___
Эггси понадобилось около недели, чтобы решиться зайти к профессору Харту после занятий. Всё это время он представлял себе всевозможные варианты событий, если он так и не решится, и событий, если всё же спросит обо всём прямо. Конечно, перед этим извинившись. Харт, может, даже слушать его не будет, а может, расскажет Эггси всю историю от начала до конца, и закончатся все догадки по поводу той самой ночи много лет назад. Как бы там не было, всю неделю Анвин был не в себе, и это заметили его друзья по факультету. — Эггси, ты не заболел? Выглядишь таким уставшим, словно ты совсем не спал, — поинтересовалась Рокси, когда они вместе делали домашнее задание в библиотеке. — Я в порядке, Рокс. Просто немного волнуюсь, — он вздохнул и попытался пятый раз прочитать предложение в книге, смысл которого так и не доходил до сознания. — Всё будет нормально, — девушка легко сжала ладонью его плечо. — Он уже взрослый человек и всё прекрасно понимает. Только не тяни с этим слишком долго. А то ты так и к СОВ не подготовишься, — она кивнула на книгу перед Эггси, открытую на одной странице уже около двадцати минут. — Ты права, — немного порассуждав, он захлопнул книгу с тетрадью и стал убирать всё в учебную сумку. На вопросительный взгляд Рокси решительно ответил: — Поговорю с ним прямо сейчас. Иначе я никогда не решусь. Рокси ободряюще ему улыбнулась. — Расскажешь потом, как всё прошло. — Ты будешь первая, кто обо всём узнает, обещаю. Улыбнувшись в ответ, он зашагал к выходу из библиотеки, пока в нём ещё была решимость. Извиниться и спросить — проще простого. Тогда почему Эггси волновался так, как не волновался перед первой игрой в Квиддич? По пути к кабинету Харта он вспоминал всё, что тогда ему наговорил. «В жопу формальности? Я просто сказочный дебил» — пробурчал он себе под нос и поморщился, будто съел блевательный батончик: «Я бы врезал сам себе. Как он только сдержался?». Когда Анвин, наконец, остановился у кабинета, то первым делом постучал, и только после заглянул внутрь. — Извините, профессор Харт, можно войти? Сидящий за столом и уже изрядно уставший мужчина оторвался от горы пергаментов и внимательно посмотрел на Эггси поверх очков. Его всегда идеальная прическа была немного растрёпанной, а мантия покоилась на спинке стула, из-за чего открылся вид на слегка расстёгнутую рубашку и ослабленный галстук, с которым, кажется, Гарри Харт не расставался даже во сне. — Чем могу быть полезен в столь позднее время, мистер Анвин? — раздалось вместо ответа, и Эггси осторожно прошел дальше, остановившись только возле стола мужчины. — Смею предположить, вы принесли доказательства моей вины? — Нет, профессор, это была ошибка. Всё, что я наговорил тогда… Я вёл себя как идиот, — Эггси не решался посмотреть Гарри в глаза. Вместо этого он блуждал взглядом по пергаментам на столе, по сложенным изящным рукам, свободной от галстука шее и классной доске позади профессора, словно там были написаны подходящие для ситуации слова. — Извините меня. Надо было спросить обо всём лично вас, а не полагаться на слухи. — Рад, что вы это осознали. Я приму ваши извинения и продолжу работу, если вы не возражаете, — просто ответил мужчина и вернулся к записям на столе, показывая всем своим видом, что разговор окончен. — Простите, что назвал вас предателем, — выпалил Эггси, придвинувшись ближе. — Что был полным гавнюком и схватил вас за мантию, и вообще… — он скинул с плеча сумку с учебниками и приподнял руки в стороны. — Я с самых первых курсов думал, что это правда. Ни вы, ни Дамблдор ничего мне не рассказывали, и как я должен был понять, где слухи, а где нет? Вы тоже виноваты, что я сорвался, — теперь Анвин уверенно смотрел прямо в глаза Гарри, который забыл о бумагах и обратил всё своё внимание к мальчишке. — Надо было сразу поговорить, а не ждать, когда я начну обвинять вас. Я