***
Как оказалось, Зереф и Акнология повстречали графа Лукаса и его двух сыновей-близнецов, Сэма и Дилана, которые оба были очень гордыми, буйными и постоянно болтавшими без умолку. В отличии от них их отец был молчаливым, разговаривающим лишь только по делу человеком, но всегда мог легко поддержать беседу, и был на редкость очень даже приятным собеседником, способным выслушать всё и беспрекословно. В небольшой, затерявшейся в лесу деревне встретили двух путников с большой радостью и весёлыми возгласами мальчишек, ведь нечасто к ним кто-то заглядывает, хотя лёгкое подозрение и настороженность можно было прочитать в их ничего не скрывающих глазах. По приезде граф Лукас отправил своих сыновей в своё большое богатое поместье и слуг, перед этим распорядившись, чтобы те приготовили комнату для гостей и вкусный обед, состоящий из первых и вторых блюд, лёгких холодных закусок и лучшего дорийского вина, прибережённого хозяевами для особых случаев. А он сам повёл двух мужчин к старому ветхому домику, где, как оказалось, проживал старейшина средних лет, на морщинистом лице которого присутствовала во время всего разговора, пока они с ним не попрощались, странная немного глуповатая улыбка. — Если вы волшебники, то вам следует сказать мне об этом сейчас, чем потом. Потому что это может оказаться большой проблемой в будущем, — обратился старейшина к Зерефу с сухой вежливостью, когда граф Лукас и Акнология, увлечённо говорящие об охоте на зверей, ушли вперёд и оставили их в одиночестве, с невероятной силой схватив того за локоть. Черноволосый юноша нервно сглотнул и тут же вырвал руку из крепкой хватки, недовольно стискивая зубы. Он надеялся на помощь Акнологии, чтобы тот избавил его от приставшего к нему старика, но он предпочёл остаться в стороне и внимательно вслушиваться в разговор краем своего уха. — С чего вы так решили? — Мальчик, — на старческом лице вновь появилась та странная, немного глупая улыбка, — мне уже около четыреста лет, может быть даже больше или меньше. Я сбился ещё тогда, когда мне исполнилось сто двадцать. Поверь, я многое повидал на свете: и глупых безнравственных людей, и жадных разбойников, и щедрых добрых ведьм, и скрывающих свою настоящую сущность магов. Поэтому могу рассказать о человеке от и до при первой же нашей встречи. Всё путники, что были в нашей деревне, (а их было около пяти) оказывались не просто людьми. Поэтому я давал им право выбора — либо они становятся нашими защитниками от внезапных набегов неизвестных существ из Волшебного Леса и добытчиками нашего продовольствия, либо через некоторое время гниют в земле. Они всегда выбирали первое, ведь всем дорога их жизнь. Я думаю, вы примете правильное решение. — Я думаю, вам не следует лезть не в своё дело, — огрызнулся Драгнил и довольно быстро покинул общество странного старейшины, который долго смотрел ему вслед и качал головой. «Вы подписали себе смертный приговор, Император Спригган.»***
В комнате, которую им предоставили было душно и жарко, не смотря на то, что в ней стоял какой-то аппарат, дующий холодный воздух — выданная Драгнилу одежда, состоящая из тонкой льняной рубашки, широких тёмно-серых штанов и одной парой лакированных туфель, ничуть не спасала. Когда черноволосый юноша кидал на своего спящего на кровати друга многозначные взгляды, который предпочёл остаться только в своих шароварах, то ему вновь и вновь становилось жарко, и его бледное тело покрывалось маленькими бусинка по́та. Поэтому ему приходилось незамедлительно отворачиваться и устремлять свой пустой взгляд на окно, выходящее на большую аллею прекрасных белых роз, изредка задумываясь над словами старейшины. Если мужчина говорил правду о тех волшебниках, которые теперь ему служили и не могли освободить себя от пожизненных обязательств, то им угрожает очень большая опасность. У этого странного, похоже не совсем в здравом уме старикашки явно всё было под контролем в деревне и каждый подчинялся его приказам, если тот отдавал их, а, значит, без использования тёмной магии им не сбежать отсюда. Но Драгнил не мог, точнее не хотел рисковать чужими жизнями, ведь он столько их погубил лишь только потому, что не мог контролировать Дыхание Смерти, пытаясь воскресить своего младшего брата. И Акнологии он не позволит сделать тоже самое (убить), как бы тот не хотел этого и не испытывал большую ненависть к человечеству. От тяжёлых грустных мыслей его отвлёк скрипучий звук открывающейся деревянной двери и тихий, еле различимый голос служанки: — Извините, можно войти? — Да, конечно. В душную комнату зашла молодая, лет восемнадцати, не больше, девушка с удивительно золотыми волосами и глубокими карими глазами, которые выражали одну лишь пустоту и никогда непокидающее её одиночество — Зереф даже попытался сравнить её с собой, но тут же отбросил свою глупую затею, ведь служанка не совершала тех ужасных поступков, которые совершил Тёмный маг; свою голову она тут же опустила в знак приветствия и покорности, не смея её больше поднимать. — Господин просил передать, что уже ожидает вас в столовой. Драгнил кивнул головой и вновь устремил свой взгляд на аллею белых роз, краем глаза наблюдаю за незнакомкой. Та, передав юноше своё поручение, принялась убирать грязную посуду с полированного стола на железный серебряный поднос и, прежде чем покинуть комнату, впервые за всё прожитое ею время в поместье решилась поднять свою голову. Дом неожиданно потряс женский крик и тихий звук падения женского тела на мягкий ковёр. — Что, чёрт побери, произошло?! — Акнология резко вскочил с широкой кровати и впился в растерянного Зерефа гневным взглядом. — Я только уснул, а ты уже тут что-то натворил! Ну, почему тебя нельзя оставить одного даже на минуту?! Драгнил на такую гневную тираду ничего не ответил. Вместо этого он поспешил к лежащей на полу без сознания девушке, прижимая свои холодные бледные пальца к пульсуриющей синей вене на тонкой лебединой шее, и облегчённо выдохнул, когда ему стало ясно, что опасность ей не угрожает. — Врача!