Кофе без сливок

- А ты с кем пойдёшь? - Юрий, дышащий так, будто только сошел с катка, вскинул голову, тряхнул волосами. - Похоже, один, - подумав, казах туманно пожал плечами и вздохнул. - Оу. И что так? - Плисецкий нагло и дерзко усмехнулся, ещё разгоряченный и будто сошедший с ума, - разве нет ни одной смазливенькой поклонницы? - Есть, но... - Что но? - Я почему-то не вижу рядом с тобой твоей. - Хааа! Моя главная поклонница уже здесь! - расхохотавшись неприлично, блондин вдруг резко замолк и посмотрел пронзительно в глаза своими зелёными. - Это ты. Алтын встал как вкопанный и вскинул бровь. На улице холод, завывает какой-то слишком зябкий ветер, а этот подросток вгоняет в жар. - Я с тобой пойду, - не вопрос, утверждение. - Но я... - фигурист из Казахстана возразил для Юриного же блага, даже руку протянул - лоб потрогать. - А что, постыдишься? - тот оскалился, запрокинув голову, - или тебе не подходит такая прима-балерина, а? Отабек вздохнул, закрывая глаза. Нет. Плисецкий невозможный. То ли дурит, то ли ему совсем снесло голову. Так или иначе, если снесло, то не ему одному... ...Звон бокалов, свет люстр, переливчатое сияние начищенных подсвечников и драгоценных камней в вечерних нарядах девушек. Виктор задумчиво постучал пальцем по подбородку. - Юри, тут очень тихо... - Имеешь в виду Юрия? - Угу - русский кивнул, - я начинаю беспокоиться. - С ним же Отабек, - тепло улыбнулся Катсуки, до ужаса чуткий и примечающий каждую мелочь. - Да, но не придут же они вмест... В этот момент, перекрывая мягкое звучание пианино, дверь в зал громко распахнулась. На мраморный пол со звонким стуком опустились отделанные металлом каблуки замшевых сапог, облегающих стройные икры. Мертвая тишина воцарилась. Люди замерли, как восковые фигуры, уставившись на вошедшего. Юрий окинул толпу надменным спокойным взором зелёных глаз, очерченных матовой чёрной тушью, опустил веки, оттенённые вызывающе-розовыми тенями и поджал губы, смазанные блеском. Все это великолепие медленно скрылось за пышным водопадом золотых волос, а потом Юрий откинул голову назад, обнажая изящную шею с обхватившим её тонким кожаным ошейником. Опустил на пояс худую белоснежную руку в сетчатой перчатке и сделал лишь одно короткое движение плечом. И тогда в зал бесшумно ступил Отабек Алтын, лишь прошелестели полы стройнящего его пиджака, да стукнули о мрамор начищеные туфли. - А вот и Юрочка! Хээээй! - ломая мертвую тишину закричал Виктор и замахал рукой, - сюда! Люди, как по мановению волшебной палочки, вновь ожили, но там, куда ступал Плисецкий, толпа расступалась в немом, а иногда доходящем до шепота шоке. Прима-балерина не шла, а коварно танцевала, сшибая с ног одним качком походки от бедра. Юрий рассек толпу в своём облегающем коротком пиджачке и обрезанном сетчатом топе, в рваных штанах в облипку, переходящих в те самые сапоги на порядочном каблуке. Отабек сначала был не замечен, так как не он нарядился столь экстравагантно, но шелест женщин за его спиной активно подчеркнул дорогой роскошный костюм и, главное, золотую цепочку до кармана. И без того зачёсанные назад волосы, ровно уложенные самим Юрием, матово блестели в свете люстр. К сияющей паре подлетел отважный официант, предлагая напиток. - Мы не пьём, - тихо произнёс Алтын. - Пьём, - подтвердил Юра, хватая бокал тонкими пальцами и в три глотка осушая его до дна. - Юрио-куууун!!! - Тц! Все, больше не даю автографов, я отдыхаю! Плисецкий загнано обернулся, увиливая от журналистки, но с ужасом понял, что Отабека за спиной нет. - Куда ж ты делся, - нервно пробарабанил парень по столу длинными пальцами, осушая четвёртый бокал. Голова кружилась, он даже промахнулся, когда хотел огреть Кацудона по башке за "ой, Юрий-кун, почему