Морозная тишина

      У снега совсем нет запаха… В какой бы вселенной он не шёл. И никогда не будет. Именно поэтому Фреш так любит снежные вселенные, как эта.       Маленькие снежинки кружились в воздухе и медленно спускались на череп скелета. Они тут же таяли и скатывались маленькими капельками. А Фреш продолжал сидеть, не шевелясь, как будто он боялся спугнуть всю эту умиротворяющую красоту. Но паразит любил снег не только из-за отсутствия запахов, он любил сам мороз, который быстро остужал кости до потери чувствительности. В такие моменты паразит забывал обо всём, а иногда ему казалось, что даже его вечно голодная сущность медленно замерзает, переставая мучить скелета жаждой.       А снежинки всё падали. Им было всё равно на сидящего скелета, ведь они жили в своём мире, не похожем на все известные вселенные.       Фреш часто задумывался о том, где бы хотел превратиться в пыль. И его мысли всегда останавливались на снежной пустыне, где нет никого, ни одной живой души, только мороз и кружащиеся снежинки. Скелет закрыл глазницы и представил тишину, отсутствие каких-либо запахов чужих эмоций и сотни тысяч белых маленьких снежинок. Они садятся на кости, на одежду, температура тела медленно снижается, снежинки прекращают таять и засыпают скелета. Он превращается в небольшой сугроб, а после магия по костям прекращает двигаться то ли из-за холода, то ли из-за голода. И он умирает.       Мысли о кончине подбадривали паразита. Не то чтобы он был склонен к суициду, он просто любил морозную тишину, которая полностью противоречила его сущности. Хотя… можно ли вообще говорить о любви в его случае? Он ведь не может испытывать эмоции, значит, и любить тоже не может. Тогда что это?       Но ответить на этот вопрос не дали чужие шаги. Фреш лениво оглянулся, разглядывая приближающуюся коричневую фигуру. Ну конечно, это Инк. Этот художник всегда всё портит! Паразит сделал вид, что надулся, но на самом деле ему было всё равно. Главное, чтобы Инк не напал на него или не попытался подшутить над ним. Второй вариант был более реалистичным, если учитывать довольно миролюбивый характер художника.       Инк улыбнулся Фрешу и без разрешения плюхнулся рядом с ним. Когда они в последний раз сидели так вместе? Очень давно. Теперь у Инка куча проблем, связанный то с неугомонным Эррором, то с бушующим Найтмером. — А я тебя искал, — Инк задорно пихнул Фреша в плечо. — Мы давно не виделись.       Фреш глянул на художника. Если бы он когда-нибудь ощущал эмоции, то обязательно бы злился на Инка, а может быть, даже ненавидел. Почему? А всё просто. Он слишком похож на паразита. Но в отличие от самого Фреша, Инк самый большой лжец во всей мультивселенной! Он всегда весел, дружелюбен и всё такое, но для того чтобы по-настоящему быть счастливым или хотя бы радостным, он должен выпить краску, хранящуюся в одном из многочисленных флакончиках на его поясе. Но каждый раз пить краску не особо хочется, поэтому он притворяется. Но Фреш всё знает! Он ведь питается чужими эмоциями. А художник был таким же, как и снег. Он был без запахов чувств. Чистый лист! Такой же умиротворяющий, как мороз. Может именно поэтому Инк так притягивал к себе Фреша. — Ты сегодня задумчивый, — рассмеялся Инк. — Я думал, что ты всё-таки замёрз и даже не пришёл попрощаться со мной. Я волновался! — Не ври, я знаю, что тебе всё равно.       Инк не знал, что ответить. Может быть, стоит выпить синюю краску. Она хранит в себе грусть и печаль. В этой ситуации лучше всего погрустить. Но Фреш обязательно этим воспользуется и высосет всё до последней капли, а потом сбежит, как он всегда делает. Поэтому лучше продолжит разговор: — Такова моя сущность, — не удержался Инк от шутки. — Я ведь не виноват, что такой же как ты. — Да, мы оба лжецы. Но в отличие от меня, ты можешь выпить краски, а я так никогда и не почувствую ни одной эмоции. — Если бы я тебя не знал, то сказал, что ты переживаешь.       Фреш ничего не ответил: он продолжал прожигать взглядом череп Инка. В его голове зародилась одна мысль. Он медленно приблизился к художнику и прикоснулся зубами чужих зубов, имитируя поцелуй. Художник вздрогнул, скорее всего, не из-за удивления или робости, а из-за прикосновения холодных костей. Фреш ничего не почувствовал, но он испытывал не себя, а Инка. Паразит отстранился от скелета, не теряя зрительный контакт. Инк несколько раз моргнул, и каждый раз его зрачки поменяли свою форму и цвет. Но это ничего не значило. Художник попытался притвориться сконфуженным, но разве это могло помочь, если твой собеседник чувствует запахи всех эмоций. Но паразит «довольно» ухмыльнулся и лёг на снег, рассматривая падающие снежинки. — Ты холоднее снега, Инк. Если бы я мог, то обязательно бы полюбил тебя.       Художник скривил обиженную мину, но Фреш уже не смотрел на него. Он наблюдал за танцующими снежинками в молочном от облаков небе.