Познав себя, никто уже не останется тем, кто он есть. Т. Манн
Солнце лениво просвечивало сквозь тонкие шторы дома Монтгомери, по дощатому полу стелились ковры из света. Минуту — две проснувшийся маг просто лежал и наслаждался этой внезапной новогодней тишиной, разлитым в воздухе умиротворением. Смотрел сквозь полуопущенные веки как чернеют угли потухшего камина, как приподнимается и опускается одеяло от мерного дыхания спящего Реджа, как проходит сквозь пологи мироздания время. Главное в этой ситуации было — не шевелиться: Мерлин и сам не знал, который из законов физики они нарушили, угнездившись на одном диване вдвоем. Кажется, ночью им тупо было лень расползаться (на это ясно намекала недопитая бутылка, притулившаяся у кресла). Или, что еще вероятнее, лень топить печку наверху, без чего второй этаж благополучно превратился в продуваемый всеми ветрами ледник. К тому же, вчера был Новый год, точно, и он, Мерлин, наконец–таки получил в подарок обратно свою магию. Губы волшебника расплылись в довольной улыбке: пришлось повозиться, но оно того стоило — по легкому мановению пальцев телефон, еще вчера отказывавшийся повиноваться, приполз к нему в ладонь, по–собачьи виляя проводом. Та–ак, что тут… Поздравления от жены, дочери, коллег, какие–то рекламные рассылки, пара приглашений на вечеринки от друзей — что они, новости не смотрят, что ли? — и — маг прищурился, — смс от Камарии. «Златоглазый, у нас проблемы, срочно возвращайся! Отбили три атаки. PS. C наступившим тебя!». Вот черт. И тебя, Камми, с ним же.… В довершении свежих, пробуждающих новостей, в пропущенных висел звонок от — Мерлин проморгался — Коннахи. Этот–то чего вдруг, решил, прежде чем прибить, с праздничком поздравить?! Маг сокрушенно вздохнул и аккуратно спустил ноги на холодный пол. Рука Реджа, до сего момента придавливавшая его к дивану, тяжело рухнула вниз, но ее владелец так и не проснулся. Волшебник покачал головой — ну и кто тут соня? Кстати, надо бы придумать, куда деть Смита — сколько бы похожим он ни был на почившего правителя Камелота, такой же судьбы ему волшебник вовсе не желал. Может, — думал Мерлин, организуя из обнаруженных запасов доктора Менди немудреный завтрак, — сейчас быстренько взять машину, уехать в Лондон, а этого олуха оставить здесь? Да, побесится, позлится, может, даже оскорбится до глубины души, но ведь жив останется. Может быть. Если за ним на первой же попутке не рванет, или его местные бобби не подкинут — вон как сдружились, прям рыцарский орден. Был еще вариант «просто рассказать». Мол, дорогой Реджинальд, спасибо тебе за все, деньги на карточке, а я дальше сам, иначе тебя убьют, я видел в волшебном кристалле. Ага, и он сразу так и поверит, разбежится. А если и поверит — так ведь не факт, что действительно развернется и уйдет, заляжет на дно в Брюгге, или где там обычно прячутся от преследований спецслужб и иных темных сил. Мерлин горестно размешивал в тарелке овсянку — как ни крути, расставаться им надо было раньше, теперь уже так просто этот «дружбан» не отлипнет. Да и — маг поневоле улыбнулся, услышав, как в комнате заскрипел многострадальный диван, — так ли ему хотелось, чтобы он отлип? «Твой эгоизм погубит не только тебя, но и всех вокруг» Голос разума с годами заменил волшебнику голос пленного дракона. И так же, как и когда–то Килгарру, маг не захотел его слушать. — Ну что, с наступившим! — поприветствовал его появившийся на пороге кухни Редж. Судя по его помятому виду и стоящей дыбом челке, Новый год на него вчера не только наступил, но и слегка попрыгал для надежности. — Чем займемся