Снимая твою маску

Вот и ты. На нашу с тобой встречу ты всегда немного опаздываешь. Просто потому, что тебе это необходимо порой. Это компенсация твоей вечной пунктуальности. Я закрываю за тобой дверь и молча снимаю с тебя верхнюю одежду. Чувствую, как развратный огонь горит в тебе, как ты вот-вот вцепишься в меня, стоит мне подать тебе знак. Как же мне это нравится. Я снял с тебя верхнюю одежду, а сейчас сниму и маску. Маску такого деликатного, вежливого и правильного. Ты приходишь ко мне именно за этим. За избавлением. Поцелуй в шею, как одно маленькое рисовое зернышко, что перевесило чашу весов твоего терпения. И вот я уже прижат к стене так грубо и властно. Первая же мысль -  защититься, но сдерживаюсь. Не сейчас. Чуть позже, нужно дать тебе понять, что я слабее и не стану брыкаться. Стараюсь ещё больше раззадорить тебя. — Ки... — я даже не успеваю ничего сказать, взглянув тебе в глаза, как ты сжимаешь на моей шее руку. Тебе это необходимо. Твои глаза горят жаждой окунуться в грех и устроить тиранию надо мной. — Заткнись, — говоришь ты мне еще не слишком уверенно, — живо в спальню, — с этими словами ты толкаешь меня в сторону двери и я тут же пропадаю с твоих глаз, едва скрывая улыбку. Как же ты забавен в свой нужде  повластвовать. Никто не знает тебя лучше, чем я. И ни одна живая душа, кроме меня, не узнает наш маленький секрет. Снимать с тебя эту маску — лишь моя привелегия. Никто, никто больше не снимет её. Потому что ни один не любит тебя настолько, чтобы оставить все попытки привязать тебя к себе. И я вижу, как ты это ценишь. Всякий раз, отдыхая рядом со мной, ты не можешь сдержаться, чтобы не поцеловать меня нежно и приятно,  исполняясь благодарностью за моё терпение и понимание. Это  прекрасная власть. Своеобразная, неявная, но она так сладка для меня, что мне достаточно её, чтобы смерить одержимость тобой, мой дорогой. Благодаря ей я ныне не жалею, что ты свободен и независим. Потому что ты сам возвращаешься ко мне раз за разом. Именно поэтому я с таким рвением застягиваю на себе этот грубый, натирающий кожу ошейник, именно поэтому я распускаю волосы и стою на коленях  перед кроватью, ожидая тебя. И вот ты входишь, уже откинув маску, хватаешь меня за волосы и бросаешь на кровать, нависая надо мной. Как же я тебя хочу и боюсь сейчас. И ты любишь это. Чтобы тебя боялись, а не попирали тебя пятой как ничтожного раба обязательств. Ты отводишь мою голову в сторону и начинаешь раздевать тело, принадлежащее сегодня тебе. С таким рвением. Ты жаждишь, как жаждит путник в пустыне ключевой воды оазиса. Ты кусаешь меня в шею, до  крови, помечая. Тебе нужна собственность этой ночью. А потому я не смею тебе перечить, ты  отстраняешься, чтобы лицезреть меня, во всей красе. А я отчетливо  вижу, как ты напряжен в другом месте. Ты ложишься и жестом приказываешь мне тебя приласкать. Разумеется я тут как тут, бережно избавляю твою плоть от лишних тканей, скрывающих ее от меня. Уже вся в смазке, она так и просит, чтобы её приласкали. Начиню аккуратно ее гладить, дроча тебе, но ты показываешь своё недовольство. Невтерпёж. Хорошо, я понял тебя. Опустился и начал палировать тебя язычком. Тут же легшая на мою голову рука надавила на меня и вынудила взять тебя в рот. Я не отвлекаюсь и самозабвенно делаю тебе минет, страстно засасывая твой член. Невозмутимая и агрессивная жестокость так быстро тает на твоём лице, ты прерывисто дышишь и уже начинаешь ужесточать темп. Раскрываю тебе своё горлышко и отдаюсь в твою власть. Ты так мил, когда упиваешься моими ласками. Несмотря на долгую жизнь, я, все-таки, умею ублажать. Дышать из-за такого наглого вторжения становится трудно, но не отступаю. Сегодня я твоя наложница, а вовсе не твой  тираничный и самовлюбленный брат. Моя голова уже