать будешь!!! Где твоё уважение? Аллё! — Ну хен~ Ты такой миленький в этих штанишках и жёлтой рубашке, — Чонгук провёл двумя пальцами от шеи до подбородка, приподнимая лицо. — И даже в этой деревенской одежде ты красивый! — Яйщ, что за дешёвые подкаты с утра? — Чимин скинул руки друга и отступил для верности на два шага назад, мало ли, что придёт мелкому в голову после таких выкрутасов. — Ты давай это, ручёночки держи при себе, — боевая стойка, — и вообще, скажи мне спасибо, что деревенский наряд сейчас на мне, а не на тебе. Сейчас ты одет как секс-бог, а я лишь надеюсь, что этот день закончится… — рукой продемонстрировав свой наряд, он развернулся на пятках и подошёл к двери, открывая её для заходящего в комнату Намджуна. Лидер зашёл с крайне задумчивым выражением лица: он пытался собрать чемодан, мысли, группу и себя от недосыпа. — Бля, ребят, вы чё еще не собрались? — Джун, я уже всё, ты лучше своего малыша-соседа поторопи. И заодно научи уважать старших. — Чим скрылся, не забыв при этом показать язык.***
В режиме нон-стоп они собрались, наспех нездорово быстро позавтракали, уселись в автомобили и, доехав до аэропорта, минут двадцать красовались тщательно спланированными нарядами для репортёров и фотографов. Всё было привычно до мельчайших деталей, поэтому группа действовала на автомате, начиная со сборов нужных вещей в сумку, заканчивая дежурными улыбками и позами. Пройдя регистрацию, парни скорее спешили зайти в самолёт и занять места в бизнес-классе, чтобы проспать до окончания короткого трёхчасового перелёта. — О! Чимин! Ты со мной? — плюхаясь рядом с парнем в жёлтом, радостно заговорил Чонгук. — Боже, неужели сегодня ты от меня не отстанешь. — Ты такой ворчливый, хен, — кроличья улыбка не сползала с лица макнэ. На самом деле, всем было плевать, кто с кем сидит; через десять минут после взлёта вся группа, без исключения, спала как убитая. Расписание на конец года было крайне выматывающим: перелёты, съёмки, записи, интервью, тренировки, снова съёмки и снова перелёты, многочасовые и не очень, с вечной переменой климата, едой, водой и времени —это давало о себе знать. Об обычных повседневных вещах ребята могли лишь мечтать. Нормальный неторопливый приём пищи, здоровый сон, отдых и секс, встречи с друзьями и праздники в кругу семьи. Парни были двадцать четыре часа в сутки вместе, они друг другу надоели до тошноты, так сильно, что придушить одногруппника было лишь маленькой верхушкой айсберга. За обедом в разговорах все косо смотрели на колющие-режущие, чтобы не спровоцировать убийство неверным словом. Раздражительная атмосфера группы и аура усталости висели над ними, как только они оставались всемером. Прячась друг от друга в закрытом помещении, по углам, они создавали себе маленькую, но зону своего личного комфорта. Было тяжело, но это их жизнь звезд. Это их работа. Любимая, приносящая удовольствие и нереальный кайф, несмотря на трудности. Улыбки заползали тогда, когда за спиной адский гнев. Третье дыхание открывалось тогда, когда, казалось бы, и смерть от перенапряжения близко. Всё, о чем мечтали парни, помимо мировой славы — это полноценный отдых. От людей, репортёров, от внимания и друг друга. Это, пожалуй, в первую очередь. Но всё, что есть сейчас — это утомляющий перелёт, дарящий парням, какой-никакой сон.***
Когда до конца полёта оставался примерно час, Чимина разбудил резкий скачок самолёта. Оглянувшись и увидев, что, кроме него, никто почему-то не проснулся, он попытался снова провалиться в сон. Но этого не получилось, так же сверх быстро, как в начале пути, он ворочался с бока на бок, устраиваясь поудобней, как позволяло ему кресло бизнес-класса. Проворочавшись с минут десять, он решил позалипать в телефоне, чтобы своим нервным копошением не разбудить вредного макнэ. Листая ленту, он наткнулся на какое-то видео, а с него перешёл на другое, и так он посмотрел кучу коротеньких и не очень, не связанных между с собой видеозаписей обо всём сразу и ни о чём одновременно. Расслабленность тела и не напрягающие видео заполняли пустые часы полёта. Так продолжалось до того момента, пока он не наткнулся на видео с поцелуями. Одно, второе, третье — и вот он уже, оглядываясь по сторонам, проверяет, не проснулся ли кто рядом, чтобы зайти на специально сохранённую ссылку и посмотреть на обнажённые тела. С каждой пробегающей минутой в деревенских штанах становилось тесно. Не смущаясь, он запустил руку под плед и сжал напрягающуюся плоть. Было чертовски приятно чувствовать в своём теле сексуальное возбуждение, это никак не сравнится с возбуждением от сцены или постановкой нового