ты так одет?" - Раздет, блять, - пробурчал парень себе под нос и вздрогнул. В толпе он увидел знакомую фигуру. Отабек стоял не так уж далеко и о чем-то говорил с Джей-Джеем. Вернее, говорил канадец, а Отабек... В светлую голову так и вдарил пьяный жар. Алтын просто стоял, просто охрененно закусив нижнюю губу и потрясно держа голову, чуть свысока. Пьяное воображение Юрия заставило его смотреть дальше. Вернее, ниже. Полы пиджака, блестящая цепь, прямо на уровне ширинки. - Интересно, насколько большой у него член. Вон какие складки... - Что? Юрий судорожно зажал рот рукой, боясь повернуться. - Я... ничего не говорил. - О, а мне послышалось... неважно, - до отвращения вежливо Кацудон заткнулся. А Плисецкий встал и бездумно, свесив руки вдоль тела, уставился на казаха. Ну за что, за что он? Почему так все тяжело и нереально. Вон, взять бы любую левую девку и... И в этот момент Алтын прикрыл глаза, медленно облизнув кончиком языка свои губы. Губы заблестевшие, увлажнённые. Юрий понял, что, во-первых, красный как рак, а во-вторых, голубой как чертов Смурфик, и, в ужасе дёрнувшись, толкая людей, бросился к балкону. Прочь от казаха, от Виктора с Юри, прочь ото всех. * * * - Ну вот, - Отабек стоял, облокотившись на перила, глядя я ночное холодное небо (холодное, зима ведь, хоть и в этой стране), и смотрел на звёзды. Интересовала его только одна. И именно она сейчас сидела прямо на гладком мраморном полу за колонной в тени, упрямо прячась. - Я не должен был позволять тебе столько пить. Да и пить вообще. - Ты что, моя мамочка? - язвительно протянул парень, откидывая голову на бетонную колонну. - Я твой друг. - Пххххх, друг... да, да, друг. Отабек внимательно посмотрел на пьяного вдризг Плисецкого и подошёл ближе, так, что его тень накрыла юношу. В темноте все равно так и светились его бледные щёки, подернутые пьяным румянцем. - Именно. Пойдём домой, Юр. - К тебе? - Плисецкий нездорово улыбнулся. Отабеку не нужно было ни секунды, чтобы понять, что парню плохо. Он сам сжал зубы, не в силах видеть его таким. Вдохнул глубоко и выдохнул: - Можно и ко мне. Юрий дёрнулся и отполз спиной в колонну. Алтын с сожалением окинул взглядом его полураздетое и дрожащее от холода тело и вдруг встал на колено, протягивая руку. - Вставай, пойдём. - Никуда я не пойду, - блондин пьяно улыбнулся, а потом внезапно оглянулся и заговорщецки прошептал: - Бек, спрячься, я хочу кое-что сделать. Сердце Алтына пропустило не одну пару ударов, но он молча сел рядом, тоже на мрамор дорогими брюками. Юра, родной и далекий в одно и то же время, как-то дико посмотрел на него, прямо в душу. И бог знает, что увидел, только его тонкая рука медленно поднялась. Указательный палец коснулся губ остолбеневшего казаха. "Как на показательном". - Сними, - с губ юноши сорвалось белое облачко дыхания. И Отабек, склонив голову, осторожно обхватил палец зубами, подцепляя сеточку длинной перчатки, медленно стащил её всю с бледной кисти. Шелковая сетка бабочкой упала на пол. А Алтын молча припал горячими губами к костяшкам на руке Плисецкого, мягко, но очевидно целуя. Юрий, как громом поражённый, судорожно отдёрнул ладонь. Его пробило на нервный смех. - Т-ты чего, Бека? Я что, королевна, что ли? Эх... - смешок сотряс стройное тело, но Юра резко обмяк и вдруг несчастно, устало посмотрел Отабеку в глаза. - Бека. - Да? - Помоги. - Что такое? - Э... в игру сыграем. Давай, предложи. Отабек тяжело вздохнул. "Первый вариант..." - Игра "поехали отсюда". - Нееее, - пьяный блондин лениво мотнул головой. - Тогда, - Алтын знал, что пользоваться действием алкоголя нечестно, но больше выдерживать не мог. Пора ставить точки и над И, и над всей его не такой уж длинной жизнью бок о бок с этой живой