Miss me?

Голова Йена откинулась назад, когда Микки первый ударил его в челюсть. Обычно он был готовым к такому поступку Микки, но это было какое-то время. Йен быстро взял себя в руки и оттолкнулся от двери кабинки, которая остановила его падение, и боднул головой в живот Микки. Они упали на грязный пол, и каждый старался нанести удар. Нос Микки был сломан, Йену пришлось выплюнуть зуб, чтобы сказать, что это все было ностальгическим для него — и это не было преуменьшением. Наверное, поэтому он и спровоцировал Микки. Он хотел, чтобы тот ему врезал. Возможно, он мог почувствовать фантомное счастье с Калебом, но не чувствовал себя таким же живым, как здесь, с Микки, какое-то время. Йен также знал, к чему это всегда приводило. Их гнев превращался в нужду. Нужда в ртах и телах, необходимость друг для друга. Прямо сейчас они лежали на полу со вздымающимися грудными клетками, и Йен взял в ладони лицо Микки, не будучи в состоянии вспомнить последний раз, когда он был так близко. Пальцы прошлись по челюсти, и он заметил, что Микки напрягся. Йен решил действовать прежде, чем Микки сможет уйти от него, и соединил их рты. Микки колебался мгновение, пытаясь бороться с теплым, бесцеремонным языком Йена, который раздвинул его губы. Но он не хотел. И после всего времени, которое он провел заключенным, думая о Йене, он не собирался отказывать себе в этом моменте. Милкович пододвинулся к Йену, и, не прерывая поцелуй, оседлал его, и расставил ноги по обе стороны от него. Он соединил их бедра, и Йен оторвался от его рта, хмыкнув. Собрав все силы, которые в нем были, Микки наконец смог отстраниться от него и оттолкнуться от пола. Йен уставился на него в замешательстве, на что Микки ответил: — Твой панковская пожарная задница ждет тебя, — до того, как ушел. Йен лежал там, смущенный, наблюдая, как Микки чистит себя и уходит из помещения. По иронии судьбы, вскоре после того, как тот ушел, в туалет зашел Калеб, чтобы посмотреть, что Йен делал так долго. Увидев парня покрытым кровью, он начал душить вопросами о том, что произошло. Йен выдумал что-то, сказав, что стал спорить с каким-то пьяным мудаком. Он мог сказать, что Калеб поверил в это не до конца, но ему было все равно. Он не хотел говорить, что Микки вернулся. Не сейчас.