Пушечный выстрел

Джоан Ватсон редко жила в одиночестве. Когда она родилась, ее старшей сестре было целых шесть лет, а их родители еще ютились в старом родительском доме в пригороде Фолкстон. Такая роскошь как собственная комната появилась в жизни Джоан лишь в ее поздние подростковые годы, а до этого они с сестрой делили шесть квадратных метров на двоих — и в последствии обе девочки сошлись на мысли, что это закалило их характер. Поступив в университет, Джо обосновалась в студенческом общежитии, деля комнату с еще одной девушкой-сверстницей. И пусть студенческая жизни медиков действительно является одной из самых невообразимо сложных, Ватсон с теплом вспоминает бессонные ночи, переписывания конспектов и заучивание флеш-карточек и прочие тяготы получения образования, которые она разделяла со своими соседками, Френни и Зоуи. К слову, родители Френии содержали небольшой ресторанчик, и поэтому студенческие годы их были не такими голодными, как могли бы быть. Позже, начиная подниматься по карьерной лестнице медицинского работника, мечты Ватсон о собственной тихой квартирке лопнули об острую реальность стоимости аренды в Лондоне. После недолгих раздумий было принято стратегическое решение объединиться с кем-то, кто поможет разделить бремя квартплаты — и так двадцатипятилетняя Ватсон поселилась на улице Берминтсгейм в компании Али (маркетолога) и Мэгги (су-шефа модного ресторана с непроизносимым названием. В военных госпиталях Афганистана одиночество редко ее навещало — гораздо частым гостем была смерть. И хоть к этим воспоминаниям женщина старалась возвращаться редко — только в кабинете врача-психолога по своей воле и против своей воли в сценариях кошмаров глубокой ночью — она поняла, как много в ее профессии играет умение заставить пациента существовать вместе с болью. Даже в самые страшные дни она, вместе с другими врачами, собирались вместе и делились историями, травмами, анекдотами. В такие моменты все, кто был рядом, становился родным. Джоан жила как с мужчинами, так и с женщинами, и если кто-то спросит, с кем труднее, она ответит просто: с парочками. Одно из самых сильных сожалений случилось, когда она съехалась с Ниной и Риком, ее близкими друзьями, начавшие встречаться. К сожалению, «встречались» они только по мнению Нины, а по мнению Рика они «сблизились без какого-либо намека на будущее». Ватсон съехала от них спустя три недели, два нервных срыва Нины и одного разбитого чайного сервиза (который принадлежал Джо). Поэтому, заключая договор аренды комнаты на Бейкер стрит 221В, Ватсон держала за плечами большой опыт жить как со знакомыми, так и с не очень людьми. Она также придерживалась позиции, что самое главное в соседе — это порядочность и обговоренные личные границы, которые должны соблюдаться в любом случае. А остальное — это уже мелочи. Ватсон также трезво давала себе отчет о том, что сама не является по себе образцовой соседкой. Она часто страдала от болей и различных болячек, которые теперь уже кажется до конца с ней жизни. Она могла проснуться ночью — в лучшем случае в тишине и в худшем в сдавленных всхлипах после очередного кошмара. Она могла просидеть всю ночь на кухне, разогрев себе молоко и в одиночку прикончить целую пачку печенья. Она могла проваляться в своей постели до полудня, а в худшие свои дни — и все сутки. Когда депрессивное состояние ухудшалось, Джо могла полностью наплевать даже на базовые домашние обязанности, оставляя за собой гору немытой посуды в кухонной раковине и склад белья в ванной. Ватсон снова вернулась к антидепрессантам по наставлению врача, но в первый месяц поняла, что вместе с ними она скорее ведет образ жизни гусеницы-шелкопряда, чем человека. Она пыталась сообразить, что ей более неприятно — бессонница с проблесками кошмаром и состояние вечно трясущего пуддинга, или состояние гусеницы, готовой перерезать провод телефона и уйти в спячку на полгода. Но если она уйдет в спячку, она не сможет