и сейчас не знаю, где правда, а где вымысел, а вы сидите тут, весь такой важный, и будто вам всё равно. Объясните же мне хоть что-нибудь! Харт тяжело вздохнул. Снял очки, потёр зажмуренные глаза и откинулся на спинку стула. А затем посмотрел на Эггси с такой огромной усталостью, что парню даже стало стыдно за своё появление в этом кабинете. — Эггси… — тут явно должно было прозвучать «мальчик мой», но Харт сдержался, а сам Анвин виновато прикусил губу. — Сегодня я очень устал и не уверен, что смогу в подробностях рассказать всё, что вы хотите знать про ту ночь. Чтобы вам стало спокойнее, я правда не причастен к смерти ваших родителей. Но если вы хотите знать, что именно произошло, предлагаю встретиться послезавтра и спокойно обо всем поговорить. — Нет, профессор, вы не можете выставить меня за дверь, когда я, наконец, решился прийти за ответами. — Мистер Анвин… — Профессор Харт! Они снова замолчали. Эггси точно решил, что не отступится. «Никто лучше него не знает, что произошло той ночью» — вспомнились ему слова Дамблдора. Либо Гарри расскажет ему всё сам, либо… — Я вынужден попросить вас покинуть мой кабинет. — Простите, мистер Харт, — он резко направил на мужчину палочку. — Легилименс! — Гэри, осторожно! Несущийся на метле через поле парень вовремя уклоняется от летящего в него квоффла и кричит Харту: «Спасибо, чувак!», после чего устремляется за пронёсшимся мимо Снитчем. Гарри сжимает свою метлу и с волнением наблюдает за другом, а спустя какое-то время слышит: «Гэри Анвин поймал золотой Снитч! Гриффиндор зарабатывает ещё сто пятьдесят очков! Гриффиндор победил!» * — За победу! За Гэри Анвина! Собравшиеся в гостиной факультета гриффиндоцы празднуют очередную победу в квиддич и от радости приподнимают Гэри над толпой с кубком в руках. Харт испытывает самое настоящее счастье. Он кричит и танцует вместе с остальными, встречается взглядом с Анвином и улыбается ещё шире. — Если бы не Гарри, — громко оповещает ловец. — Меня бы вырубило еще в середине игры. Он спас меня от квоффла! За моего лучшего друга Гарри Харта! — За Гарри Харта! — подхватывает шумная толпа и выпивает очередную порцию тыквенного сока. Это был один из самых ярких дней в его жизни. * — Ты нашёл семью Анвинов, Харт? — едкий, пронизывающий до самых костей, голос Волан-де-Морта отражается от стен полупустой тёмной комнаты. Сохраняя холодное выражение лица, Гарри смотрит на мужчину прямо, говорит уверенным тоном. — Они спрятались слишком хорошо, мой Лорд. Дамблдор постарался, чтобы укрыть от нас своих союзников. — Вот как… А я так рассчитывал, что ты обрадуешь меня, Гарри, — разочаровано ответил тёмный волшебник и отошел в сторону. — Я знаю, где они! Мой Лорд, я знаю, я видел, они точно в том хлипком домишке! — затараторил стоящий рядом пожиратель смерти, и впервые Гарри Харт испытал такой сильный ужас, с которым больше не сравнится ни одно событие в его жизни. — Я видел, я видел, точно, эти Анвины такие счастливые, точно они! * Гарри сотрясается в рыданиях. Он сидит над телами погибших Анвинов и не видит ничего из-за слёз. Кажется, именно эта боль от потери близких людей навсегда сделала его другим человеком. Он упирается лбом в грудь Гэри и кричит, что есть сил. Только после до слуха доходит детский плач. Подняв голову, Харт видит ребёнка в детской кроватке. Его сердце пропускает удар. Эггси выжил. Эггси Анвин выжил после Волан-де-Морта. Гарри отправляет послание Дамблдору через картины, а после берёт ребёнка на руки и успокаивает, хотя сам всё ещё не может привести дыхание в норму. * Сидя за одним столом с остальными профессорами Хогвартса, Харт скучающе смотрит на учеников. До тех пор, пока в холле не появляются первокурсники для распределения по факультетам. Эггси Анвина видно сразу. Копия отца. Те же глаза, та же улыбка, привычка закидывать голову назад во время