загадкой: - Другая игра. В тему. Опиши человека, который не нравится больше всего, а потом - которого любишь. Юрий озадаченно помолчал, собирая мысли в упившейся головушке, и медленно, от души начал: - Меня больше всего бесит Кацудон! - Так и знал, - Отабек криво улыбнулся и повернулся, - а почему? - Меня, знаешь, бесят их отношения. С Витькой, - и, не дожидаясь вопроса, продолжил сам, - все противно. Понимаешь, эти преданные песьи взглядики, эти "будь моим тренером", эти все жеманные штучки... - Но они любят друг друга. Может, это нормально? - бросаясь в омут с головой, пожал плечом Отабек. - Ну уж нет! - Плисецкий сел ровно и с силой треснул кулаком по колонне, - это противная любовь! Так быть не должно. - А как должно? - Ну... - озадаченно замолчав, парень пожевал губу, сдирая с неё блеск, и тише продолжил, уже не понимая, что несёт и главное - кому. Душа просто заставила говорить, все накопленное наконец пожелало выйти. - Любимый человек... он должен быть как, не знаю... друг. Как самый лучший друг. Чтобы не бог твой, не кумир, а равный, может чуточку круче тебя. Чтоб тянуться было куда, знаешь, - его тон повысился, и румянец на щеках пуще заалел, - не все эти долбаные штучки "мой тренер, я его игрушка, о да возьми меня", а чтоб дружески, чтоб быть уверенным, что не свалит к очередной пассии. Ещё молчаливым, спокойным, чтоб заботился и ещё чтоб был жёстким, когда надо, и чтоб вот на такие вечеринки с тобой ходил и... Внезапно парень осекся испуганно. Отабек смотрел так пронзительно, что захотелось обоссаться от стыда и сбежать. - Ой. Я... я хотел сказать, девушка. Такая, да. Типа... - Я понял, - чёрные глаза оказались ещё ближе, а Юрке некуда было бежать, колонна сзади. И он опомнился, когда увидел, как смешиваются облачка дыхания его и Отабека. - Юр. - Бек. Нет, нет, Бек... послушай... - в отчаянии парень замотал головой и спрятался за чёлкой. - Бека, я... - голос сдал, вышел тихий писк, - поцелуй же меня уже... * * * Юра проснулся от того, что во сне зевнул так, что свело челюсть. Сонно фыркнул, хрюкнул и сладко зажмурился, кутаясь в одеяло. Но, в отличие от Москвы, в Барселоне не было сплошного смога над городом: утреннее солнце борзо засияло прямо в глаза. Тяжело вздохнув, юноша резко сел и только потом разлепил веки. Вчера они с Отабеком... Ох. Вместе были. На вечеринке, точно. И, конечно же, ктооо наклюкался? Ну не железный_человек_Алтын же. И потом... Парень смущенно свел светлые брови, касаясь пальцами губ. Какой-то бред калейдоскопом в похмельной голове. Он спалился в своих чувствах. Потом он лично просил его поцеловаться, прямо в такси. И Отабек... Поцеловал. В памяти ярко всплыло охреневшее лицо водителя, немой вопрос в его глазах. Бо-оже... Юра поежился, обхватил себя за плечи и судорожно обернулся. По крайней мере, хоть это и не его номер, но он сидит на одноместной и кровать Алтына пустая... Плисецкого больно кольнуло по самолюбию - конечно же, они не потрахались. Ну ясное дело, это же герой Казахстана, разве он будет шпехать бухого малолетку... Едва проснувшись, Юра уже успел себя накрутить. Тяжело задышал от обиды и сглотнул, дикий сушняк сдавил горло. Твердо настроенный на небольшой скандал, Плисецкий поднялся и, путаясь в своих ногах, побрел в коридор, потирая так и не снятый вчера кожаный ошейник. Шум чайника доносился из коридорчика. Или какого-то там не чайника, Юре было плевать, а поэтому он не придумал ничего лучше, чем спрятаться за дверным косяком и выглянуть туда. Алтын стоял на паркете босиком и в одних боксерах, до ужаса охрененный, до боли в стояке сексуальный. Юноша свел бедра, ощущая мгновенную волну жара внизу. Черт, черт, черт. Если не сделать что-то сейчас, все будет потеряно. Вот прямо