работать. Если она не будет работать, у нее не будет средств к существованию. Более того, она потеряет доступ к своему любимому кабельному каналу, по которому круглосуточно крутят исторические и костюмированные драмы, а в последние месяца это было чуть ли не единственное, что дарило ей крохи радости. Что ж, Ватсон действительно не считала себя подарком. Но после месяца сожительства с мистером Холмсом Джоан поняла, что ее минусы как сожителя скорее просто маленькие недочеты. Ее забывчивость помыть посуду и склонность ко сну до обеда не в какие сравнения не шли в сравнение с образом жизни детектива-консультанта, который часто проводил опыты на кухне, хранил опасные реагенты в ванном шкафчике и виделся с полицейскими чаще, чем с доставщиками еды. Любой другой человек на месте Ватсон сразу же убежал. Но после их первого раскрытого дела вместе — того, которого доктор гордо окрестила «Этюдом в красных тонах» -- она пришла к осознанию. В тот вечер, переступив порог квартиры в третьем часу ночи и будучи невероятно уставшей и одновременно счастливой, Джоан поняла — она пробудет в этой квартире так долго, насколько это будет вообще возможно. Идея начать блог про раскрытые преступления пришла в голову Джоан за одним из завтраков, которая проходила в компании миссис Хадсон, которая всегда оказывалась очень хорошим слушателем. После долгого и подробного рассказа о поимке преступника домовладелица, помешивая ложкой уже остывший кофе, воскликнула: — У вас потрясающий дар рассказчика, доктор Ватсон! Думаю, если бы не ваша успешная карьера врача, вы бы прекрасно преуспели в мире написаний историй и обрели много преданных читателей. Что касается мистера Шерлока, — миссис Хадсон покосилась на мужчину, который в этот момент был полностью поглощен новостной лентой в своем ноутбуке. — Он любит делиться своими подвигами исключительно для собственного удовлетворения. Пусть поначалу Шерлок со скептицизмом относился к ее идее «конспектировать» их приключения, он все же принимал участие в их написании, пусть и минимальное. Холмс был первым, кто проверял тексты на ошибки (которых по его мнению было всегда много) и был первым судьей названий преступлениям, которые давала Джоан. И пусть Шерлок часто ворчал и старался делать вид, что ее посты его совершенно не волнуют, оба понимали, что это не так. По прошествии первого месяца их рутина наконец-то «устаканилась». Пусть со стороны и казалось, что с Шерлоком Холмсом ужиться просто не возможно, Ватсон убедилась, что для этого требуется всего лишь поставить крепкую дверь в спальню (чтобы она пропускала не так много посторонних звуков, как предыдущая), и иметь железные нервы. Хоть Ватсон поздно ложилась и вставала, Холмс мог похвастаться еще более вредоносным распорядком сна — иногда Джоан вообще сомневалась, что сон входит в пирамиду его потребностей. По ее подсчетам, сосед в среднем спал три-четыре часа — Холмс последним желал ей спокойной ночи, но всегда ждал ее утром за кухонным столом. Джоан догадывалась, что многое в своей жизни Холмс делал на волне адреналина, но, вместе со своим медицинским образованием старалась понять, как именно его тело выживает на тех крохах сна, что получает. — Теория циклом сна, — просто ответил ей Холмс за одним из завтраков, щедро намазывания хлеб подтавшим маслом, — организму важно не количество сна, а его качество. Если правильно рассчитать время вхождения в легкую фазу сна, можно точно также рассчитать время, когда организм выспится. — Но для этого нужно точно засыпать в течении нескольких секунд, — возразила Джо. — Я знаю теорию циклов, но нахожу ее применение удобным только в крайнем случае. Но даже в этом случае ты не сможешь меня убедить в том, что засыпаешь по щелчку пальцев. — В течении десяти секунд, — также спокойно ответил ей Шерлок. — Это техника древних коренных американских жителей. Она включает в себя расслабление мышц лица, языка и шеи, и гарантирует погружение в