смеха, выбирать на столе всё самое сладкое и облизывать пальцы вместо того, чтобы использовать салфетки. В груди Гарри разливается тепло. Он уже и забыл, что может чувствовать нечто подобное. И вспомнил, как сильно скучает по своему другу. * Чем старше становится Эггси, тем более сильные эмоции испытывает Харт. Он внимательно наблюдает за мальчиком и следит, чтобы тот оставался в безопасности настолько, насколько это возможно. Пытается успокоить его метлу во время первого квиддича, следит за тем, чтобы тот не попадался Филчу, пока ночами ходит взглянуть на своих родителей в зеркале, тайно радуется всем его успехам, но никогда не показывает и капли эмоций. С каждым курсом Эггси мужает. И вот, это уже не маленький потерянный мальчик, который когда-то воровал еду в мире маглов, а взрослый, уверенный в себе парень, ловец Гриффиндора, перенявший от отца не только внешность и привычки, но и самые лучше качества в виде храбрости, ума и огромного любящего сердца. Гарри видит это. И с каждым днём сильнее испытывает это тянущее под ложечкой чувство, когда от одного появления человека в помещении сердце пропускает удар. Любовь — то самое чувство. Харт прячет его так глубоко в себе, как может. Он не должен так любить своего ученика, но он, черт возьми, любит, и с этим надо научиться жить. Он относится к Эггси гораздо строже, чем к другим ученикам, и отталкивает от себя мальчишку. Потому что так правильно и безопасно для всех. * Эггси дергает его за ворот мантии и называет предателем. Это второй раз за много лет, когда Харт испытывает такую мучительную боль. Снаружи он сохраняет сдержанный вид, а внутри рассыпается на мелкие осколки. Как же сильно Эггси его ненавидит. Как одиноко он себя чувствует. И как близко к нему находится. Невозможность очертить пальцами его скулы — самая настоящая пытка. Но когда Анвин злобно рычит: «Я не твой мальчик», Гарри на секунды теряет контроль. Наверное, парень видит это во взгляде мужчины, потому что быстро остывает и меняется в лице. Или на Эггси так подействовали прикосновения рук — Гарри не знал. Уже после, смотря в окно из своей спальни, Гарри пытается понять, что именно между ними произошло. * Харту невыносимо видеть перед собой Эггси. От всех этих слов мальчишки его переполняют чувства, и говорить адекватные вещи мужчина не в состоянии. Но Эггси всё ещё требует правды, и это сводит Харта с ума. Он давно собирался рассказать Эггси правду. Но всё, чего он хочет сейчас, это снова дотронуться и шептать о том, что Гарри не обижен. Он не может обижаться на Эггси — физически на это не способен. — Профессор, вы не можете выставить меня за дверь, когда я, наконец, решился прийти за ответами. «А я не могу находиться рядом с тобой без возможности прикоснуться» Харт снова вздыхает. А после в руке Эггси появляется волшебная палочка… — Достаточно, — донеслось до слуха Эггси, и парень почувствовал сильный толчок, хотя мужчина всё ещё сидел за своим столом. — На этом ваше обучение легилименции окончено. Они смотрели друг другу в глаза, и Эггси казалось, что его сердце бешеной дробью пробивает дыру наружу. Он будто впервые видел профессора Харта. В голове красной строкой проносилось: «божечтоянаделалвотэтопиздец», не хватало только магловских сирен по бокам. Дрожащей рукой он убрал палочку и поднял с пола сумку, внимательно наблюдая за тем, как залитый потом Харт ещё больше ослабляет галстук, чтобы открыть доступ кислороду. — Простите, мистер Харт, — промямлил парень и в панике выбежал из кабинета. Его точно исключат из Хогвартса. Как минимум за применение легилименции в личных целях. Да, он узнал правду об отце и о той ночи, узнал, что Гарри хотел защитить их, а не предавал, но каким образом? К тому же Эггси узнал, нет, почувствовал то, что чувствует к нему профессор. Гарри Харт его любит. — Вот это ахринеть… Это просто