Я наору на твою голову

— Тебе нравится Кенма, — твёрдо и без обиняков заявляет Кагеяма, упрямо смотря в карамельные глаза своего партнёра. Они лежат на твёрдом матрасе, босыми ногами приминая смятые, влажные простыни, без какой-либо особой цели смотря в поволок. Они уставшие, довольные и голые. Они снова сделали это. Для них двоих это не являлось чем-то неприемлемым, нет. Осознав себя как идеально взаимодействующих партнеров, они также поняли, что и в обычной жизни комбинация из них двоих сыграет наилучшим образом. Грубо говоря, ни у кого из них не было выбора. Просто в один момент они, наконец, поняли, что их прикосновения к друг-другу стали более решительными, а шёпот на ухо во время игры сделался чем-то более интимным, чем с остальными членами по команде. У них всегда выходило так, что решающим фактором в их жизни являлась игра. Первые ростки соперничества, дружбы, этих уже привычных любовных отношений… Всё это шло из волейбола. И каждый из них знал, что врать себе бесполезно, ведь попробуй они отрицать химию между собой, безнадежно соврали бы. Всем. Когда фактический вопрос неожиданно прозвучал ещё раз, Шоё встрепенулся, глянув на серьезное лицо брюнета. Меж тонких бровей вновь залегла та глубокая складка, дававшая его лицу то самое выражение, что всегда пугало Хинату. Это могло означать только одно — Тобио ждал исключительно честного ответа. И ждал очень сильно. А рыжий, в прочем, даже и без этого убийственного взгляда ответил бы честно. — Да, — не разглядев подвоха, Шоё доверительно притирается к горячей груди Кагеямы, водя огрубевшими от мяча пальцами по все ещё припухшим соскам своего, их с командой общего, одергивает сам себя он, связующего. Сегодня ночью он и так позволил себе слишком много вольностей. Он невольно косится на Тобио, на длинной, жилистой шее которого неряшливыми кляксами расплываются ужасного вида кровавые пятна, за которые, Хината на все сто уверен, его утром ждёт ещё не один нагоняй. — А что, ты ревнуешь Кагеяма-кун? — в шутку спрашивает рыжий, неаккуратно, от совершенно несдержанного ехидного хихиканья, брызжа слюной на чужую кожу. Подвоха в словах парня Шоё и правда не углядел, и если бы связующий был не так серьёзен сейчас, то даже не обратил бы на колкость внимания, списав всё на природную наивность своего друга. В следующую же секунду Хината чувствует соприкосновение собственного темечка с ребром ладони, что отдаёт ему столь гениальные пасы. Тобио скидывает его с себя и скомканной футболкой быстро протирает мокрую кожу на ребрах, отворачиваясь от Шоё. Дальше продолжать этот разговор с таким идиотом не имеет смысла, и синеглазый начинает сожалеть, что вообще раскрыл рот. — Ещё чего, буду я ещё такого придурка ревновать, — теснее кутаясь в лёгкое одеяло, он старается натянуть его на себя, напуская на себя нарочито безразличный вид, но Хината очень внимательный, когда дело касается Кагеямы. Он кончиками пальцев скользит по краюшку покрасневшего уха, ещё не прикрытого оперативным Тобио, и наклонившись ближе к нему, шепчет, щекотно касаясь губами короткостриженого затылка: — Все ты врёшь, дурак. Руку, что после такой фразы ожидаемо, полетела прямо в его лицо, Хината перехватил ещё, так сказать, на стартовой позиции, когда Тобио только замахивался на него. Читать все малейшие движения друг друга — тоже побочный эффект игры в одной команде. Не то чтобы Хината жаловался, конечно. Его все устраивало. Придавив руку Тобио к постели, он крепко зажал его прекрасные и бесконечно длинные, по авторитетному мнению самого Хинаты, ноги своими крепкими бедрами. Кагеяма дернулся раз, второй и уже хотел было прекратить бесполезные попытки вырваться, как нахальный коротышка самодовольно хмыкнул и посмотрел на него таким взглядом, который ни один уважающий себя мужчина простить не в состоянии. Такого он стерпеть просто не имел права. Вложив все свои силы в последний рывок, он выгнулся красивой, ровной дугой, чуть подбросив нависавшего над ним рыжего, и попытался дернуть второй рукой, прижатой к туловищу тренированными на велосипеде бедрами, но немного не рассчитал силы, ошибочно посчитав, что сам Шоё окажет куда большее сопротивление, в случает побега Кагеямы. Ладонь по инерции со всей той силой, с какой Кагеяма вырывал конечность из чужих оков, хлестко и сильно ударила по лицу опешившего, и замершего на месте Хинату. Маленькая и лохматая голова неестественно, до упора, дернулась в сторону, и Тобио готов был поклясться, что он даже видел пару, театрально брызнувших в сторону, рубиновых капель. И в правду, стоило только Хинате