сон в кратчайшее время. Может тебе тоже попробовать? Прошлой ночью ты ворочалась в кровати до четырех часа. С тем же успехом ты могла бы помочь мне в составлении архетипа серийного маньяка из Йоркшира. Ватсон покачала головой. — Для этого у меня есть таблетки. — Разве? Мне казалось ты приняла твердое желание прекратить их пить. Ватсон отложила нож, которым старательно разрезала бекон. Дедуктивные навыки Шерлока все также поражали ее, но когда их центром исследования становилась она, то чувствовала либо раздражение, либо смущение. Чаще — все одновременно. Джоан правда остановилась на решении постепенно выводить антидепрессанты из своей рутины, и вместе с этим ей пришлось снова столкнуться со многими неприятностями, главными из которых были кошмары. За последние полторы недели она перепробовала практически все техники — выписывала свои страхи в дневник, вела список благодарностей, медитировала, пересматривала свой любимый сериал перед сном («Чувство и чувствительность» 1998 года), но это не помогало. Каждую ночь она вновь переживала самые худшие моменты своей жизни, и ее мозг стал походить на кинотеатр, в распоряжении которого была только одна кино-лента, по сюжету которой Джоан Ватсон вновь и вновь переживала свои самые страшные моменты жизни. Иногда она жалела, что не может вынуть собственный мозг и насладиться пустотой и тишиной в своей голове. — Ты прав. — Вдруг сказала Джоан. Шерлок с интересом на нее посмотрел. В отличии от его предсказания женщина не приняла оборонительную позицию. — Возможно, это и мне поможет наладить здоровый сон. — Но если ты заинтересована естественным путем подготовить свое тело ко сну, один из самых эффективных является спорт. Большинство современных исследований подтверждают, что увеличение физической активности ведет к положительному изменению сна человека. — Мне вполне хватает физической активности, — ответила Джоан, — особенно на прошлой неделе, когда мне пришлось бежать целых три квартала под ряд, чтобы успеть спасти тебя от чокнутого убийцы. — О, не следовало подвергать свое тело таким подвигам, я держал все под контролем. — Под контролем? Он держал тебя на мушке! — Потому что я ему это позвонил. — Если бы ты послушался Лейстрейда и дождался подкрепления, то не пришлось бы… — Кстати о нашем дражайшем детективе, — Незамедлительно сменил тему Шерлок, — есть еще одно дело, по которому ему нужна помощь. Если ты, конечно, не занята. С этими словами Холмс пододвинул к ней свой телефон с сообщением: «Приезжайте в музей Естественной Истории. Остальное на месте.» — За все время твоей практики, как часто убийства происходили в музеях? -- поинтересовалась Ватсон. — До этого момента — ни разу. До места преступления они добирались как обычно, вызвав такси. Утренний час пик прошел и дороги были достаточно свободны, но Шерлок с Ватсон ехали молча. Первый анализировал в голове просмотренную ранее криминальную хронику, пытаясь понять, связано ли новое дело Лестрейда с одним из них. Вторая думала о тосте с джемом, который не успела доесть — Холмс в своей привычной манере норовил выскочить из дома как можно быстрее, и поэтому у Ватсон было лишь полторы минуты, чтобы сменить мягкие пижамные штаны на джинсы. Ватсон, привыкшая за последние полтора месяца вставать хоть и раньше полудня, все равно растягивала свою утреннюю рутину — ей нравилось наслаждаться неспешностью своего дня, и не торопя себя и не обязывая стремиться к определенному и жесткому распорядку. Для себя она объясняла это тем, что тяжелые студенческие дни и последующая за ним практика и работа в Афганистане вымотали ее организм на столько, что любой намек на распорядок вызывал у нее отвращение. Вместе с этим, Холмс, казалось, жил с той же скоростью, с каким у него в мозгу зарождались новые синапсы. Подобно охотничьей собаке, он был готов броситься на след в любую секунду. Ватсон вдруг задумалась, с каким животным бы могла сравнить себя. Хорек? Старая