ах-ри-неть! Выходит, все эти взгляды, непроницаемое выражение лица, строгий тон — всё это Гарри показывал специально, чтобы отгородиться от подростка. Он не предатель, и уж тем более не прогнил изнутри, семья Анвинов была его единственной семьей, и Гарри потерял их так же, как и Эггси. Вот только, в отличие от мальчика, Гарри всё осознавал и был вынужден перенести утрату, в то время как Эггси уже вырос со знанием того, что его родители погибли. Гарри замкнулся в себе, а Эггси был открыт всему, что происходило вокруг. В этом была разница между ними. Парню хотелось рвать на себе волосы. Вся его ненависть к этому человеку была до такой степени абсурдна и не обоснована, что становилось до ужасного стыдно. — Он всегда чувствовал за меня ответственность, помочь пытался… А вот нельзя было сразу сказать. Почему никто никогда ничего не рассказывает! — со злости он пнул камень у себя под ногой и уселся на ствол поваленного дерева. В запретном лесу было тихо. Только тут Эггси мог всё обдумывать и вслух возмущаться тому, какая идиотская сложилась ситуация. Спрятав лицо в своих ладонях, Эггси попытался прислушаться к своим собственным ощущениям. Если Гарри Харт любит его, то что чувствует сам Эггси? Ненависти и злобы больше не осталось, раздражения нет тоже. Он только сейчас понял, что ему, несмотря на весь стыд и неловкость, от чего-то стало легче дышать. Спустя несколько минут парень поднял голову от осознания ситуации. Так вот, почему он так раздражался. Нет, семья не была единственной причиной. Эггси с самого начала нравился Харт, но это казалось настолько неправильным и пугающим, что легче было его возненавидеть, чем признаваться себе в симпатии. Анвин хотел привлекать его внимание, хотел познакомиться ближе, и злился на самого себя за подобные желания. А теперь… — Я сказал ему, что я не его мальчик. Дерьмо! Эггси откровенно не знал, что делать дальше. По пути в здание Хогвартса он просто надеялся, что решение придет само собой. Сейчас он мог только снова и снова прокручивать в мыслях то, что увидел в кабинете Харта во время легилименции. И самую каплю радовался тому, что начал разбираться в собственных чувствах.___
Рёв трибун доносился с улицы до самой раздевалки. Энергичные комментаторы, торжественная музыка и дудки болельщиков сообщали о том, что вся школа в сборе и матч вот-вот начнется. Сегодня Гриффиндор выходил против Пуффендуя, и у Эггси не было ни единого повода волноваться из-за исхода игры. — Ну что, ребята, все готовы? — окинув взглядом свою команду, Анвин дал знак кивком, и все сели по мётлам. Парень крепче сжал свою и сделал несколько медленных вдохов и выдохов. Поводов волноваться у него и в самом деле не было. Но он волновался, потому что помнил — Гарри Харт будет присутствовать на трибунах и внимательно за ним наблюдать. Как наблюдал за Гэри Анвином старшим, зная, что тот принесёт победу. Эггси нельзя облажаться. Он не хочет давать мужчине ещё один повод для разочарования. А Гарри точно был разочарован. Уже второй месяц Эггси безуспешно пытался поговорить с профессором о том, что произошло тогда в кабинете. Но Харт ускользал после уроков, не появлялся в школьных коридорах и даже не смотрел на Эггси, когда они находились в одной аудитории. Словно Анвин резко перестал для него существовать. Подростку пришлось начать тянуть руку во время занятий, чего он раньше практически не делал, потому что только тогда Гарри удостаивал его своим вниманием. Эггси не хватало Харта теперь, когда он узнал о его чувствах и разобрался в собственных. Ему не хватало этой холодной рассудительности, спокойного голоса и иногда слишком мягкого взгляда, значение которого раньше оставалось неясным. Ему не доставало чертового «мой мальчик», от которого внутри всё переворачивалось. Но как бы Эггси не пытался заговорить, все оканчивалось провалом. А в последние дни ещё