сейчас. Надо... Это показалось отличной идеей в не до конца трезвой голове. Как бы то ни было, он это сделал. С громким улюлюканием Юрка выскочил на кухню и набросился на Алтына сзади. Такого Отабек не ожидал. С громким: "Черт!" казах отступил назад и широкой струей пролил на себя пачку сливок, которые держал, чтобы добавить в кофе. Плисецкий быстро понял, что перестарался, когда Алтын молча замер. - Ой, - Юрий судорожно оттолкнулся от широкой спины и отступил назад. Однако было поздно. С почти видимой осуждающей аурой Отабек медленно развернулся. - Юра? - Д-доброе утро. Смотрю, кофе пьешь? Я тоже хочу! - ...Пил, - подтвердил казах. А Юрий уже его не слышал. Он стоял и краснел, как маленькая озабоченная девочка. Стоял и пялился на чертовы сливки, сливки, стекающие по груди Алтына, разделяющиеся на разводы и каплями текущие вниз, эдакой рекой, пачкая белым соски, шикарный пресс и темную блядскую дорожку. Все заело, как в замедленной съемке. Снежно-жидкие струйки, намокающие жесткие волоски и стекающие прямо на резинку боксеров эти долбаные сливки. Юра рвано вздохнул, когда над ухом раздалось дыхание, и обладатель всего этого великолепия неспешно так, плавно кашлянул. - Знаешь, ты для меня почти святое. "Что? Какой нахер святой? Стоп..." - ...Но ты как-то странно себя ведешь. - Я? - Плисецкий с трудом нашел в себе силы ответить. А потом сил стало больше, он привстал на носки и совершил давнее желание - впился пятерней Алтыну в волосы, шепча в самое ухо: - А кто вчера тогда меня целовал, кто? Таксист?! Теплая рука грубовато обхватила за спину, провоцируя дрожь по всему телу. - Я. Юрий отстранился, как смог, дерзко заглянул в карие глаза. - Тогда почему?.. - Будет много "почему", - легко и тихо перебил Алтын. И со спины руку убрал, взяв под локоть, - пойдем, я объяснюсь. В блондинистой голове Юры судорожно запорхали самые жуткие вариации ответа. Просить прощения? Не просить? Он врежет или просто выставит из номера? Нет, скорее, усадит за стол и выговор сделает, как дошкольнику, да, вот это в его стиле... - Пусти! - в последней попытке дернулся Плисецкий, но тщетно, его ладонь никто не разжал. Пришлось дойти с Алтыном обратно до спальни. Там молча, но с силой Юрия усадили на кровать. Отабек встал перед ним, сокрушенно качнув головой и строго сведя густые брови. - Ты всегда был моим кумиром. Примером. Подражанием. А сейчас... Это получилось само собой. Юра просто пялился на мягкую ширинку из блестящей ткани напротив своего носа и - взяв дрожащими пальцами за бедра, смачно, длинно слизал каплю сливок с намокшего пятнышка. - Ю... - Алтын аж подавился, отступил назад. Плисецкому было плевать, подался следом и лизнул еще раз, прокогтив боксеры ногтями. И повторил, быстро и с нажимом, уже по самой ширинке. Отабек на выдохе ухватил его за острый подбородок и задрал лицо. Сам казах выглядел настолько сливочно, весь испачканный этим белым, что Юрий просто сделал то, что хотел. Пошло показал язык. Вот уж нежданчик случился потом. Юрий распахнул глаза, сипло промямлив что-то, но его рот уже заткнули горячими губами, взяв за шиворот, как дворового котенка. Алтын целовался, как Бог. Трудно судить по первому поцелую, но подтвердил каменный стояк и сладость во рту от чужого языка. С полыхающими щеками Юра, зажмурясь, обхватил Беку за широкие плечи и потянул вниз. Когда не поддался, отстранился сам и, тяжело дыша, набросился на белое пятно возле соска, жадно слизывая его. - Так ты извиняешься? - Отабек вздрогнул и как в самых блядских фантазиях взял за отросшее каре. Юра только кивнул и припал к соску, обошел его кончиком языка, заставляя встать, и засосал. Алтын зарычал и опустил руку ниже, подчиняя себе движения юноши. Ему этого и надо было, надо