танца. Реакция была на плотское, животное желание и его явный недостаток в действительности. В очередной раз смирившись с тем, в каких они живут условиях и рамках, он запланировал досмотреть видео до конца, а после пройти гордой походкой в туалет для снятия напряжения самостоятельным холостяцким способом. Когда десятиминутное видео подходило к концу, а Чимин уже размашисто и больно водил по члену через грубую ткань джинсов, над ухом услышал осторожный шёпот соседа. — Ох… — это было слишком похоже на то, как вздыхала и охала в начале девушка на видео от прикосновений мужчины. — Да уж, я хотел бы, чтобы мне так отсасывали каждый день. Есть ощущение, что я выбрал не ту профессию, — мечтательно заключил Чон, моментально отодвигаясь обратно на своё место и скрещивая руки на груди. Он нарочно не пересекался взглядом с Паком, дабы не создавать ещё большей неловкости в сложившейся ситуации. Они парни, это нормально, смущению не должно оставаться места в вопросах естественных нужд. Но и открыто это выставлять не в их воспитании, не в его точно. Чон ругал себя за то, что так по-идиотски спалился; быстро прикрыв глаза, он снова попытался заснуть. Оставалось немного: пару уверенных толчков напряжённой рукой и рыжей головы, и вот на лице девушки появилась белёсая жидкость, которую после она развратно слизывала с слегка упавшего члена и с красных пухлых губ. Сладко постанывая и причмокивая, она показывала миру свою шлюховатую натуру. И это сработало. Желание получить то же самое что и мужчина, перемешивалось с желанием получить на лицо семенную жидкость и после с аппетитом её слизать. Слабо отдавая отчёт о своих мыслях, планах и действиях, ведомый не той нужной и мыслящей головой, Чимин не придумал ничего умнее, чем схватить засыпавшего Чонгука за запястье и потащить в туалет.***
Когда они оказались в достаточно широком туалете бизнес-класса, Чимин действовал молниеносно напротив опешившего Чона. — Хен, что происходит? Эй, что ты делаешь? Маленькие умелые пальцы зацепили пряжку ремня и, воспользовавшись неожиданностью, без препятствий добрались до нужного. Когда руки косвенно коснулись паха, младший вновь вернулся в реальность. Он сверху вниз смотрел, как Чимин разбирается с его ремнём, как с трудом открывает пуговку и звякает молнией на джинсах, затем, не глядя на владельца, аккуратно и без страха прикладывает руку к полувозбуждённому органу. Да, макнэ наблюдал видео, и ему не составило труда быстро возбудиться. Когда он делал вид, что спит, то, на самом деле, представлял что-то сверх противное и ужасное. Но до конца не получилось убрать тесноту и вряд ли в ближайшее время получится, потому что ловкая рука настойчиво гладила пах. Когда Пак почувствовал, что плоть налилась достаточно для дальнейших действий, то он всё же решился поднять глаза на Чонгука. Тот стоял и смотрел, покрывшись приятным румянцем. К старшему приходило осознание происходящего, пришёл пугающий страх о совершённых и будущих деяниях, ещё и младший удивлял своей способностью молчать даже в такой ситуации. Всё это было странно. Его глаза не отражали ничего, кроме дикого возбуждения, и Чимин даже подумал, что сейчас он его порвёт в клочья, в этой тесной комнатке. Но ничего не происходило, и поэтому наспех созданный Чимом план выполнялся без сопротивления. Последний штрих был в нижнем белье. Пак с лёгкостью спустил белые трусы до колен и приподнял футболку младшего, открывая себе обзор на красивый член. Сиюсекундно Чимин был уверен в своих желаниях, как никогда. — Давай, только без лишних вопросов. Наслаждайся! Я уверен, ты хочешь получить разрядку не меньше, чем я. Закрой глаза и представь на моём месте какую-нибудь красотку. Пак толкнул размякшее несопротивляющееся тело на крышку унитаза, а сам сел на колени перед разведёнными ногами. — Чонгук, прошу, мне это нужно. С коротким вдохом он вобрал в себя головку, прикрывая глаза. Он старался отдаваться ощущениям и инстинктам, потому как впервые взял в рот чьё-то мужское достоинство. Легко, неловко и увлечённо посасывая, он сносил золотую крышу макнэ напрочь. Ведь отсасывали Чонгуку тоже впервые, что-то новое и такое будоражащее было в этом. Приятная нега расползалась по телу, и он позволил себе смотреть, как его одногруппник набирается смелости и захватывает всё больше и больше в рот возбуждённый орган. Он без прежнего стеснения наблюдал за Чимином и, на удивление самого себя, не представлял никакую девушку или другого вообще человека. Он был здесь и сейчас и смотрел за тем, как невероятной красоты Пак Чимин в нелепой одежде отсасывает ему с характерными звуками. Это было восьмое чудо