толстая белка? Может быть, крот? Размышления Джоан прервала остановка кэба. Когда они расплатились и вышли к парадному входу, внимание Ватсон привлекла гигантская реклама, обещающая посетителям незабываемые впечатления от предстоящей выставки, посвященной древнему Египту. И вдруг до нее дошло: — Сегодня музей не работает, верно? Шерлок кивнул. — Верно. Он закрыт для посетителей, но не для нас. Администрация старается привлечь меньше шума. К центральному входу, располагающимся между колоннами, вела каменная лестница с, по мнению Джоан, слишком большим количеством ступенек. Несмотря на то, что женщина уже не пользовалась палкой, ее бедро побаливало, особенно в такие пасмурные дни, как сегодня. По ее ноге можно было предсказывать снег, но тот факт, что она все еще подводила ее в повседневной жизни, расстраивало Джоан. Шерлок никак это не комментировал, но она почувствовала благодарность, когда детектив замедлил шаг, чтобы преодолевать ступени таким же темпом, что и она. При входе Шерлок сказал охранникам фамилию Лэстрейда, и им указали путь в главный зал. Ватсон было интересно, как изнутри выглядел музей во время нерабочих часов. Вокруг было темно — основной свет был притуплен, и горели только угловые лампочки и светодиоды у некоторых экспонатов. В пустом зале не было никого, и эхо от шагов компаньонов было единственным звуком, отскакивающих от стен. Ватсон задрала вверх голову — первым, кто встречал посетителей, был гигантский скелет диплодока. — Привет, Диппи. — прошептала Джоан. Шерлок непонимающе на нее посмотрел. — Так зовут этого динозавра, — объяснила Вастон, но Холмс покачал головой. — Нет, правильно говорить Диплотогус карнеги, — исправил Шерлок. — Да, но его зовут Диппи. — Кто его зовет? — Все его так зовут. Ты что, никогда не был в этом музее? — Я был, и несколько раз, но не в компании низкоразвитых людей. Ватсон пихнула его. — «Диппи» так называли дети еще с начала двадцатого века. И так за ним это и закрепилось. Ты же не заставишь трехлетку выговорить «диплодок»? Шерлок пожал плечами. — С правильно подобранным стимулом можно все. — Мы приходили сюда с родителями и сестрой в начале каждого учебного года, — Ватсон проигнорировала последний комментарий. — Кажется, лет двадцать назад у них была очень забавная акция — ребенок, чей рисунок Дибби больше всего понравится администрации, сможет выиграть его игрушечную мини-копию. Мы с Гарри пытались, но так и не получилось. Шерлок ничего не ответил. Они уже пересекли главный зал, пройдя длинные витрины с различными минералами и камнями, и впереди их ожидала молодая девушка в черном трикотажном костюме, и бейджик с именем Виктория на груди выдавал в ней сотрудницу музея. — Мистер Холмс, Мисс Ватсон! Вас ожидают в хранилище, следуйте за мной. Втроем они направились к маленькой двери, выкрашенной в цвет стены, и единственное, что выделялось на ней, это табличке «только для персонала». За ней скрывалась хорошо освещенная лестница, идущая вниз. — Вы так и не скажете нам цель нашего приезда? — Поинтересовалась Ватсон. Девушка нервно улыбалась. — Боюсь, мне запрещено что-либо говорить. Вы все услышите от профессора Вейла. — Тот самый, кто организовывает предстоящую выставку по Древнему Египту? Интересно, — пробормотал Холмс, но Джоан признаков интереса на его лице не видела. Спускались они два пролета, и на третьем наконец вышли на этаж. Джоан готовилась к спертому воздуху и такому же приглушенному свету подземелья, но хранилище больше представляло собой такой же выставочный зал, только более просторный и прохладный. Низкая температура, конечно же, была обусловлена определенными требованиями к хранению множества исторических экспонатов. Ватсон с предвкушением оглядывалась, надеясь увидеть что-то знакомое из мира искусства, но большинство объектов исторического наследия были либо покрыты мутной пластическим покрывалом, либо белой хлопковой тканью. Тут и там стояли прямоугольные и квадратные