According to plan

      Принц стоял у окна и любовался своим государством. Пусть иные говорят, что Старкхевен — всего лишь один из далеких городов Вольной Марки, знаменитый разве что пирогом с рыбой и яйцом: он-то знает, что Старкхевен — это жемчужина Марки, омытая водами реки Минантер и согретая лучами солнца и славы.       Его жемчужина.       — Ваше высочество?       Себастьян лениво перевел взгляд на вошедшего. Расторопный секретарь с поклоном протянул ему письмо. Принц сразу разглядел знакомую печать на конверте, но помощник на всякий случай уточнил:       — Письмо от Инквизиции.       — Чудесно, — с благосклонной улыбкой отозвался Себастьян. — На него стоит взглянуть.       Еще раз поклонившись, секретарь выскользнул за дверь.       Принц вскрыл конверт и всмотрелся в аккуратные строчки. Леди посол в каждой букве выражала сожаление по поводу того, что Инквизиция до глубины души сочувствует бедствиям Киркволла, но, увы, не может сейчас найти свободных людей, денег и ресурсов на то, чтобы вкладывать их в восстановление города. Появившееся непонятно откуда древнее зло угрожает всему Тедасу, и Инквизиция борется с ним по мере сил и возможностей. Несчастный лорд Инквизитор, ах, какое горе, не спит ночами, занятый борьбой с приспешниками Корифея — и, увы, не в его силах пожертвовать еще чем-то, чтобы помочь растерзанному войной Киркволлу. «Мы смиренно надеемся, что наши молитвы помогут вам», — почти издевательски заканчивала свою отповедь леди Монтилье.       К письму, однако, прилагалась еще короткая записка, написанная другим почерком. Себастьян почти без удивления прочел следующее:       «Вы ведете опасную игру, Ваше Высочество. Ее Святейшество Джустиния мертва, но ее руки все еще готовы схватить вас за горло. Если Киркволл окажется под вашим контролем, Старкхевену будет угрожать кое-что посерьезнее красного лириума и венатори.       Церковь следит за вами очень и очень внимательно».       Подписи, конечно, не было.       Принц раздраженно отбросил листки в сторону. Эти посланницы Джустинии годами мучили его своим «всезнанием» — и все же, когда Верховная жрица погибла, наводнившие Старкхевен церковники тут же метнулись обратно в Орлей. Себастьяну хватило всего двух умелых ходов, чтобы ликвидировать последнего Веля и занять его место. В отличие от идиота Горана, демоны его раздери, Себастьян понимал, как надо править. Он заслужил свой трон. Он так долго к нему шел... Почему этим «рукам» так хочется упрекнуть его в попытках присвоить Киркволл? Разве Старкхевен не процветает под властью своего государя? Разве город не сияет среди всей Вольной Марки, охваченной паникой, шпионами венатори и красным лириумом? Разве Киркволлу, этому оскверненному всем на свете клочку земли, не нужен достойный пастырь, чтобы вывести эти заблудшие души из мрака...       «Ах, какими прекрасными словами я стал думать. Да позаботится о вас Создатель, драгоценная Эльтина».       О, как Себастьяну ее не хватало! Она была единственной в мире женщиной, которая пленила сердце принца не красотой или грацией, а потрясающе цепким умом и способностью продумывать все наперед. Сколького он мог бы добиться, будь Эльтина его матерью... как жаль, что судьба свела их так поздно. Ее острый ум и деловая хватка могли бы сослужить Себастьяну добрую службу после воцарения...       «Демоны нас дернули положиться на этого Андерса! Надеюсь, он будет вечно скитаться в Тени под ручку со своим любимым духом».       Всего одна оплошность в их безукоризненном плане — и все пошло прахом. Вместо Казематов была взорвана Церковь. Эльтина погибла. Трижды проклятый Андерс умер быстро, безболезненно и не от руки Себастьяна. Мередит и Орсино погибли, но Круг и храмовники все же выстояли — и не перебили друг друга после той огненной ночи. А за принцем стали неотвязно следовать посланники Верховной жрицы, грозя обнародовать факт его причастности к произошедшему в Киркволле. Все из-за одного проклятого отступника.       «Вот и Инквизицию сейчас, кажется, возглавляет какой-то эльф-отступник. Может, маги намеренно ставят мне палки в колеса?»       