ошалело припадать ртом к загорелой смуглой коже, стукаясь зубами, пить и лизать чертовы сливки, подчищая следы от них. Отабек не стонал, не запрокинул голову. Юра ощутил на себе его взгляд и заурчал - впервые в жизни при ком-то, узнавая, что оказывается умеет. Отдал вибрацию на язык, скользнул им в ямку пупка и прикусил вдоль по блядской дорожке. Если бы Алтын сказал хоть что-то, разрушилось бы все. Дружба, возникшая всего-то ничего назад, показательное, вчерашний вечер. Но он молча рвано дышал, и поэтому Юра продолжал сладко мурлыкать, отчаянно ерзая на диване в попытках успокоить стояк... Пока не проехался горлом по другому члену. Гораздо более толстому и длинному. Мать его, у Отабека встал на него. Ликование и липкая растерянность сковали горло, Юрка улыбнулся нервно, медленно поднимая взгляд. Алтын ответил своим, сексуально приподняв бровь, и молча надавил ему на макушку, как в лучшем порно. Юрий закусил мигом пересохшие губы, боясь остановиться хоть на секунду, судорожно вцепился тонкими пальцами в ткань и сдернул боксеры вниз. Да так и ойкнул, смачно получив по щеке упруго ставшим членом. Ожидал чего угодно, мысль о размере возникала, но так близко... - Черт, - Плисецкий уставился на головку, на тяжелый ствол, увитый тугими венами. - Тебе же семнадцать, - ласково напомнил сверху голос Отабека, и здоровенный орган похабно потерся о щеку, оставляя влажный след. - Угу, - глупо промямлил юноша и медленно, решительно коснулся пальцами горячего, плотного члена, пытаясь одновременно смотреть и на лицо Отабека. Вышло плохо - щеки заполыхали коммунярским флагом. Перебивая свою растерянность, Юрий глубоко вздохнул и... И робко, взяв у основания, поцеловал головку. Губами обнажил от крайней плоти, обхватил и легонько мазнул язычком. Она оказалась теплой, не особо скользкой, будто бы куда слаще сливок. От вибрации, отдавшейся с мурчания в член, Отабек до желваков на скулах стиснул челюсти и выдул воздух сквозь зубы. Юра был безумно благодарен, что тот молчит, потому что нужно время разобраться. Потому что внутри все в узел и готово порваться. Это поэзия, а есть еще эрекция и дикий восторг. Прикрыв глаза, Плисецкий поцеловал заново, обвел языком и пощекотал щелочку на головке, ощутив под ладонью, как лихорадочно задрожало смуглое мускулистое бедро, и занялся этим, щекоча, дразня, и только получив полные губы смазки соскользнул ниже. Взялся за член как себе, обхватил плотно и задрочил, оттягивая кожу, смазывая слюнкой весь ствол, влажно обцеловывая его; абсолютно уверенный, что в губы целоваться было бы куда стыднее. Было бы видно, как ужасно сильно он краснеет, и наверняка Алтын бы сосался с открытыми глазами и... - Юра, - цыкнули тихо сверху. Плисецкий медленно вопросительно дернул плечом, не желая отпускать из пальцев чужой член и тем более задирать голову. Вдруг горячие, крепкие ладони Отабека обняли за шею и затылок, и его мягкий низкий голос застучал кровью в ушах: - Ты хорошо лижешь, лижешь... Но я же видел тогда твою историю браузера. Ты можешь попробовать, - Юра в отчаянии заалел пуще прежнего, а Алтын удовлетворенно погладил его волосы: - Ну же. - Вчера ты делал вид, что меня впервые за руку держишь, сегодня учишь глубокому горлу? - Юрий прошептал сдавленно и сжал член почти больно, ткнулся губами в сочащуюся смазкой головку и глухо выдохнул: - Ты придурок, - перед тем, как раскрыть рот и смело насадиться на горячую плоть. Твердый орган заполнил рот и ткнулся в нёбо, но Юра постарался не тяпнуть зубами, только зажмурился. В паху все горит, того и гляди, спустит себе на ляжки, просто отсосав казаху, блеск. Уже безотчетно парень накрыл рукой свой член и под собственный влажный стон протолкнул член глубже в горло. Много не