и стояком в штанах прямо во время уроков. Просто из-за того, что Харт взял в привычку снимать мантию, закатывать рукава рубашки и держать руки в карманах своих узких брюк, что подчеркивали идеальные со всех сторон бёдра. Может, он делал так и раньше, но теперь эта картина заставляла Анвина прикусывать губу и сводить брови домиком, лишь бы не заскулить от твёрдого желания ещё раз дотронуться до мужчины. Ему хотелось, чтобы эти руки обхватывали его лицо, а не прятались в карманах. Гладили шею, зарывались в волосы, притягивали ближе. Чтобы взгляд был обращён не на бесконечные бумаги и других учеников, а на него. На Эггси, который, кажется, начинал сходить с ума от навязчивых мыслей о профессоре. Хорошо, что в такие моменты парень был в мантии, и ему не приходилось оправдываться за внушительную выпуклость на своих брюках. Теперь, пытаясь взять себя в руки перед матчем, он сполна понимал, что испытывал Гарри последние пару лет, не имея возможности дотронуться до Анвина. Комментаторы на трибунах объявили Гриффиндор и звук зазвенел от криков радостных болельщиков, когда Эггси со своей командой взлетели над стадионом. Эггси остановился на несколько секунд, глазами выискивая маленький, обрамленный в золото Снитч. Мысли в голове путались, в ушах звенело и грудь словно сдавливало тугим узлом. Прошло четыре часа и, несмотря на все старания охотников и самого Эггси, становилось ясно — их команда проигрывает. Вдалеке на секунду что-то блеснуло. Анвин сделал рывок навстречу ветру, увернулся от бладжета и пробился к центру поля. Но в этот же самый момент ловец из команды Пуффендуя нагло пихнул его плечом и устремился вперёд, от чего Эггси пошатнуло на месте. Он недовольно выругался себе под нос. В голове как по щелчку прозвучали слова: «Манеры — лицо мужчины», когда-то сказанные до боли знакомым голосом. Парень невольно поднял взгляд на трибуну, где сидел Гарри — тот внимательно наблюдал за игрой, сложив на коленях руки. «Я тебя не подведу, вот увидишь». Крепко сжав зубы, Анвин наклонился вниз и с очередного рывка последовал за соперником. Для многих здесь это была простая игра в квиддич, но для Эггси больше не имело значения возникшее соперничество — желание обыграть другого ловца сменилось желанием во что бы то ни стало доказать свою значимость. Значимость для Гарри Харта. Холодный воздух царапал кожу, но Эггси продолжал уворачиваться и пересекать огромное поле. Все звуки вокруг: голоса комментаторов, ликование публики, крики загонщиков, свистящий в ушах ветер — слились в один сплошной гул. Эггси зажмурился на пару секунд. На него будто обрушился мир, состоявший из движения и шума. Пульс тревожно крался по телу, взбираясь по шее, до самых висков, заставляя потеть ладони и покрываться румянцем обычно бледные щеки Анвина. Гарри смотрел на него. И не было необходимости оборачиваться — мальчишка чувствовал этот взгляд через всё поле. — Ещё десять очков уходят в Пуффендуй! — очередное объявление настигло его слух. Разочарованно загудели болельщики Гриффиндора. — Вот же дрянь, — Эггси вздохнул. Он был готов послать всё к черту: и игру, и сраную победу, и весь этот день, и игнорирующего его Гарри Харта вдогонку. Всё это напоминало Эггси кошмар. Хотелось проснуться с мыслью, что всё закончилось. А ещё лучше вернуться в ту самую каморку, закрыться на ключ и снова схватить Харта за воротник. Но уже не для того, чтобы на него кричать, а для ахиренно долгого поцелуя — такой вариант нравился Анвину куда больше. Но кого это теперь интересовало? Сейчас всё, что у него было — регулярный стояк в штанах и приближающийся проигрыш. Эггси в отчаянии поджал губу, прекрасно осознавая, что своим волнением только приблизит поражение команды Гриффиндора. Неожиданно послышался знакомый отзвук, едва различимый в окружающем шуме. Снитч резко возник перед глазами парня и повис в