Цветёт Эдем, вечный и непоколебимый. В воздухе звенят песни прекрасных птиц, и солнце играется в нежной листве вечнозелёных деревьев. Запрокинув голову, Сэмюэль задумчиво рассматривает небеса, выискивая хоть какой-нибудь знак, мелочь, которая помогла бы ему решить, что делать дальше. Всё его существо окутано растерянностью, что вот-вот обратится в смятение – знака всё нет, и ничто не говорит о том, что что-то случилось, что-то явно не очень хорошее, что-то, что может быть опасным.
В руке у ангела перо чернее ночной мглы, и принадлежит оно определённо не птице.
Тихий шорох заставляет юношу встрепенуться и обернуться вокруг своей оси, пряча находку в складках туники – не стоит пугать остальных, тем более что он сам ещё не уверен до конца, действительно ли это перо Падшего.
Привалившись плечом к стволу и скрестив руки на груди, на него, озорливо улыбаясь, смотрит Георг.
— Ранняя пташка, — вместо приветствия шутливо замечает он. — Ты перестал быть смертным не так давно, но уже, кажется, свыкся с тем, что не нуждаешься во сне и еде. Неужели совсем не тянет отдохнуть после долгой жизни, забывшись сном на пару сотен лет?
Сибери улыбается смущённо и подходит к наставнику. Кто, как не он, один из Престолов Божьих, подскажет ему, что делать?
— Для меня прогулки – отдых, и...
— Да-да, я помню, — махнув рукой, скучающе зевает мужчина. — Ты и при жизни не очень жаловал сон. Глупо.
Сэмюэль на мгновение теряется – привыкнуть к несколько странному характеру наставника сложно, а понять его чувства он не может, потому что Георг раз за разом отводит взгляд, будто потеряв интерес к нему, и ищет что-то другое, что-то более достойное его внимания. Что-то, что не Сэмюэль.
Раньше его бы обидело такое отношение, но сейчас это только огорчает, и не более того. Существо, находившееся незримо рядом с ним на протяжении всей его жизни, перестало интересоваться им после его смерти...
— Ты должен кое-что увидеть, — неожиданно разбивает все мысли насмешливый (как быстро сменяются его эмоции) голос, и, не спрашивая согласия, Престол тянет его за руку куда-то за деревья – туда, где, по звукам, плещется река. Юноше не остаётся ничего, кроме как покорно идти следом.
Пологий склон идёт вверх и оканчивается обрывом. Есть в нём что-то такое же мягкое и плавное, как и во всём, что принадлежит этому миру... Оказавшись на самом краю, ангел не может сдержать восхищённого вздоха – вид, который открывается отсюда, великолепен. Бесконечные поляны, покрытые бессчётным количеством благоухающих цветов, пересекаются четырьмя великими реками, текущими в мир земной, в мир смертных, в его прошлый мир... небеса нежного незабудкового цвета бескрайни.
— Есть кое-что прекрасней, — смешливо говорит Георг, встав позади, и Сэмюэль не видит, но чувствует на себе его взгляд – пристальный и почему-то пугающий немного. От наставника порой веет чем-то поистине животным... наверное, это нормально?
— Что может быть прекраснее этого?
Чужие ладони ложатся на плечи, и от них исходит жар, распространяющийся по всему телу. Сибери вспоминает внезапно про свою находку и про то, что ему так и не дали её показать – но это действительно важно, так что...
— Полёт, — опаляет ухо горячее дыхание, и Престол толкает его вперёд.
Земля уходит из-под ног, перед глазами всё переворачивается, в ушах поднимается свист – он падает. Крылья, обыкновенно сокрытые, становятся явными – два огромных белых крыла, которые лишь расправляются беспомощно. Он не умеет летать.
Испуганный взгляд цепляется за быстро отдаляющееся лицо мужчины. Тот стоит на самом краю и смотрит насмешливо в ответ, скрестив руки и склонив голову к плечу. Он не собирается ничего предпринимать.
Можно ли умереть во второй раз? Или он просто упадёт, словно на подушку?..
Горячие руки обвивают за пояс почти интимно, его прижимают, вынуждая уткнуться носом в грудь. Ощущение падения пропадает.
— Ты до сих пор не научился летать? — звучит голос наставника, и юноше кажется, что тот раздражён. Но чем именно – своей оплошностью или тем, что пришлось его спасать?
— Я... не понимаю, как ими управлять, — виновато говорит Сэмюэль, мягко сжав чужие плечи и чуть приподнявшись, чтобы их лица были на одном уровне.
Глаза цвета бесконечного незабудкового неба смотрят недовольно, а где-то там, вглуби, слабо мерцает что-то, подозрительно походящее на вину.
— Сейчас я отпущу тебя. Не бойся.
Сибери даже возразить не успевает – тепло чужих рук исчезает, Георг устремляется ввысь, и, подняв голову, юноша видит только небо.
