Near you

      До посадки ещё полтора часа. Отличное время, чтобы немного вздремнуть или чего-нибудь перекусить в dute free, а может просто прогуляться по большому аэропорту в поисках интересных магазинчиков. Музыка в наушниках уже не отвлекает Чимина, ведь новых песен попросту нет, а от старых, которых он и не сыщет на дне своего плейлиста, давно тошнит, ибо заслушал до дыр. Конечно, можно попросить и других подкинуть парочку новых, но Чимину и так нормально. Чимину и так сойдёт. Лениво зевнув, Мин встаёт со своего нагретого места, нечаянно цепляя своей толстовкой подлокотник, и если бы не этот злосчастный подлокотник, то блондин бы не стал проклинать это место, а даже похвалил бы. Но не сегодня, не сейчас. Потому что нефиг цеплять любимую (одну из любимых) толстовку. В первую очередь, Чимин проверяет наличие всех документов, не дай Бог, оставить их на этом месте. Затянув капюшон сильнее на своей голове, который смешно прячет пухленькое лицо парня, оставляя открытым лишь самые важные части, Пак направляется в совершенно другую сторону от посадочной места, глазами ища что-то интересное, что могло бы занять блондина на оставшееся время. Внезапно чья-то большая ладонь накрывает плечо Чимина, заставляя немного вздрогнуть, молясь, чтобы охрана была где-нибудь по близости и избавила его от возможного фанатика. Когда же Мин медленно поворачивается к человеку, который позволил нарушить его личное пространство, блондин видит перед собой объектив профессиональной камеры, что почти тычется Паку в нос. Не то, чтобы Чимин не любит камеры, он давно уже привык к ним и перед ними ведёт себя совершенно спокойно, но когда, блять, тебе тычат ей в нос, уже представляя какие «замечательные» снимки получатся, это как минимум бесит. Мин несильно отшатывается в сторону, фокусируя свой взгляд на той личности, которая сейчас нагло давит лыбу, очень даже милую лыбу, Паку в лицо. — Чонгук, ты придурок, блин, — недовольно ворчит блондин, встречаясь с тёмными глазами, которые зодорно разглядывают Чимина. Чим понимает, что Гук еще в душе ребёнок и ругать его за это не надо, ибо парень не нанимался в няньки, но совесть иметь надо. Хёна нужно уважать и не дать сойти с ума за эти семь дней. Но даже простого обращения «хён» сказать не может. — Я не раз уже это слышал, — с некой иронией отвечает младший, опуская свою любимую камеру, — просто не мог тебя найти, до посадки ведь где-то час. Я хотел бы в туалет и сделать пару кадров в аэропорту, ты же ведь не против? Я хотел бы начать именно с аэропорта, — с довольной улыбкой говорит Чон, оглядываясь, чтобы найти подходящее место или фон, где можно было заснять… — Уже без меня и в туалет сходить не можешь? — вытягивает Мин из раздумий брюнета, усмехаясь и скрещивая руки на груди, — Окей. Я согласен. Если нужно так снять, то твой актёр приступит к работе, — Пак сто раз пожалел, что ляпнул такое перед Чоном, уважение которого к старшим теряется с каждым поводом пошутить или поиздеваться над ним. А еще он пожалел, что вообще согласился быть актёром Гука, который сам себя снимать не станет, а фильм снять его попросил менеджер, на что Чонгук был безумно рад. Снимать ему очень нравится, особенно то, что ему по душе. Или кто? Ведь не просто так их менеджер послал вместе или же просто совпадение? В любом случае, брюнет воспользуется случаем, чтобы заснять что-то или кого-то. А вот снимать Чимина ему даже на руку, компромат ведь? А если серьезно и в приличных рамках, то Чонгук хочет избавить Пака от ненужных комплексов, которые у него до сих пор остались. Вроде такой уже взрослый, а вот такие вещи остаются. Но это даже мило. Чонгук лишь усмехается, перебивая ту усмешку Чимина, у которого она могла и попыталась превратиться в самое обычное и серьёзно выражение, но увы, у Мина это плохо получается, заставляя его немного смущаться, но смотреть на Чона, который своим взглядом может, так сказать, уничтожить всю серьёзность блондина, заставляя смущаться как маленькая школьница. Пак не хочет так выглядеть перед младшим, поэтому позволяет себе небольшое покраснение в районе щек и ушей. Только не смотреть в его глаза, куда угодно, на лоб, нос, но