вышло, но дело пошло. Через несколько попыток длинный член вошел почти наполовину, тугая глотка сжала его, и внезапно Отабек простонал, тяжело и глухо. Выстонал, а потом с силой взял за волосы, дернув, и Юра послушно выпустил изо рта, отплевываясь от избытка слюны. Таким Алтын и разглядел его, красным, испачканным и с накрытым ладонью стояком. Медленно погладил по щеке и вдруг взял за горло, сам направив свой член в раскрытые губы, рыкнув: - Давай же, сделай так, чтоб в сливках был не я один. Плисецкий кивнул, да так и подавился. Закрыв глаза жадно, судорожно сжал губами ствол и заглотил, пытаясь изо всех сил. Ладонь сдавила горло, затошнило и загудело в голове, но дикое желание перебило все это. Юра и не думал, что умеет это все, только безотчетно заработал языком, охаживая член, давясь, пуская ниточки слюны по подбородку и губы заныли сосать. Он не остановился, вбирая его вновь и вновь, даже когда Алтын пошатнулся, убрав руку, и вцепился уже обеими пятернями, направляя. "Неужели получается" - мелькнуло и погасло. Юноша ощутил дрожь в бедрах Беки, его тяжелое дыхание смешалось с пошлым хлюпанием члена во рту. Тяжело, с трудом отстранившись, он оглядел казаха: тот рвано подрагивал, глядя мутно и неумолимо. - Соси еще. Я почти, - и добавил вдруг ласковее, - давай, Юра. А Юра и давал. И на соревновании "давай", и на спор "давай". И сейчас дал - рвано задрочил себе, втянув живот напряженно и из последних сил держась в сознании, зачмокал губами по стволу толстого органа, помогая себе свободными пальцами. Член упруго заскользил от слюны, перекатываясь по языку и, едва успев вытащить его изо рта, Плисецкий кончил себе в трусы, глухо взвыв. Оргазм накрыл с такой силой, что потемнело в глазах, и он позорно откинулся назад на диван, задыхаясь, продолжая мять свой член, пачкая ткань. Алтын зарычал рокочуще и, встав надежнее, резко притянул, схватив за плечо кончающего юношу, чтобы с низким стоном спустить струю спермы ему на красивое лицо, на красные губы, на щеки, кончая обильно, заливая подбородок белым. Может показалось, может Бека и правда тихо назвал его "сучкой", но он точно это подумал, потому что медленно тщательно сцедил все до капли с тихим стоном и, стукнув по щеке мокрой головкой, отпустил плечо, чуть толкнув. Юра упал и задышал жадно, пытаясь не думать ни о чем. Все ноги и пах свело сладкой тяжестью, и к своему ужасу парень понял, что стояк не прошел, а стал еще тверже, и прет из трусов, которые хоть выжимай. - Черт... - Плисецкий тихо пробормотал, закрывая глаза, - я... Я типа извиняюсь... Отабек молча кивнул, а потом сел рядом, обжег своим бедром кожу на бедре блондина и, ощутив, как тот вздрогнул, спросил: - Ты сделал, что хотел? "Это конец. Он меня отшил" - с тоской подумал Юрий и сказал честно. - Да. Рядом зашуршало, и внезапно лицо Отабека оказалось напротив. Теплое дыхание щекотнуло губы, черные глаза впились внимательно и... Понимающе?.. Казах утер ладонью рот замершему юноше и, наклонившись, поцеловал. Это все затянулось, потому что оба вцепились друг в друга. Долго, пошло, с языком и чмоканием. - Не противно? - наконец хрипло выдавил Юрка, чуть отстраняясь. - Маленький ты еще, - не обидно проконстатировал факт Алтын и тихо вкрадчиво выдохнул: - Ну, теперь моя очередь делать, что я хочу. - Выставить меня за дверь?.. - Хуже. Встань. - А? - непонимающе вскинул бровь Плисецкий, но ему помогли, насильно подняв с дивана. Когда Отабек развернул его лицом от себя, стало немного нервно. Юра обернулся, не совсем соображая. - Стой ровно. Вот так, - бархатный голос за спиной обрел плоть и кровь в виде сильных ладоней, которые взяли за пояс и поставили аккурат напротив. И... И потом... Потом Юрий взвился на месте: Алтын жадно