коробки, на которых было куча штампов с более чем десятью разных языков. — Вам повезло, это сейчас более-менее порядок, — сказала Виктория, — Неделю назад здесь было не пройти, ведь мы упаковывали экземпляры, которые нам на сезон одолжил Гонконгский музей, и мы возвращали их обратно. Некоторые из них должны были отправляться воздушным путем, но в итоге пришлось вести их сухопутно, из-за чего дедлайны съехали. Так, нам вот сюда. Они прошли еще пару метров, свернув в более узкий проход, по каждую сторону у которого были железные двери. Дернув за ручку одной из них, Виктория пригласила их внутрь. Они оказались в светло-серой комнате оборудованной в виде кабинета. В стороне находился дубовый стол, за котором были полностью заставленные книгами стеллажи. Ватсон почувствовала, как твердый пол под сапогами сменился на ковер с короткой щетиной. Облокотившись на стол стоял низкий седовласый мужчина достаточно полной комплекции, а рядом с ним стояла высокая и белобрысая фигура, которая сразу же отреагировала на вошедших. — Холмс, Ватсон, наконец-то! — воскликнул Лестрейд. — Прошу, это профессор Колин Вейл… — Где тело? — тут же спросил Шерлок. Детектив Скотленд-Ярда замялся, покосившись на профессора. Тот пожал плечами. — Думаю, будет проще, если вы сами все увидите, — сказал он. — Пройдемте сюда. Но вам придется одеть перчатки и маски. Кабинет Вейла соседствовал с еще одной маленькой комнаткой, в которой кроме железного стола на колесиках ничего не было. В комнате поддерживалась такая же прохладная температура, как на всем периметре хранилища. На самом столе находилось нечто под плотной светлой тканью — по форме скрытый объект напоминал прямоугольный ящик. Профессор дождался, когда остальные трое подойдут ближе, и скинул покрывало. Ватсон ахнула. Ее познания о культуре древнего Египта были такими же поверхностными, как и большинства людей, но Джоан точно знала, что перед ними лежала мумия. Ватсон смотрела на подобное впервые, и поэтому по началу ее глаза не знали, на чем сфокусироваться. Сначала она посмотрела на череп, окутанный в полуразложившиеся бинты, затем на челюсть, которая находилась ниже положенного, отчего казалось, что мумия замерла в крике. Хребет позвонков шеи и ключицы были единственными выглядывающими костями из-под кокона ткани, окутывающую все остальное тело. В некоторых прогнивших местах выступали очертания костей — было видно, как скрещены руки на груди, а также очертания тонких костяных ног. Мумия лежала в глубоком открытом саркофаге, разрисованными золотистыми иероглифическими надписями, которые, как догадывалась Джоан, несли в себе полную информацию о почившем. Шерлок нагнулся к мумии, и взор его пронзительных глаз — Нам прислали ее из Каира двое суток назад, — начал Вейл. — Это Яхмос-Тумериси, принцесса 7 династии фараонов и дочь Тао Второго. Звезда нашей предстоящей выставки этого весеннего сезона. Но… — Это не она. — Шерлок низко склонился над фигурой мумии. — Точнее, я согласен с утверждением, что это мумия, очень искусно сделана. Что самое важное, сделанная недавно. Но, профессор, вы и так это знаете? На секунду воцарилась тишина. Ватсон перебегала глазами с фигуры Шерлока на мумии, а потом с мумии на лицо профессора. Тот покачал головой. — Историкам не известно точное захоронение Яхмос-Тумериси, так как ее перезахороняли в некрополе шейха Абд эль-Курны. Не имея точный дат мы все равно должны вооружиться здравым смыслом — останкам настоящей принцессы сейчас сейчас должно быть около двух тысяч лет. Но скелет, который мы сейчас видим… — мужчина покосился на саркофаг, подбирая слова. — Он свежий. Детектив Лестрейд рассказывал мне о ваших необычайных способностях, мистер Холмс. Признаюсь, я отнесся скептицизмом на его совет воспользоваться вашими услугами, но теперь вижу, что поспешил с выводами. Вы пришли к этим умозаключениям за минуту, когда как лаборатории потребовалось несколько часов, чтобы прийти к тому же