только не в глаза. Убьют ведь, сломают. Чимин резко отводит взгляд от брюнета, покусывая нижнюю губу от какого-то волнения или же просто от предвкушения? Ох…чего это он, засмущался перед младшим. Это же просто Чонгук. Чон Чонгук, твою мать. Добрый малый, любимый всеми макнэ, который конечно бывает слишкои красивым и… Так. Стоп. Заткнись Чимин. Встряхнув как следует головой, Пак уходит от очень пронзительного взгляда, пытаясь не думать сейчас и своём странном сердце, которое колотится не как у обычного человека, который физический нагрузки не выполнял, а просто стоял. Слишком странно. Пак не замечает из-за своих мыслей и каких-то рассуждений как они с Чоном уже дошли до туалета, поворачивая в мужской, который встречает их странным запахом, то ли ванили, то ли банана. Чимин оглядывается, натыкаясь взглядом на большое зеркало, которое, к счастью, не занято. Чимин в ту же секунду подходит к нему, смотря в своё отражение, в котором видит лишь маленького, короткого, забавного парня, у которого из капюшона торчат лишь глаза, нос, рот и козырёк от кепки Чонгук, который всё это время молча шёл за Мином, иногда ковыряясь в своей камере, чтобы настроить, подошёл к нему, включая видео и записывая их с ним отражение в зеркале. На что старший лишь слегка улыбнулся и обернулся на брюнета, потом вновь к зеркалу. Чон поправил свою сумку, не выдержав тишины, которая какой-то неловкостью давила на обоих, начал смеяться, на что Пак вновь посмотрел на младшего, уже только с неким недопониманием и возмущением, ибо кто-то говорил: «хочу снять». Так пусть нормально снимает, а не смеётся, подпорчивая кадр. Хотя ему какое дело? Не Паку же клип поручили снимать. — Господи, Чимин, не затягивай так больше с капюшон, -слегка успокоившись пытается нормально сказать Чонгук, отводя камеру в сторону, — это так смешно, словно ты натянутый презерватив, — вновь заливаясь смехом говорит младший, не обращая внимание на возмущённое лицо блондина. На самом деле это даже мило, но Гук этого не скажет, предпочитая поиздеваться над хёном. — Ну, во-первых, хён, — напоминает уже в сотый раз младшему, что нужно обращаться правильно. А то не дай Бог Гук по привычке, Джину не скажет «хён». Умрёт же на месте, — А во-вторых, чем тебе не понравился мой капюшон?! Я вообще-то скрываюсь и никакой я не презерватив! — сам не выдерживая улыбки на такое сравнение. Засранец Чонгук. — Да ладно тебе, я же пошутил, — прерывает его младший, игнорируя обычное замечание про обращение. Ну не может его Чонгук назвать хёном. Язык не поворачивается. — Ага, пошутил он, — слегка надув губы от этих тупых шутеечек, чего Гук не упустил из внимания, Пак стянул с младшего сумку, закидывая к себе на плечо, — Иди ссы быстрее, скоро уже посадка, я тут с вещами постою. — А если мне не поссать? — вновь издевается брюнет, которого слегка удивил резкий жест, возможно, который значил некую заботу или же неловкость. Чимин как всегда полон сюрпризов. А еще сумка Чона была тяжелая немного, на что Чимин слегка качнулся и отошел в сторону зеркала, делая вид, что все впорядке и ай ля, подумаешь, сумка. Хотя блять, что мелкий туда ложит? Тонну своих запасных камер? Или же у него столько трусы с белыми футболками весят? Не зря же он накаченный такой, руки сильные… Блять. О чем это он? Чонгук на это же усмехнулся, закрывая за собой дверь кабинки, чтобы светловолосому вдруг не вздумалось отомстить и снять Гука на его естественном деле. Да, вряд ли Чимин бы это сделал. Он и себя стесняется, что уж там говорить про его друга. Умрет бедный от зависти. Через пол часа, парни и их, так сказать, охрана, сидели ближе к месту посадки, где раздовались громкие вопли, визги фанаток и фанатов, которые громко кричали имя Чона и Мина, тем самым заставляя их улыбаться. Иметь фанбоев всегда было круто. Из-за сильной бури людей, которую было трудно сдерживать, двоих пришлось увести в место, отведенное специально для VIP зон, где было и правда тихо, особенно безопастно. Там как раз звездочки и провели оставшееся время до посадки, то что-то перекусывая (в основном Чонгук), то как обычно болтая на различные темы, поднимая себе и друг другу настроение.