в бешенном темпе  движется тебе навствечу. Еще немного и тебе полегчает, милый. Вот оно. Ты прижал меня к себе и изливаешься в моё горло не давая мне отступить. И все же когда ты наполнил моё горло, разрешаешь мне вздохнуть. Кашляю, пытаюсь придти в себя и снова подмят под тобой. Я на животе, ты сверху, сковываешь мои руки и прицепляешь поводок к ошейнику. Понял тебя. Твои пальцы у меня во рту, но надо подарить тебе небольшую пикантную остринку. И я кусаю их. Ты шокирован, но лишь секунду. За проступком следует наказание ввиде пощечины и ты натягиваешь поводок, перекрывая мне воздух. Действительно, как это я посмел? Ты даже не тратишь на меня слов. Ты просто берешь и  наказываешь меня. Раскаиваюсь и аккуратно покачиваю бедрами. Отпускаешь, даешь мне дышать, но тут же вводишь два пальца как последствие моего вероломства. Вскрикиваю от неожиданности и неприятных ошущений. Я не вижу тебя, потому что ты заставил меня  уткнуться лицом в подушку и поднять таз выше. Но мне абсолютно ясно,  что держа поводок в зубах и легонько рыча, ты сейчас... Даже подумать не успел, как ты уже начинаешь сильно бить меня со звонкими шлепками. Вскрикиваю. Я мог бы терпеть, но проявления моей слабости тебя возбуждают. Ты не мог вытрясти из меня криков во время войны, сколько бы не пытал, а здесь можешь ощутить себя безнаказанным поработителем.  Между тем во мне уже три пальца. И шлепки не прекращаются. Сквось собственные стоны-вскрики слышу твою довольную ухмылочку. Наконец тебе надоедает. Мои ягодицы горят, а пальцы, переставшие тиранить меня, сменил твой член, что стал аккуратно, дразняще тереться об меня. Ну же! Трахни меня уже! Не удержался, подаюсь навствечу бедрами, но снова получаю шлепок, а затем ты резко в меня входишь. Как наказание за инициативу. Ведь я должен быть полностью ведом тобой. Больно. И невообразимо приятно, но тебе мало.. и ты заставляешь меня оказаться сверху. Теперь ты не намерен продолжать сам. Я должен  удовлетворить тебя... и я это делаю. Я скачу на тебе, вгоняя в себя до конца. И сейчас в мыслях лишь одно кромольное желание. Быть приласканным в ответ. С трудом овладевая голосом, прошу тебя — Ки... ку... кун... прошу тебя, ару... Вижу, ты доволен тем, как я это делаю, так как ты начинаешь дрочить мне. И я безмерно счастлив, вгоняя все сильнее и сильнее в себя твою плоть, пока моя сочится смазкой в твоих руках. — Кричи громче, — горячо и похотлимво требуешь ты. Сердце моё поёт грешную песню, пока я выражаю в своём стоне всю ту любовь и похоть, которой сейчас горю, ты и сам постанываешь от моего исправного труда, но ты все еще не насытился властью, — громче! Твоя рука перестала меня ласкать и горькая обида вместе с бессловной мольбой вырывались в стонах из моей груди. Мне было и неимоверно хорошо, и плохо. Запрокидываю голову, чувствую, как болит горло, как горю, словно сухой лист в огне, а дыхание невольно становится криком. Я даже остановить это не могу. Ну пожалуйста, братик! Ну приласкай меня еще. И мольбы услышаны. Ты вновь ласкаешь меня. — Умница, Ван... — голос твой дрожит. Скоро, скоро ты кончишь. А я...  нет. Я уже. Изливаюсь наружу, мышцы вводит судорога, не могу больше  двигаться. Ты не доволен этим. И делаешь эти движения сам. Следующее мгновение и ты наполняешь меня вновь. Такое тепло внутри. Как же я его люблю. И как же я люблю тебя. Я и сам не понял как оказался прижатым к твоей груди. Руки, горло, шея - все болит. — Ван .... — тихо зовешь ты меня, проваливающегося в сон. — М...? — Я .... люблю Вас... то есть тебя... — И я люблю тебя, ару... Как же прекрасен мир рядом с тобой... и хоть на следующиий день ты уедешь прочь и мы не увидимся еще очень очень долго... у меня в руках твоё сердце, которое я буду трепетно  хранить, как самый большой дар мне