сегодня? — Как обычно, — хмыкнул Мерлин, отодвигая соседний стул, — попробуем спасти мир. Когда с завтраком было покончено («Майк, ты смог сделать овсянку съедобной. Честно скажи, заколдовал? — И не надейся. Пиши рецепт: голод и двести лет практики, смешать, но не взбалтывать»), приятели выдвинулись из дома на прогулку — как скоро выяснил Смит, отнюдь не увеселительную. Вместо того чтобы шататься по музеям и как следует надегустироваться знаменитого корнуоллского эля, его снова потянули на побережье. — Только если там опять вода, ты уж извини — полезешь один. Мне вчерашнего заплыва хватило по уши. Чего мы там вообще еще не видели? — ныл медик, плетясь за целеустремленно шагающим к цели другом. — Там нет воды, — спокойно ответил Мерлин, оборачиваясь, — хотя, если ты так и будешь изображать раненого Буцефала, придем как раз к началу прилива. Редж, чей культурный уровень кое–как дотолкал до мозга смысл метафоры, подтянулся, но ныть не перестал. По всем его канонам, утро Нового года должно было начинаться не раньше двух, и топать куда–нибудь, кроме похмельной вечеринки, сейчас было подобно изощренной пытке. — Все равно, зачем нам туда?! — За мечом. — Мерлин замер, оглядываясь. Ему вдруг показалось, что за ними наблюдают. — И проверить один склеп. И, — он похлопал по плечу приятеля, — если будешь хорошо себя вести, покажу еще одну штуку. Тебе должно понравиться. Редж воздел руки к небесам, вопрошая, зачем они послали ему в друзья садиста, но небеса, как обычно, хранили молчание. Сам же медик, цепляясь джинсами за ежевику, молчать не мог: все же рядом шел самый что ни на есть волшебник, и раз уж выпал в жизни счастливый билет!.. — Майк, ты обещал мне все рассказать. — Не все и не обещал. — Но сказал, что расскажешь. — Когда захочу. — Тогда захоти! Мерлин мрачно прищурился, и рот приставучего парня захлопнулся сам собой, будто клеем губы полили. Все же в магии были свои плюсы — для составления планов нужна тишина. Но тут волшебник просчитался: если гневное мычание справа прекратилось уже через минуту, то о силе гаджетов он, как обычно, забыл. В кармане радостно запиликал смартфон. «Мерлин — сволочь и зануда!» «Майк, ну прекращай уже, мне дышать неудобно!» «Майк, не смешно» «Пожалуйста, расколдуй меня» «Пожалуйста, мать твою!» «Ладно, я обещаю, что не буду тебя доставать». — «Ок». Справа послышался громкий счастливый вздох. Мерлин закрыл глаза и досчитал до десяти. Им оставалось идти еще с четверть часа: интересно, через сколько минут закончится эффект дрессуры? Правильный ответ: через три. — А как мне к тебе теперь обращаться? — в голосе Реджа наконец–то послышалось что–то, помимо иронии и веселья. — Если я правильно помню те талмуды, на которых повернута моя маман, имен у тебя должно быть много. Волшебник пожал плечом. — Можешь оставить, как есть. За Мерлином тянется слишком длинная история, а Майк иногда не против пожить и без всего этого. Редж хмыкнул и пошел с ним рядом нога в ногу. — Когда ты так говоришь, действительно звучишь, как старикашка. Я так понимаю, спрашивать, где борода, балахон и филин, бессмысленно? — Ты меня еще про колпак со звездами спроси, — в голосе Мерлина внезапно скользнула улыбка, — с юности ненавижу показушные шляпы. В принципе, болтовня могла быть и не утомительной — все же, в 21 веке относится к магии стали значительно проще. Как к шоу, или мутации, или еще какой–то странной способности, которая, конечно, необычна, но — мало ли, что с кем приключается — кто–то летает в космос, кто–то ведет блоги, кто–то колдует. Кого, в сущности, волнует твоя личная жизнь, пока ты