***

12:00. Чонгук шел сзади и снимал небольшую спину идущего впереди Пака, на кофте которого было написано «MIRROR», а так же вновь этот милый капюшон. Гук решил именно сейчас поснимать светловолосого, ибо фанаты в аэропорту уже разошлись, а парни вышли с другой стороны, гда было не так много народу и можно было спокойно совершать посадку, куда, собсвенно, парни и напровлялись. Милая девушка забрала сразу два посадочных таллона из рук Чимина, отрывая нужный контроль и приятным голосом, как-то особенно сказала «приятного полета», видимо слишком под впечатлением, вглядывась в след уходящим по трапу парням. Трап самолета был прозрачный и совсем безлюдный, поэтому выключая свою камеру, Чон продолжал снимать свего «актера», который повернулся и взглянул в объектив, протянув какое-то забавное «ооо», начиная идти смешной походкой как какой-нибудь герой из мультика, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и показать на камеру, что им действительно весело. На самом деле, не смотря на все жжужания и ворчания старшего, Чимин очень хотел в Японию, особенно в Токио. Все их предыдущие концерты в этой стране осталяли лучшее и хотелось вернуться снова. А когда же ты едешь в такой город, да и еще не по работе, а просто провести хорошо время, так это просто выше планки «ахренительно». Из-за всех этих мыслей о новом месте, новых людях и новых впечатлений, живот немного сводило и хотелось в туалет, как это было сегодня с Гуком, только в аэропорту. Из-за своих «глубоких» мыслей, Пак не заметил, как встал на входе в сам самолет, вылупившись в стюардессу, которая может раз сто повторила «добро пожаловать на борт, приятного полета.» Но из всех полетов в облаках Чимина вытянул Чонгук, который слегка пнул его коленкой под прекрасную и мягкую задницу, заставляя продвинуться вперед, кинув на последок фразу, что-то вроде «заигрывать с стюардессами будешь потом», на что Пак недовольно фыркнул и прошел за своими проводниками, которые показали место парней в самолете. Усевшись около окна, Чонгук взял свою камеру, делая пару снимков перед взлетом, а так же сняв свои модненькие ботинки, которые были удобно скрещены, показывая, что ребята уселись и вполне удобно. -Разбуди меня когда мы взлетим, -сказал рядомсидящий Чимин, который явно не выспался сегодня утром и уже принял свои витамины, впрочем которые выпивает каждый раз перед их полетами. Нервничает бедный. Укрывшись теплым пледом, стягивая с себя капюшон и натягивая на лоб кепку, Пак откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, совсем не подозревая, что младший внимательно на него смотрит, наблюдая за слегка подергивающимися ресничками и пухленькими, влажными губами, которые были приоткрыты, издавая милое посипывание. Чон бы не сказал, что хен мужественный и суровый мужчина, наоборот же, очень нежный, капризный, пугливый, немного вредный, без чего Чимин не Чимин. А еще…хен очень красивый. С этой мыслью Чонгук повернул голову к иллюминатору, пытаясь угомонить свое сбившее ритм сердце городскими пейзажами, которые начинали удаляться, а потом и вовсе уменьшаясь в размерах. Все казалось таким маленьким, словно это какой-то дорогой макет города. Все эти картины заставляли дышать шире, видеть дальше и понять всю радость, ценность момента, когда ты едешь в такой прекрасный и крутой город как Токио, а еще с таким нужным и дорогим человеком… I woke up pissed off today And baby, everyone feels fake Somewhere, I lost a piece of me Smoking cigarettes on balconies But I can't do this aloneg Sometimes I just need a light If I call you on the phone And you're on the other side…