Его несколько резко обнимают со спины, вновь прижимая крепко, а свободной рукой Престол сжимает его запястье и чуть отводит в сторону, словно...
— Полёт – это танец, Сэмюэль, — опаляет ухо насмешливый голос.
~~~
Сияют ярко звёзды, сияют разными цветами, и ангел смеётся счастливо от того, насколько прекрасны эти, такие близкие, звёзды, это чёрно-лилово-синее небо, этот ласковый ветер, этот бескрайний, бесконечный, вечный мир. Юноша летит стремительно к пушистым облакам, ему легко и чудесно. Полёт – это танец, а танец – это всего-навсего игра, в которой нужно не упасть и ухватить своего партнёра крепко, чтобы не упал он. В зыбкой белёсой дымке прячется Георг, и нужно найти его и схватить за руку, и тогда ни один из них не упадёт – таковы правила.
Сэмюэль чувствует себя ребёнком и нисколько не стыдится этого.
На ощупь облака влажные и совсем не мягкие. На плечах, лице и волосах оседают прохладные капли, туника плотнее прилегает к телу, а крылья тяжелеют, и каждый взмах сделать труднее, чем предыдущий – но ему не страшно. Наставник поймает его, если вдруг он снова начнёт падать. Падение больше не пугает Сибери.
Справа доносится тихий смешок, и юноша устремляется туда, пытаясь хоть что-то рассмотреть в тумане, вьющемся вокруг. Кинув взгляд вниз – в конце-концов, ведь они играют во всех направлениях – он замечает, что сквозь складки одежды пробивается красноватый огонёк. Замерев в воздухе на долю секунды – это даже сложнее, чем летать – Сэмюэль достаёт осторожно источник света. Им оказывается всё то же перо, про которое он уже в который раз забыл сказать. Интересно, почему оно светится?..
Краем глаза ангел замечает, как метнулось что-то совсем рядом с ним, едва ли не задев крыло, и видит, что пугающее багровое сияние усилилось.
Перо чувствовало своего владельца.
В следующее мгновение его вновь (в который уже раз за день?) обнимают со спины, прижимают крепко, а тёплая ладонь накрывает глаза.
— Ты искал слишком долго, — шепчет Георг, и почти неощутимо касается губами чистой и неопороченной кожи на шее подопечного, заставляя того вздрогнуть.
— Тут... Падший, — тихо говорит Сибери, демонстрирует находку и пытается убрать руку от лица, стараясь отогнать внезапно возникшее подозрение.
— О, в самом деле? Подумать только, — насмешливо, без единого намёка на удивление. — Падший, пробравшийся в Эдем, который сейчас ещё и находится в опасной близости от только оперившегося невинного ангелочка... Что же ему может быть здесь нужно, как думаешь?
Престол (Престол ли? Всё ещё Престол?) убрал руку с глаз Сэмюэля и ощутимо сжал его бедро, чуть задрав воздушную ткань. Юноша почувствовал, как внутри что-то ухнуло отчаянно. В висках застучало панически сердце, всё тело охватила дрожь... он не мог пошевелить даже пальцем.
— ...непорочная душа. Они же питаются ими.
Мужчина рассмеялся звучно и запечатлел обжигающий поцелуй на бледном плече.
— И всё? Ох, брось. Не для того я столько лет тебя ждал, чтобы попросту съесть. Нет, глупый мой, планы на тебя гораздо более грандиозные, чем обыкновенный обед... – горячая рука медленно поползла выше, задирая тунику ещё больше.
Ангел с трудом сжал почти пылающее перо, ладонь обожгло, и боль отрезвила заворожённое искушающим шёпотом сознание. Он ударил наставника локтем и, почувствовав, что хватка того чуть ослабла, выскользнул и рванул к земле стрелой, не оборачиваясь на удивлённо-восторженный смех.
«Падение – это не страшно», – звучал в мыслях насмешливо-нежный голос.
~~~
Георг исчез. Он вдохновил, обогрел, защитил, окрылил, показал, как прекрасен полёт, как приятны могут быть поддерживающие прикосновения... и исчез, оставив подопечного с прожжённой ложной лаской дырой в груди и смольно-чёрным пером в руках. Исчез, забыв собственные слова о том, что полёт – это танец, а танец – это игра, в которой нужно держаться за кого-нибудь... кого-нибудь родного, кому ты без сомнений готов доверить свою жизнь.
Цветёт Эдем, и звонко поют прекрасные птицы под сенью вечнозелёных деревьев. Сэмуэль сидит на краю обрыва и смотрит пустым взглядом вниз – на четыре реки, текущие в его прошлый мир. Мир, в котором он не знал Георга.
Перо в руке ангела слабо светится обманчиво-нежной предрассветной зарёй.
Из-за пелены облаков на него печально смотрят глаза цвета бесконечного незабудкового неба.