о ней во весь голос не заявишь?.. — Майки, а женщины? Не, я в курсе, что ты сейчас в разводе, но, если тебе полторы тысячи лет, или около того, — медик мечтательно закатил глаза, — то дам у тебя должно было быть столько, сколько я и подсчитать не смогу! Мерлин покосился на приятеля. В чем–то он начинал понимать Артура — послало же провидение в слуги… то есть, в друзья, полудурка. — 14. — Что «четырнадцать»? — немедленно отреагировал Редж. — Всего баб? Ну ты, Майк, и избирательный! Что, веками жил святошей? — Жен, и, пожалуйста, не надо оскорблять их память своими гнусными инсинуациями. Давай ты не будешь спрашивать, каково это, точно знать, что ты переживешь всех, кого любишь, ладно? — Ладно, — внезапно тихо согласился Смит. Об этой детали мерлинова долголетия он как–то не подумал. Какое–то время они шли молча, но, когда впереди уже показался океан, Редж снова не сдержался. — Расскажешь о ком–нибудь? — Волшебник замер, вопросительно глядя на приятеля. - Ну, о твоих любимых. Если, — Смит все же где–то когда–то слышал о слове «тактичность», — если тебе не сложно. Мерлин хмыкнул. «Не сложно». Не «не больно», «не ранит», «не огорчит»… Они наконец добрались до лестницы. Маг застыл, опершись на перила и вглядываясь в серый горизонт. — Ее звали Энни. После смерти Артура я был в глубокой депрессии, и длилась она долго. Дурацкое такое состояние.… Ешь, спишь, вроде даже работу какую–то выполняешь, с людьми общаешься, а вместо сердца выжженная пустошь. — Редж кивнул. Симптомы были ему знакомы. — Я с этим полвека прожил. Медик удивленно сглотнул. Хотел было что–то добавить, но лишь выжидающе уставился обратно на друга. Тот будто не видел его, ушел куда–то в свои мысли. — Шли годы, и однажды, как в сказке про падчериц, которых злые мачехи выдворяют из дому, к моей пещере пришла она. Ей было пятнадцать, и она была очень назойливой и вредной, и ныла без повода, и смеялась часто. Она была настолько живой, что, как перо феникса, как первый ручей в марте, смогла и меня буквально заставить жить заново. Доказала, что еще ничего не кончено, что мир–то стоит, даже без Артура, даже без Камелота. Не сразу, но со временем я как будто проснулся, увидел, что она еще и красивая, и добрая, и что она меня — старика, как я себя видел — любит. Даже о детях стали задумываться, я вдруг решил, что и сам по себе, без всякой магии, могу быть кому-то нужным. Редж уже и сам был не рад, что эту тему поднял. Перед ним как наяву рисовалась эта картина: хижина где–то в глубине Рочестера или Йорка, Майк в каких–то обносках и девушка с рыжими кудрями, накрывающая на стол. Но, судя по тому, как друг его не спешил продолжать, история эта вряд ли имеет счастливый финал. Да и было ли оно у него, счастье, могло ли быть вообще?.. — А… потом? — руша застоявшееся молчание, переспросил медик. Мерлин помотал головой, будто просыпаясь ото сна. Сжал зубы и быстро пошел вниз, к пещерам. Редж догнал его уже на песке. — А потом в город пришла чума и сожгла ее меньше, чем за неделю. — Но… — Смит прикусил язык, хотя и так ясно было, что он хотел сказать — «но ты же волшебник, почему?!» Маг замер, разглядывая собственный каменный профиль, вытесанный кем-то у входа, и Реджу вдруг показалось, что перед ним глубокий–глубокий старец, сгорбленный годами так, что ни одна клюка, ни один посох ему уже не помогут, ждущий смерти как избавления, ждущий давно — и все никак не могущий дождаться. Слова его заглушались прибоем. «Потому что нет на свете такой магии, что могла бы отзывать чуму и возвращать мертвых. И еще потому, что я так и не научился никого