воздухе. Эггси тут же попытался его схватить, но тот со свистом понесся вперёд. Ловец из команды соперников тоже не упустил его из виду, устремившись следом. Сердце колотилось как бешеное и трибуны взорвались овациями от новой гонки ловцов. Но Анвин не видел ничего, кроме летящего впереди Снитча. Его рука была в сантиметрах от цели, как вдруг, позади послышался крик. Эггси узнал его. Обернувшись, он увидел, как в правой стороне поля на своей метле повисла Рокси, рискуя вот-вот упасть. Да, по правилам игра продолжается, несмотря на выбывшего игрока. Да, Эггси обязан принести факультету победу. Но чувство ответственности за свою команду и друзей было весомее, чем желание победить. Эггси не мог позволить девушке свалиться. Он и сам знал, каково падать с метлы — если быть честным, приятного мало. Конечно, твоё падение смягчат наблюдающие за игрой профессора, но от переломов и ушибов никто не застрахован. Не раздумывая, Эггси развернулся в сторону девушки, оставив победу позади. Он не собирался идти на жертвы — они не на чемпионате мира по квиддичу. Одна рука соскользнула, и Рокси с криком посмотрела вниз. Десятки метров. Падение с такой высоты может оказаться фатальным, от этой мысли Анвин невольно поежился. — Рокси! — парень подхватил девушку. — Хватайся за меня, вот так. — Я держусь, держусь… — она взобралась на метлу, стараясь не смотреть вниз. — Всё время тебе удивляюсь. Играешь в Квиддич, а сама высоты боишься. — Нужно смотреть нашим страхам в лицо, — с улыбкой ответила девушка, и на долю секунды они отвлеклись от игры. Теперь подруга была в порядке и сидела на своей метле, а Анвин почувствовал настоящее облегчение впервые за долгое время. Но радость на лице Рокси внезапно сменилась тревогой. Вдалеке раздался испуганный визг. Тяжёлый удар бладжера пришелся точно в затылок Анвина. Равновесие потерялось, пальцы предательски отпустили рукоять метлы. — Эггси! Через секунду он без сознания падал вниз.___
Первое, что услышал Эггси, когда пришел в себя — это приглушенные голоса и дробь дождя по стеклу. В его мыслях была совершенная пустота, тело казалось ватным, а голова кружилась, несмотря на то, что глаза были закрыты. — Как минимум две недели постельного режима и никаких посетителей ближайшие дней пять. Сейчас ему нужен сон, можете так всем и передать. Эггси попытался открыть глаза, чтобы посмотреть на разговаривающих. Всё, что он смог увидеть, это размытые силуэты медсестры и мужчины в костюме. Оставив попытку сфокусироваться до лучших времен, он уснул снова, даже не услышав, как один из голосов позвал его по имени. * В основном, Эггси не снилось ничего. Если он что-то и видел, то несвязанный друг с другом бред про учебу, квиддич и жизнь в Хогвартсе. Впрочем, мешанина из образов и ситуаций перед глазами не мешала Эггси отдыхать. Если он приходил в себя, то с радостью быстро проваливался обратно в сон, не желая выяснять, что происходит вокруг. Он чувствовал такую вселенскую усталость, что готов был проспать так всю жизнь. Или как минимум недельку-две. Но однажды ему снится Гарри, и этот сон становится самым ярким из всех предыдущих. Сперва Эггси почувствовал тонкий древесный аромат. Тот окутал парня словно одеяло, чувствовать его было безумно приятно. Затем ощутил мягкое, практически невесомое прикосновение к своей щеке, и неосознанно вдохнул глубже. От яркости запаха у парня заколотилось сердце. Эггси попытался придвинуться ближе, словно хотел и сам пропитаться чужим парфюмом. Его щеку и скулу полностью накрыли ладонью, и только тогда Анвин вспомнил, где чувствовал этот аромат раньше. Каморка, сжатый в кулаках воротник, чужие руки, накрывшие его собственные. — Гарри, — подтвердил он догадку сам для себя и внезапно почувствовал такое умиротворение, словно разом решились все его проблемы. Прислонившись щекой к ладони и медленно вдыхая запах