обхватил руками ягодицы и сжал. - Ты че?!.. - Стой, - железно оборвал казах и стиснул до боли. Тяжело дыша, Юра уставился в стену. Это помогло. Ощущения оказались непередаваемыми. Тишина в комнате, сквозняк по ногам и прикосновения парня, в которого ты втрескался, в самом неприкосновенном месте. Отабек никуда, черт возьми, не торопился. Совсем медленно, благодушно расслабил хватку пальцев, и те мазнули по упругим маленьким ягодицам, словно прикосновения пера. - Щ-щекотно, - нервно сообщил Юрка, но казах не ответил, нажал чуть сильнее и совершенно отчетливо загладил его зад круговыми движениями, делая это все более активно и... Пошло. Конечно, Плисецкий понимал, что это все только прелюдия, и от этой мысли тяжелый жар собрался в паху. Блондин судорожно накрыл рукой свой член, мгновенно твердеющий, будто это помогло бы в столь пикантной ситуации. Словно чувствуя состояние парня, чудесные смуглые ладони огладили ягодицы, а потом опустились на бедра, отвлекая. Отвлекая от того, что Алтын склонился и подарил жаркий поцелуй нежной коже на одной из округлых половинок. - Блять! Это что за... Ох, - стуча зубами, Юра распахнул глаза, выгнулся со всех сил через плечо и попытался сжечь казаха взглядом: - Это слишком! Пусти! Тот медленно поднял раскосые черные глаза, раскрыл рот, облизнув тонкие губы, и резко больно укусил все туда же. Юрий, взвыв, лягнул его, но брюнет поймал за щиколотку и дернул на себя. Чертыхаясь, Плисецкий упал, и тут же оказался придавленным к дивану. Тяжелое дыхание Отабека обожгло кадык, и он провел своим влажным языком по кругу, причмокнул, сжимая губами складочку на шее. - Ах, - Юра бы ни за что не догадался, что умеет так тонко ахать, - Бека, стоп... Алтын наконец прижался лбом ко взмокшему лбу парнишки и неожиданно улыбнулся: - Ты боишься. - Что?! Нет! - Боишься, - провел шершаво рукой по поднявшейся резко грудине Плисецкого, задевая соски и шепча на ушко: - Потому что теперь я уже никуда тебя не отпущу. - Придурок, - хрипло шепча, Юра заелозил, стараясь спрятать легший на живот полностью эрегированный член, - будто я куда-то свалю теперь... - Тогда, - раздумывая словно, Отабек сел у него в ногах, беря пальцами орган горящего со стыда мальчишки, и поводил, мягко сцеживая смазку с головки, - ты должен придумать, как мы сделаем это. Юрий моргнул, сглатывая тяжко: - У меня одна дырка, как ЕЩЕ?! - Эх, Юр, - Алтын только головой покачал и, подтащив его за бедра, уложил задом на колени, со шлепком кладя свой стояк поверх ложбинки меж ягодиц. - Я просто не войду. Слишком маленькая охеренная задница. - ...Ч-черти ебаные, - спустя секунды молчания с трудом выдавил Плисецкий, схватил резко подушку-валик и зарылся туда лицом. - Юрий?.. - Уйди! Отабек моргнул и недовольно скривил тонкие губы: - Что? - Я говорю, просто уходи тогда! Я не знаю! Я сука знаком с тобой так мало, но я хотел этого, а тут ты с этим своим конским членищем, я не знаю! Сзади вздохнули протяжно и снисходительно, что опять же вогнало Юрку в панику и лёгкое бешенство. Он хотел было резко обернуться и даже дать леща, но... Но Отабек реально встал с дивана. Сглотнув гнетущую тишину, Юра закрылся чёлкой и отвернулся. Ну и пошло все к черту. Сейчас уйдёт, и он сам себе додрочит... - Ну что, так тебе понятнее? - Алтын оказался опять близко-близко, и пришлось перекатиться на спину. И охнуть. Прямо в нос Плисецкому уткнулась раскрытая ладонь с каким-то маленьким пробником и... - Это что? - Это...