исцелять». Воды в пещере не оказалось, и на сей раз они быстро добрались до цели. Пока Редж шарил по влажным стенам фонариком, Мерлин нажал на руну, и плита, как и накануне, отъехала, пропуская приятелей в камеру. — Где ты вчера бросил меч? — волшебник подобрал и с тоской рассматривал осколки кристалла Ниатида. Теперь они разве что на украшения сгодятся, или, может, на амулеты какие-нибудь. Хотя, кто его знает, может, они как соль или марганец, при определенных условиях со временем растут? Мерлин сунул половинки кристалла в карман, наказав себе подумать об этом позже. — Этот? — перед магом покачивалось затянутое ржавчиной лезвие. Мужчина хмуро кивнул. — Этот. Только никогда им мне в лицо не тычь. Эта штука убивает даже магов. Редж быстро отвел клинок и покаянно развел руками. — Майк, ну не сердись, а? Я же не со зла, я правда не знал, что там у тебя случилось. Мерлин посмотрел на него исподлобья. — Да я в курсе, что не со зла, чего уж. Как там ты говоришь обычно, «забей»? Просто бери меч и пошли уже, время дорого. Смит удовлетворенно кивнул и, подхватив оружие, зашагал вслед за приятелем в соседнюю камеру. Здесь сразу было видно — поработали не только туристы (выдолбив бесценные для истории надписи вроде «Лили плюс Джеймс равно любовь»), но и археологи — одна из стен была аккуратно отгорожена от остальной части пещеры. Мерлин перелез через полосатую ленточку и помахал Реджу, чтобы тот посветил. В глубине провала луч света выявил какую-то испещренную письменами плоскость.***
Тем временем в Лондоне в Третьей королевской городской больнице настроения царили совершенно безрадостные. Не во всем здании, конечно, но в одной из палат — точно. Камария Ньях, в белом халате и, разнообразия ради, в малиновой чалме, нервно посматривала на часы. Руку ее обвивала тонкая змейка, которую ведьма поминутно поглаживала пальцем. Вторая змейка из прически не показывалась, боялась: в прошлой схватке ее едва-едва не задело случайным заклинанием, и теперь Руа старалась не покидать хозяйку. Родригес не спешил осчастливить своими показаниями полицию, но, как неожиданно обнаружили врачи, не собирался и покидать этот грешный мир — показатели его медленно, но верно ползли вверх, намекая, что вскоре Джей все же сможет открыть глаза. Вот только — негритянка нервно ударила об пол огромным, заполнившим полпалаты змеиным хвостом, — что же он увидит? За новогоднюю ночь она вместе с ее паствой заняли все входы и выходы на этаже, приветливо улыбаясь врачам и стараясь не пропустить всех, кто под них маскировался. Кам и предположить не могла, что по душу горемыки-репортера явится столько народу! И ладно бы только люди — с людьми она умела договариватсссса, но потом пошли и совсем странные создания — человеческая кожа сидела на них как поношенная одежда, глаза были темны, а внутри они были твердыми, как камень — и камнем они и распадались, если удавалось попасть в них бронебойным заклятием. Первую пятерку таких големов импровизированное войско Камарии положило почти без проблем, но за ними пришли другие и новые, и даже сама мисс Ньях под конец ночи не была уверена, что победа будет за ней. Камария умела виртуозно ходить между мирами, очаровывать, придавать сил, предвидеть и предсказывать, но не воевать, совсем нет. Боевые заклятья не были ее коньком, напротив, выжимали всю силу до нитки. Сейчас она даже не могла целиком вернуться в человеческий облик. Конечно, медсестра, проверявшая Родригеса, не выскочила бы с воплями из палаты, но вот наткнуться на что-то большое, услышать шуршание чешуек уже бы смогла. Что уж говорить о пограничном сознании коматозников… — Златоглазый, где тебя носит, — ведьма со злобой смотрела на разгорающийся день. — Нас же всех тут перебьют, если ты не объявишься!***