теперь любимого парфюма, Эггси снова провалился в темноту. * — Эггси? Ты очнулся! — сидящая рядом Рокси выглядела такой счастливой, что Анвин не смог не улыбнуться в ответ, как только её увидел. — Привет. Вот черт, — он поморщился, когда попытался приподняться на локтях. Его тело словно задеревенело, а голова показалась и вовсе чугунной. — Что произошло? Как игра?! — внезапно вспомнил он, распахнув глаза. — Спокойно, всё хорошо. Мы выиграли, Эггси, — девушка помогла ему поправить подушку, чтобы Анвин смог приподняться. — Карлос увидел, как Джэк из Пуффендуя запустил в тебя бладжетом, и так разозлился, что поймал Снитч! — Да ну? — Эггси удивленно вскинул брови и слабо усмехнулся. — Вот это круто. Так значит, меня бладжетом приложило? — Ага. Ты четыре дня пролежал без сознания. Меня не хотели к тебе пускать, но я прорвалась, — довольная собой, девушка выпрямила спину. — Как ты себя чувствуешь? — Как тяжеленный мешок с камнями. — Звучит неплохо, — оба прыснули от смеха. — Все ребята беспокоятся о тебе, напередавали кучу твоих любимых сладостей, — кивнув на заваленную конфетами тумбу, она внимательно посмотрела на Анвина. — И ты не представляешь, как я благодарна, что ты помог мне. Я думала, у меня сердце от страха выскочит. Я тебе обещаю, ты точно сдашь СОВ, чего бы мне это не стоило. Эггси ничего не ответил. Он тепло улыбнулся и, вздохнув, прикрыл глаза. Ему было очень спокойно — Рокси цела, матч выигран, всё просто прекрасно. — Кстати, по поводу посещений, — тон её голоса вдруг стал таким таинственным, что парень невольно снова на неё посмотрел. — Видно, не я одна прихожу тебя навещать. — Ты о чем? — А ты не знаешь? Он непонимающе пожал плечами, от чего Рокси приняла ещё более заговорческий вид. — Поговаривают, профессор Харт все эти дни почти не выходил из твоей палаты. — Что? Кто говорит? — от услышанного Эггси попытался принять сидячее положение. — Ребята, которые лежали в соседней общей палате. Они видели, как он приходил к тебе, и уходил тоже. Однажды он просидел у тебя до самой ночи. Кстати, это, кажется, от него. Эггси проследовал взглядом за рукой девушки, а после несколько минут не знал, что говорить. Недалеко от его кровати, в углу палаты стояла новая метла. Эггси хотел её уже полгода, а теперь, ни с того ни с сего, её подарил Гарри Харт. — А что стало с прежней? — Разбилась после падения. Мы всё не знали, как сказать тебе об этом, но в итоге и придумывать ничего не пришлось. — Афигеть… — Вот именно. Дать подержать? Эггси кивнул. Пока он осматривал каждый изгиб своей новой метлы, то не удержатся от того, чтобы поднести рукоять к носу и сделать глубокий вдох. Анвин не совсем понимал, зачем это делает. Но когда ощутил едва уловимый древесный запах, почувствовал, как приятно свело низ живота. Он вдруг понял, что нисколько не подвёл профессора Харта, когда не смог поймать золотой Снитч.___
Эггси так сильно хотел покинуть палату, что чуть ли не лез на стены от нетерпения. Ему хотелось учиться, готовиться к экзаменам, тренироваться к следующему матчу по квиддичу. Снова общаться с друзьями, пойти поиграть в снежки и просто прогуляться по свежему воздуху. Хотелось сказать «спасибо» за новую метлу Гарри Харту и расставить уже всё по своим местам. Потому что пока Эггси лежал в палате один, то внезапно пришел к мысли, что не обладает достаточной силой для слишком длительной легилименции. Профессор Харт во многом опытнее Анвина, он с лёгкостью мог выбросить мальчишку из своего разума ещё на самых первых воспоминаниях об отце. Но не стал этого делать. Кажется, он хотел, чтобы Анвин узнал о его чувствах, и словно за ручку, как малое дитя, провел парня по воспоминаниям от начала до конца. Это открытие повергло Эггси в такой шок, что он ещё долго ворочался под одеялом не в состоянии уснуть. А когда его всё же выписали, то первым делом пошел