такая штука, которая... - Откуда у тебя гандоны?! Алтын аж улыбнулся, нагнулся и смял мягкие губы парня, одаривая горячим дыханием: - Джентльменский набор, попросил на ресепшне. Тут часто заказывают дам. Краснеть Плисецкий просто устал. - Т-ты понимаешь, что все кругом сложат два и два? - Не шипи, - рука невозможного уверенного в себе казаха опустилась Юре на самое причинное место и сжала во всей длине. Юрий ухнул и тяжело выгнулся навстречу. - А чего бы ты хотел? Может, чтобы не спалиться, не стоило вчера идти со мной под руку? И Отабек задрочил несчастно дышащему мальчишке жадно и быстро, мелькая пальцами по краснеющей головке, изводя до состояния нестояния. Волна стыда и адреналина накрыла Плисецкого с головой. Быть с Алтыном, заняться с ним грязным сексом под прицелом папарацци в таком возрасте, отдать ему свой первый раз... Парень заворочал ногами, поджимая пальцы, плоский живот судорожно втянулся. - Я...я сдаюсь! - М? - Отабек навис коршуном, опасно раздувая ноздри. Плисецкий убрал крепкую ладонь со своего пульсирующего стояка и не нашёл ничего лучше, чем перекатиться задом кверху, приподняв его призывно, сгорая от стыда сделать это перед первым в жизни другом. Алтына заклинило, он как-то сдавленно выстонал сзади. А потом рванулся вперёд, покрывая своим коренастым жилистым телом дрожащего Юру, и тот громко всхлипнул, наконец ощутив, как горячий каменный стояк упёрся ему между ног. - Я могу кончить только от этого, - низкий баритон обжег ушко, и Отабек толкнулся, мазнув головкой прямо по сжатой дырочке, - только трахая тебя даже без проникновения. От одного вида, Юра. Проклятый Бек с его откровенными заявлениями, обжигающим тяжёлым членом и руками, давящими на девчачью талию. Юрий и жмурился, и кусал губы, но казах продолжал медленно скользить меж ягодиц, уже взмокших и дрожащих. - Прошу, - наконец взмолился Плисецкий, ударился лбом о диван, - хотя бы пальцы! Раз так не хочется... в меня...входить. Ай! Отабек дёрнул его за шею и подсёк под колени, переворачивая на спину, резко приблизил лицо к пунцовому лицу юноши, выдавливая из себя хрип: - Я не хочу?! - Не хочешь, - медленно облизнувшись, Юра стиснул загорелые бёдра белыми коленками, - или что? Это стало последней каплей. С низким стоном Отабек взял член в кулак и, сильно надавив, взял и вставил его меж ягодиц худому юноше. Тот взвыл и поперхнулся от боли, но казах плотно зажал маленький ротик ладонью и, тяжело дыша, протиснулся дальше, медленно, но упорно. - О черт, - наконец замер Алтын, глядя в пустоту и подрагивая. Он отпустил Юру, отнял руку от лица, и Плисецкий утерся прямо об обивку дивана. Отабек глянул на его трясущиеся губы, на дергающуюся грудь и живот, а потом ниже. Колечко мышц плотно сжалось вокруг толстого ствола, член растянул Юру, словно резиновую куклу: когда Отабек качнул бёдрами, показалось, что аж выпер плоский живот. - Попроси меня прекратить, - сорвано рыкнул Алтын, делая фрикции, - пока не поздно. - Н...Н-ни за что... нет... нет! - Юра ухватился за свои волосы и измученно приподнял таз, лишь помогая члену вторгаться глубже. Со вздохов он перешёл на протяжный стон и подавился им: казах вошёл до упора, гортанно рявкнул и начал вбиваться в податливое, горячее и скользкое от его же смазки нутро, член поршнем заскользил там, раздвигая стенки, и все это было видно по Плисецкому. Как он вдыхает и выдыхает жалко на пике движения, как толкается бёдрами навстречу, воя тихо от боли. Пульсация в висках и его светлом животике, взлохмаченная укладка и остатки макияжа. Подхватив трясущиеся ноги и задрав их повыше, Отабек вогнал член до упора и со стоном кончил, не успев даже вытащить, излившись прямо туда. Юра, дёрнувшись крупно, распахнул мутные глаза и в два счета спустил себе на живот, ещё и на грудь, оглушительно ахнув. - Теперь и ты весь в "сливках", - наконец сумев отдышаться, Отабек тяжело отпустил Юрины ноги, давая ему упасть на диван всем обмякшим телом. - Ты же... резинку забыл, Бек... - Я же сказал - весь.