света, когда Чонгук почувствовал тепло от горячего рта по всей длине, он скорее на автомате, нежели специально, оторвал взгляд от старшего, запрокидывая голову назад от удовольствия. — Я сейчас умру! Это так потрясающе… Услышав это, Чимин понял, что движется в нужном и правильном направлении, какая-то супер-сила охватила его тело, он стал сосать более активно, иногда добавляя язык к набухшему стволу. Кружа вокруг головки и лаская уретру, он вбирал снова и снова. Не забывая периодически ласкать яички свободной рукой, чувствовал как мешочек твердеет, приближая скорую разрядку. Он перевёл руку на бедро и почувствовал, как под ней играют внутри мышцы. Пак был не уверен, но всё говорило о том, что Чонгук мог кончить в любую секунду. — Кончи мне на лицо, — Чонгук опустил обратно голову и с лёгким раздражением во взгляде посмотрел на того, кто говорил раскрасневшимся блядскими губами рядом с его влажным членом. Оставленный без внимания, он легко подрагивал, требуя горячий рот Пак Чимина. Который, в свою очередь, ждал ответа на свою просьбу так не вовремя. Младший быстро обрабатывал ещё раз сказанное, на секунду удивившись, сказал: — Хорошо. Пройдясь языком от основания к головке, Чимин вобрал сразу всю длину и стал активно двигать головой, выбивая у Чонгука нереальный звук. Раз. Два. Рука Чона обхватила блондинистые волосы и с силой толкала горячий рот на не менее горячую плоть. Как только Чонгук начал стонать, Чимин в ожидании выполнения своей просьбы хотел было отстраниться, но только сильные руки не дали этого сделать. Три. Четыре. Горячая солёная струя прыснула на стенку горла. Движения рукой не прекращались, трахая рот Чимина до последней капли. Стон Чонгука прекратился. И он оттянул за волосы от себя блондина с характерным звонким, хлюпающим чмоком. Чимин не планировал глотать, в планах всё было не так, точно. Он хотел на лицо. Чтобы горячо, тепло и пошло. Но всё пошло не по плану, не оставляя, собственно, ему другого выбора. Поэтому он проглотил терпкую вязкую жидкость и хотел было возмущаться. Как самолёт снова встряхнуло, отбрасывая его от голых ног на дверь. Затёкшая от поступательных движений, шея не пропустила и не простила удара о ручку двери. Боль скрутила, казалось, всё тело, а не только шею. Он не мог шевелиться и, испугавшись, подумал, что сломал себе что-то. — Ай! — Хен, ты как? — Чонгук, который нарочно не отпустил Пака от себя в нужный момент, боялся со стороны старшего кары небес. Его беспокойство было искренне, но то, что произошло с ними, добавило некой благодарности. — Я сломал себе шею. Он быстро протёр себя туалетной бумагой и, натянув обратно одежду, помог встать хену, а затем вывел того из туалета. — Чуваки, вы где были? И что делали в туалете? — Тэхен-хен, Чимину больно, нужна помощь, позови менеджера. Все начали суетиться вокруг Пака и помогать кто чем мог: кто-то давал обезболивающие, кто-то воду, а Тэхен делал массаж плеч, к шее друг его не подпускал. Её свело судорогой и резкой болью и не отпускало. Мышцы отказывались слушаться, и шею было больно даже чуть-чуть сдвинуть, не то, что разогнуть в исходное положение полностью. Но волновало Чимина помимо шеи и то, что случилось ранее с Чонгуком, который как будто бы специально не подходил, боясь каких-то подозрений со стороны насчёт их маленькой шалости. — Чонгуки, иди, садись на своё место и пристегнись. Он сидел на месте лидера и смотрел на всех со стороны. Услышав оповещающий звук о ремнях, он поднял глаза вверх. Действительно. Они приземляются, тело ощущает смену давлений. Кусая губу, он пересел обратно к Чимину, который сидел в неестественной позе. Пристегнулся. — Единственное, о чем я прошу — это забыть обо всём. — Почему? — А ты хочешь об этом поговорить? — Да. Всё, что мог Чимин — это поднять усталый взгляд на парня рядом. С минуту помолчав и начиная уже чувствовать лёгкое напряжение, недомолвку, один из них всё же набрался храбрости. — Мне понравилось, и я ни о чём не жалею. Хотя нет, жалею. — И о чём же? — О том, что в этой суматохе и огромном количестве людей не могу поцеловать тебя. — Чимин через боль улыбнулся, — поэтому, пожалуйста, не проси забыть. Чонгук как-то обиженно и демонстративно отвернулся. Тёплая небольшая рука накрыла другую тёплую руку. Младший был рад своей победе. — Хочешь я тебе помогу? — Пак уставился на макнэ в немом вопросе. — Я поцелую тебя в шею, и всё пройдёт. Чимин закатил глаза и, неожиданно для себя, почувствовал резкую боль в шее. Самолёт последний раз грубо дёрнулся, когда шасси коснулись асфальта. — Ой, да иди ты в жопу, Чонгук. — Как поправишься, так первым же рейсом.