искать профессора Харта, чтобы задать мучающий его вопрос. Так как время близилось к вечеру, мужчина нашелся в своем кабинете. Эггси шагнул в приоткрытую дверь и замер — перед ним открылась занимательная картина. Заваленный горой пергаментов с домашними заданиями, Харт погрузился в чтение одного из них, сидя прямо на одной из парт. Он скрестил ступни, как если бы сам был подростком, и периодически делал в тексте пометки карандашом, усмехаясь или поджимая губы время от времени. Эггси ещё не приходилось видеть Гарри в настолько непринужденном виде. Он бы простоял так подольше, но подсматривать было бы крайне невежливо. — Здравствуйте, профессор Харт, — он закрыл за собой дверь и судорожно вдохнул, когда мужчина, обернувшись, улыбнулся одними уголками губ. — О, мистер Анвин, вы к нам вернулись. Как ваше самочувствие? — Всё очень круто, — мантия Анвина зашуршала, когда он прошел немного вперед и остановился неподалёку от Гарри. — Извините, что отвлекаю. Я просто хотел поблагодарить вас за метлу. Она бомбезная! Губы профессора растянулись в доброй улыбке. — Уже успели её опробовать? — Ещё нет. Только из палаты и сразу к вам… — Эггси запнулся. Он понял, как это прозвучало, да и Харт отложил пергамент в сторону и слез с парты с прежним серьезным выражением лица. — Я рад, что вы поправились. Вам нужно многое наверстать в учебе, как-никак, впереди важные экзамены. — Я занимался, пока отлеживался в палате. Рокси приносила мне лекции. — Ах, Рокси, — Харт складывал пергаменты в аккуратную стопку. — Замечательная девушка. То, что вы совершили для неё во время игры, достойно восхищения, мистер Анвин. Гарри обернулся к подростку, и их взгляды встретились. Эггси готов был поклясться, если бы у него был собачий хвост, сейчас он бы вилял им как самый счастливый преданный пёс, которого похвалил хозяин. — Профессор, — Эггси пришлось прочистить горло, потому что его голос внезапно охрип. — По поводу того случая с легилименцией. Мне очень стыдно, просто пипец как, но вы ведь могли вытолкнуть меня с самого начала. — Мог, — кивнул Гарри и повернулся к парню всем телом. — Но не вытолкнули. — Нет, не вытолкнул, — сделав шаг вперед, он убрал одну руку в карман, а другой снял очки, чтобы спрятать их во втором кармане. — Значит, вы хотели, чтобы я это увидел. Вы поддались специально, — даже когда мужчина оказался в полушаге от Анвина, тот и не думал замолкать. — Я столько раз пытался с вами поговорить, но вы снова меня избегали. Я чуть сума не сошел от… — на секунду Эггси прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями. Его щеки горели, а учащенный пульс чувствовался прямо у горла. — От долбанного стояка на уроках. Ещё и этот ваш ахуенный парфюм. Один раз он мне даже приснился. В глазах Гарри мелькнула насмешка. Эггси непонимающе нахмурился и тут же приоткрыл рот от осознания. — Не приснился? Вместо ответа мужчина приподнял лицо Эггси за подбородок. — Профессор Харт? — Мистер Анвин? Как только Эггси почувствовал губы мужчины, то слишком поспешно подался вперед, уткнувшись кончиком носа в его щёку. Гарри усмехнулся прямо в поцелуй и обхватил шею мальчика ладонью. Вторая рука легла на талию поверх мантии, хотя Эггси был вовсе не против, чтобы она оказалась и под мантией, и под всей остальной одеждой. Чуть оттянув нижнюю губу парня, Гарри оставил лёгкий поцелуй в уголке его приоткрытого рта, провёл носом по скуле, поцеловал за ухом. Анвин жалобно простонал, когда Харт прошелся ногтями по его загривку и зарылся в волосы. — Мы же сможем возобновить наши индивидуальные занятия, профессор? — Я как раз хотел предложить вам то же самое, — Харт вжал его поясницей в парту и прошелся языком по мочке уха. Если Эггси всё это снилось, то просыпаться не хотелось никогда, ни при каких обстоятельствах. Ещё никогда его рвение к индивидуальным занятиям не было таким сильным.