И все же невмешательство Инквизиции было в каком-то роде преимуществом. По крайней мере, их солдаты и шпионы не будут толкаться в Киркволле, узнавать то, что им не положено знать, и передавать своему начальству. Старкхевен сможет без шума и пыли установить над городом протекторат, сделав наместником лорда Хенли. Даже если аристократы Киркволла поймут, что происходит, они не будут против такого поворота: они давно знают Себастьяна, уважают его как правителя и андрастианина и явно предпочтут хорошо знакомого им принца Старкхевена, много лет зарабатывавшего себе имя в городе, кому угодно другому. Очень кстати, что проныра Тетрас сейчас где-то в Орлее, занятый делами Инквизиции: он бы, пожалуй, стал препятствием для осуществления планов принца.       «Посмотрим, кто посмеется последним, мастер Тетрас. Я слишком долго нацеливался на твой город, чтобы отказаться от него в последний момент».       Они с Эльтиной разработали слишком хороший план, чтобы вмешательство или невмешательство Инквизиции оказалось решающим. Это не имело значения. Все и так сложилось достаточно хорошо: Старкхевен процветает под властью достойного правителя, денег в казне предостаточно — благодаря Владычице Церкви Себастьян сумел накопить достаточную сумму и теперь распоряжался ею с умом; Киркволл в хаосе и готов сдаться любым захватчикам (не считая упертой стервы Авелин — впрочем, с одной женщиной Старкхевен уж как-нибудь разберется). Все шло своим чередом. И все же принц чувствовал досаду. То, что посланники Джустинии продолжают его донимать, раздражало. Кажется, Серых Стражей так же донимают постоянные кошмарные сны. Вот только от них можно проснуться, а вот отогнать мановением руки этих назойливых соглядатаев — нет.       Возможно, кто-то натравил церковников на Себастьяна? Хоук? Нет, ей бы на такое не хватило хитрости: она была, в сущности, неплохой женщиной, но совершенно не разбиралась в интригах. Тетрас? Вряд ли, у него не настолько хорошие связи с Церковью. Возможно, в этой истории были еще какие-то действующие лица, действующие против принца Старкхевена — причем лица, которых он не знал? Это всерьез настораживало Себастьяна. Он всегда старался быть в курсе дел, разведка в Старкхевене работала исправно — но он так и не мог понять, откуда Церковь узнала об их с Эльтиной плане... Впрочем, если принцу удастся наконец заполучить Киркволл и распорядиться им так, как подобает, все это уже не будет иметь значения. Пусть грозят ему сколько хотят: всему воинству Церкви не удастся вырвать из рук Себастьяна два крупнейших города Вольной Марки. Никакой Инквизитор, кем бы там он ни был избран и благословлен, не будет в силах отнять у принца Старкхевена его завоевания.       Удовлетворенно кивнув своим мыслям, Себастьян взял перо и начал набрасывать черновик ответа Инквизиции — такой же льстивый, как письмо леди Монтилье. Впрочем, главная его мысль превосходно читалась между строк:       «Мне очень жаль, моя драгоценная Инквизиция, но ваше мнение меня совершенно не волнует». * * *       Выслушав новости от Лелианы, Варрик заперся у себя в комнате и мрачно вздохнул. Сукин сын Вель. Мало того что он все-таки дорвался до трона и теперь чувствует себя, наверное, пупом земли — так он еще и тянет руки к Киркволлу. И, что хуже всего, у Кастратика (хотя, печально хмыкал Тетрас, какой он, к демонам, Кастратик: он слышал из достоверных источников о наличии у принца как минимум двух любовниц) может получиться взять город не мытьем, так катаньем. Если бы он пошел на город войной, он бы просто завоевал его — даже Авелин не выстоит со своими стражниками против армии Старкхевена; если Вель играет в милосердие и посылает в город «гуманитарную помощь», это служит чудесным прикрытием для запудривания мозгов киркволльской знати и взятия их под контроль. В городе, кроме Авелин — ну и, может, самого Тетраса — не осталось никого, кто мог бы возглавить эту стонущую толпу: бедняга Хоук с самого восстания магов все время в бегах...       Хмыкнув, Варрик покачал головой. «Нет уж, Кастратик. Хрена с два я дам тебе играться с Киркволлом. Ты сделал первый ход — отлично, мы парируем. Эта заварушка с Корифеем все равно рано или поздно закончится, я вернусь в город — и вот тогда тебе не поздоровится. Ох, как же Бьянка будет рада пристрелить тебя...»       Сев за стол и вооружившись пером, Тетрас начал писать письмо своему информатору, сообщнику, другу и просто хорошему Командору ферелденских Стражей Адвену Суране. Письмо начиналось так:       «Пернатик, у меня тут возникла одна безумная идея. Как думаешь, сможем мы с тобой начать возведение меня на трон наместника?..»