Друзья покинули пещеру, Редж волочил за собой меч. Встреченные по пути туристы принимали их за ролевиков. Мерлин, поднявшись, вопреки надеждам приятеля, свернул не в сторону деревни, а куда-то направо, к руинам замка, мотивировав это тем, что «раз обещал что-нибудь показать — покажу». Однако до развалин Тинтаджела они так и не добрались — в кармане волшебника зазвонил телефон, и маг, оставив приятеля любоваться пейзажем, отошел метров на тридцать. До Реджа доносились только отдельные краткие реплики, но, когда минут семь спустя Мерлин вернулся, на нем лица не было. — Майки? — встревожился медик, — Что-то еще случилось? Кто звонил? Маг помотал головой и плотно сжал губы, боясь сболтнуть лишнего. Он засунул руку в карман, нащупал там осколок кристалла — камень был как будто теплым, и тепло его придавало сил. — Звонил Коннахи, требовал с ним встретиться. Мы немедленно возвращаемся в Лондон. — Что, прям сегодня?! — возмутился было Редж, но тут же осекся, заметив, как нервно дернулся побледневший волшебник. — Нет, я не против вернуться, но мы только вчера приехали, и я думал, тебе надо отдохнуть. На самом деле, Майк, — медик наставительно покачал пальцем у носа друга, — даже не «надо», а необходимо. Отлежись денек, погуляй по берегу, прекрати думать о судьбах мира, или о чем ты там еще так загрузился… — На палату Родригеса напали. А Коннахи пытался предупредить меня о следующем покушении. Я не могу больше бегать и прятаться. Иначе, — Маг низко склонил голову и отвернулся в сторону замковых руин, — иначе все повторится вновь. Редж непонимающе взглянул на друга, а потом скользнул взглядом вдоль его указующей руки. Впереди, примерно в километре от них, из руин, следуя чарам мага, поднимался громадный каменный исполин — замок Тинтаджел. Стены вновь собирались из раскиданных временем, фермерами и непогодой камней, на башнях из воздуха соткались знамена. Казалось, стоит прислушаться, и где-то вдалеке запоют рога герольдов, поскачут всадники, загалдят спешащие к стенам торговцы… Редж едва смог поймать устремившуюся к подошвам челюсть и во все глаза уставился на открывшееся ему зрелище. Замок внезапно стал совсем живым и настоящим, таким, как был когда-то, таким, каким встроил его некогда его тезка, барон Реджинальд Корнуольский в память легенды, в память дома мага Мерлина — Камелота. Вот только вместо дальнего гула голосов и шума города, единственным звуком, царившим на побережье, все так же был рокот Атлантики. Медик еще с минуту посмотрел на замок, а потом подошел к другу и положил ладонь ему на плечо. Маг вздрогнул. Громада замка качнулась, точно мираж в знойный день, и начала распадаться. — Хватит, Майки. Не трать силы на фокусы, королева драмы. Мерлин дернулся, стряхивая с плеча помеху и оборачиваясь. Трагизма в его глазах, впрочем, больше не было. — Это не фокусы. Это прошлое. Твоя, между прочим, наследная вотчина. — Очень смешно, — хохотнул Редж, разворачивая приятеля в сторону деревни, прочь от моря. — Ты еще скажи, что я — король Артур! Или, — медик наконец-то сложил два и два, — или постой-ка, ты же меня, когда я тебя из Темзы вытащил, как раз Артуром назвал… Что, я правда на него похож? Мерлин разочарованно фыркнул, кивнул и закрыл лицо свободной от повязки рукой. Века принесли ему встречу со многими, кто мог бы стать вровень с Артуром, и со многими, его превзошедшими. Но вот только ни один из них не был тем самым. — Правда.