Проливным по сердцу

Иногда Мирон поражается тому, что они все еще стоят на ногах. Все еще не рухнули вниз с ими же созданной вершины. Не важно, в действительном или метафорическом смысле. Ебаная метафизика. Вот даже сейчас. Ваня сидит на табуретке, подобрав под себя свои бесконечные ноги. И как только умудряется уместиться на небольшом сидении? Явно же неудобно. Но нет, сидит, читает что-то в телефоне, чуть покачиваясь, словно в прострации. Опасно и ненадежно. Кажется, только на мгновение отвлекись — тут же рухнет, не удержав равновесия, все кости об пол пересчитает. А потом будет сидеть с мордой обиженной, намекая: «Чего же вы, Мирон Янович, спасти меня не удосужились?» Точно же так и будет. Всегда так происходит. Вот Мирон и сидит напротив, смотрит пристально и наблюдает, неторопливо чай свой потягивает. Словно только из-за его цепкого взгляда эта шпала двухметровая не навернулась еще со своего насеста, хотя и должна была бы уже. Многострадальная табуретка уже ножками от пола отрывается, в такт Рудбоевскому медитативному трансу, но, противореча всем законам физики, каждый раз встает обратно. Чудеса, да и только. Но ведь у них всегда же так. Они оба балансируют на краю бездонной пропасти, постоянно норовя сорваться вниз, и только за взгляд друг друга и держатся. Безумцы, да и только. Глаз не отводят, взгляда не отрывают, хватаются цепко, словно утопающие за спасательный круг. Потому что туда, вниз, совсем не хочется. Там темно, сыро и жутко. Там пахнет статикой, перегаром и литием. Одиноко и страшно. Балансируют, как эквилибристы на канате, но и отходить от края не спешат. Потому что только там, на краю, живыми себя чувствуют. Мир видится четче, а сердце заходится от адреналина, бурлит по венам, подгоняя жить. Там, как говорится, и травка зеленее, и воздух чище. А то, что упасть можно, так это справедливая цена за открывающиеся возможности. Так что, даже если дыхание каждый раз перехватывает от страха и каждое движение может стать последним, они все равно не уйдут оттуда. Да и когда ты не один на краю пропасти болтаешься, то это, может быть, даже весело.