Брачная ночь без жениха

Нине снился неприятный и неловкий сон. Во сне ее царапали очки этого забавного паренька Шурика. Так же, как и в жизни, он был неловок и неуклюж, но, в отличие от яви, во сне он продвинулся гораздо дальше, засунув язык ей между ног. Во сне она почти ничего не чувствовала и была рада пробуждению. Над ней склонилась улыбающаяся морда одного из похитителей: - Милости прошу к нашему шалашу! Два других урода внесли в комнату небольшой столик с яствами. - Я объявляю голодовку! - заявила Нина. Почему они изображают из себя хачей? Чтобы прикидываться, что они не понимают ее слов? - Ахалай-махалай - сказала Нина, старательно изображая акцент жителей гор, - Вай-вай, шяйтан, я твою маму ебаль! Самый громадный из троицы побагровел. Остальные мялись на месте, очевидно, решая про себя, не засунуть ли ей всю жратву прямо в пасть. Немного подумав, Нина схватила тарелку с какой-то снедью и швырнула в стену, демонстрируя агрессивные намерения. - Я вегетарианка - объявила она, не заботясь, поймут ли ее эти черножопые скоты или нет - И вообще, я только что проснулась. Есть тут у вас душ? Наиболее малахольный тип, которого Нина мысленно окрестила Трусом, сделал приглашающий жест в коридор. Она пошла за провожатым и через минуту оказалась в полуподвальном помещении, изрядно напоминавшим сауну. Ей доводилось бывать в таких местах. Не раз и не два она развлекала ответственных партработников вместе с однокурсницами, такими же спортсменками и комсомолками, как она. Воспоминание о том, как она ублажала Бориса Николаевича, какую-то шишку из Свердловска, вызвало приятную тяжесть ниже живота. Она зашла в сауну и, взявшись обеими руками за майку, потянула ее вверх. Украдкой скосилась на порог - троица даже не думала уходить. Была-не была. Так и разделась при них, но едва она бросила последнюю деталь одежды на пол, как ее схватили грубые и мощные руки Бывалого. - Пустите! - пискнула она, поднимаемая в воздух. Ее прижали к деревянной стене и довольно бесцеремонно раздвинули ноги. Она знала, что ее ждет, и даже хотела этого, но нельзя же портить свой моральный облик, о котором так много твердят на комсомольских собра... член вошел в нее так, словно всегда там раньше был, и она вскрикнула, впиваясь ногтями в дерево. Несколько мощных толчков - и в глазах потемнело от наслаждения. "Надо кричать так, словно мне нехорошо, я же приличная девушка!" - подумала Нина, опираясь на стену. - Я буду жаловаться! - закричала она. Бывалый попытался зажать ей роль ладонью, она укусила его пальцы. - Вот сучка... - на чистом русском без акцента сказал этот "редиска" и вошел в нее до упора. Нина издала стон неподдельного наслаждения, которое скрывать было невозможно. Она опустилась ниже, согнувшись, чтобы создать удобство и себе, и своему неожиданному партнеру. Ее развернули в сторону. Сквозь пелену тумана она увидела перед своим лицом еще один член. Труса или Балбеса? Неважно. Она с детства была старательной девочкой и хотела произвести наилучшее впечатление, поэтому провела языком от яичек до самого верха. Благодарный стон был ей утешением. Подобные ласки не были популярны среди ее сверстниц. Нина при всех тоже обычно ее осуждала и, что называется, клеймила, но втайне от всех желала, чтобы это случалось почаще. Правда, даже в самых смелых фантазиях она не могла себе вообразить, что может вбирать в свой рот совершенно незнакомый член, подталкиваемая мощными рывками Бывалого. То, что она не могла контролировать движения своей головы от этих непрестанных проникновений, доставляло ей дразнящую радость. Бывалый вышел из нее, и она ощутила на своей ягодице выплеск его удовольствия. Кто-то вошел в нее, робко (особенно на фоне предыдущего гостя), несмело. Это дало ей возможность показать, что она может сделать языком и внутренней стороной щеки, позволило раскрепоститься. Телом же она сделала призывные движения, насаживаясь на того, кто сзади, помогая и ему ощутить себя как дома в ее гостеприимной вагине... Ее трахали. Так, как она даже и мечтать не могла в своей скучной будничной студенческой жизни. Три товарища занимали очередь то с одной, то с другой стороны. Потом Нине дали возможность и оседлать Балбеса, чем она воспользовалась в полной мере. Ее руки при этом тоже были заняты... Когда она почувствовала, что член Бывалого снова запульсировал, готовый взорваться, она с готовностью подставила лицо, и толстяк разрисовал ее с талантом истинного художника, заставив зажмуриться от выплесков его горячей малафьи. В этот же момент прямо в нее кончил Балбес, выгнувшись и застонав, и она ощутила дикое удовольствие, запрокинув голову к потолку и закричав что есть силы. Она даже не чувствовала, как в другой ее руке извергается, как вулкан, небольшой член Труса. Отпустив их орудия, она провела пальцами по своему лицу, пытаясь стряхнуть белесые сгустки, но не сильно преуспела в этом. - Раком! - приказал Бывалый, шлепнув ее по заднице. Еще? Да сколько угодно! Она покорно присела на пол, и на нее навалился Трус. Он уже изрядно осмелел и трахал ее, довольно повизгивая. Нина поймала свое отражение в большом зеркале на стене. Такого выражения лица она у себя никогда не видела. Довольная улыбка, горящие глаза. Она увидела, как рука Труса тянется к ее волосам. Жаль, что они у нее недостаточно длинные. Было больно, но все же приятно, когда он драл ее, оттягивая голову назад за волосы. Они пользовали ее по очереди, и ей это нравилось... Она потеряла счет, сколько раз кончила сама, не могла даже кричать и лишь приглушенно хрипела. Время она тоже не чувствовала. В конце концов ребята оставили ее мокрую не то от пота, не то от чего-то еще. Она не могла даже встать и смутно припоминала, что ее должны были показать жениху... Разумеется, она приличная девушка и не позволит делать с ней все, что кому-то там захочется. Она... она твердо откажет ему и даже попытается сбежать!