итогу. — Получается, что это человек из нашей эры? — спросила Ватсон. — Можно даже сказать, что из нашего века, — ответил профессор. — Бинты, ткани, состаривание костей и мягких тканей… Все выглядит очень правдоподобно. Но это не подлинная мумия. — Когда вы узнали о подделке? — Спросил Холмс. Профессор развел руками. — Вот что я скажу. Я работаю в этом музее уже пятнадцать лет, а археологией занимаюсь все пятьдесят. Мне не нужны химические реагенты, чтобы отличить тысячелетние кости от прочих. Когда мы открыли привезенный саркофаг принцессы в этот вторник, это была настоящая Яхмос-Тумериси. Моя команда сделала несколько фотографий для отчетности, и даже там это заметно. Сегодня рано утром мы хотели отвезти ее в новое хранилище, поднять на верхний этаж. Когда сняли крышку саркофага, я заметил обманку. Я не знал, что делать. Не знал, кому звонить и самое страшное — что сказать. Острый взгляд Шерлока не сходил с мертвой фигуры. Достав из нагрудного кармана увеличительное стекло, он тщательно рассмотрел череп. — Женщина, предположительно двадцать, двадцать пять лет, — сказал он. — Кости в отличном состоянии, несмотря на то, что убийца досконально очистил их а затем вновь "состарил", а значит, они не были захоронены. Не могу сказать точное время убийства без дополнительного лабораторного анализа. — Кто-то подменил старую мумию на новую, — проговорила Ватсон, пытаясь осознать услышанное. — Мои люди снимут отпечатки зубов, и по ним мы попытаемся установить личность, — сказал Лестрейд. Привыкший к самым неожиданным заключениям Холмса, Грэг быстро сообразил, что делать дальше, но нахмуренные брови выдавали его недоумение. — Очень удачная мысль, — похвалил Холмс, указывая пальцем в перчатке на правую сторону челюсти. — Мы сразу узнаем, кто жертва, посмотрите сюда: в нижней десне у нее стоит имплант. Но Ватсон быстро среагировала на его комментарий. — Жертва? Ты видишь признаки насильственной смерти? — И вы тоже можете их увидеть с должной профессиональной внимательностью. Взгляните сюда. Ее подъязычная кость сломана, что типично при удушении. Сзади черепа заметны трещины. Вероятно, убийца схватил ее за шею и крепко сжимал в течении некоторого времени, а затем ударил ее о твердую поверхность, скорее всего об стену. Должен сказать, наш убийца достаточно изобретателен, раз придумал такой план по сокрытию преступления. И вместе с этим он невероятно глуп, раз подумал, что профессионалы не смогут увидеть подмены. Вне сомнения, мы говорим о факте убийства. Если не считаешь возможным, что кто-то подписал соглашение после смерти о том, чтобы их кости участвовали в костюмированной вечеринке. — Мы заберем тело в морг на экспертизу, — сказал Лестрейд профессору Вейлу, достав свой мобильный телефон. — Нам также нужен доступ к вашим камерам, включая те, которые по периметру хранилища. И мне нужны имена всех, у кого был доступ к мумии. — Администрация предоставит все, что нужно, — ответил тот, и хоть часть лица его скрывалась за медицинской маской, Джоан заметила выражение крайней тревожности. — Если наш музей связан с убийством невинного человека, мы поможем всем. И все же, не сочтите меня за последнего лицемера, но я должен напомнить, что готовящаяся выставка невероятно важна для репутации нашего музея… Шерлок понимающе опустил руку на плечо профессора. — Профессор, мумия Яхмос-Тумериси обладает невероятной ценностью, я прав? — Да, как и многие другие мумии представителей знати и их потомков. Потеря такого ценного экземпляра станет большим ударом для исторического сообщества. И исторического сообщества Великобритании в частности, ведь ее сохранность была нашей ответственностью. — Человек, который смог мумифицировать человека по всем канонам древних египтян, скорее всего, обладает достаточными знаниями, чтобы понять это, — кивнул на его слова Холмс. — Это также означает, что, скорее всего, подлинная мумия у него. Что ж, господа, доктор Ватсон. Пора за работу!