повернуться, как брюнет увидел, что на щеке парня остался фигурный отпечаток его собственной ладони, а на верхней губе его партнера гордо поблёскивает маленький, но достаточно заметный разрыв. Кагеяме почти жалко этого полудурка. Капля крови, ещё не успевшая набрать достаточного веса, чтобы соскользнуть вниз по острому подбородку, блеклым пятном расплылась по самому кончику юркого языка, исчезнувшего в недрах безумно горячего рта Хинаты. Уж кто-то, а Тобио знал. Маленький шустрый язык скользит по ещё не разгорячённой страстью плоти, даруя внимание каждому сантиметру чувствительной кожи. Небольшой на вид, но куда более просторный, чем кажется на первый взгляд, рот обволакивает своим почти адским теплом, лишний раз напоминая, что всё, что они творят друг с другом — грешно, но от этого ещё более сладко. Да… Кагеяма выучил эти маленькие детали их совместного с Шоё времяпрепровождения лучше, чем правила волейбола. И это не могло не пугать его. Тряхнув головой, брюнет сфокусировал взгляд потемневших синих глаз на озадаченной моське Хинаты. Как же его раздражала его непосредственность. Почему он не дает Кагеяме сдачи? Почему не кричит и обвиняет в полученной ране? Это идиот был слишком добрый для него. Посмотрев в сторону, на руку которой он и поранил Шоё, брюнет зло, от своей собственной неуклюжести, зашипел: — Слезь с меня иди… — Прости меня, — прервал его рыжий, неожиданно серьёзным тоном. Глаза его лучились внутренней решимостью и Кагеяма невольно задался вопросом, как тому вообще удается сосчитать внутри такого маленького тела столько противоречивых, но от этого не менее положительных, качеств. Вскинув поникшую голову, Тобио встретился с взглядом чужих хищных глаз. Когда рыжий смотрел на него так, весь, и без того небогатый на эпитеты и сравнения, словарный запас связующего напрочь выветривался из его головы, заполняя её слепым, и почти животным обожанием к прыгучему пареньку. Потупив взгляд, Кагеяма смущённо пробурчал в своё плечо: — За что ты извиняешься, придурок? — чудом собрав все свои мозги в кучку, он все-же смог выдать ясное предложение. Правда, осознание того, что ясно изъясняться у него сейчас выходит с огромных трудом, счастья Тобио не добавляло. Но что поделать, выбора особо не было. — Я не знаю, мне показалось, что я тебя расстроил и мне нужно извиниться, — отпуская парня, кареглазый резко наваливается на него, оплетая всеми конечностями сразу. — Ты больше не злишься на меня? — быстро облизнув лопнувшую губу, он всем телом трётся об брюнета, макушкой тыкаясь в раскрытую ладонь связующего, словно огромная собака, требующая внимания. — Не злюсь. Какие бы противоречия сейчас не витали в голове у гениального Тобио, не простить, хоть и немного глуповатого, но честного, Шоё — выше его сил. — Вот и отлично. Мне не нравится когда ты злишься, твой взгляд сразу становится таким страшным… — вздрогнув от пробежавших по хребту мурашек, Шоё сильнее прижимается к парню, щекой притираясь к обнаженной, мускулистой груди. — Отлипни уже и давай спать, у нас завтра с утра тренировка. Рука его, вопреки всем возражениям, зарылась в жёсткие волосы Шоё, притягивая его ближе, делая рыжему почти больно, заставляя суть хмуриться, от крепкой хватки цепких пальцев связующего. — Хорошо, Кагеяма, — накинув на их тело легкую простынь, Хината ласково чмокнул Тобио около соска. Возле ореола осталась маленькая капля его крови и Шоё большим пальцем растер её по коже Тобио, глупо улыбаясь чему-то своему, вслушиваясь в спокойное дыхание друга. Когда прошло уже достаточное количество времени для того чтобы заснуть, Хината начал беспокоиться, почему же у него сделать этого не получается. Тобио давно уже сопит в рыжую макушку, и Шоё ничего не остается, кроме как неуверенно толкнуть связующего в бок: — Ты спишь? Сверху раздается страдальческий стон, и Хината физически ощущает чужое желание сомкнуть больнее ладони на его шее. — Да. Я сплю. Про себя Хината уже успел несколько раз пожалеть, что решился разбудить Кагеяму, ведь голос его звучал действительно уставшим и замученным. Рыжий посмотрел на часы и, мысленно чертыхнувшись, решил не тянуть, на одном дыхании протараторив: — Я просто хотел сказать, что люблю… ну, люблю проводить так время только с тобой. Вот. Кагеяма тяжело вздохнул и лениво поигравшись с отросшими на затылке светлыми волосами, едва слышно буркнул: — Спи. Разочарования, что вмиг затопило сознание прыгучего паренька, хватило бы на пол их школы и чувствуя почти звенящее напряжение, Тобио, сгорая от стыда, почти побеждено выдал: — Я тоже, а теперь точно спи.