Падшие цветы.

Ты взмахнешь копной своих волос, снова щелкнешь пальцами, Не оборачиваясь, назовешь мое имя, И, как дурак, я побегу обратно к тебе. И станцую еще под твою самую новую песенку. И когда Земля сойдет со своей оси, И когда планеты угаснут – Вот когда я вернусь. — Кому я нужен разбитый, слабый и бездомный? Ты был моим домой, моей силой и опорой, крепостью принца. Ты держал меня, а когда я разбивался, собирал снова и снова по мелким кусочкам, склеивая воедино, чтобы я не рассыпался на тысячи деталей без возможности собраться — пока ты был жив, — Тэхён вскрикнул, медленно опускаясь вниз, касаясь лбом земли, зачесывая руками загривок. — Ты найдёшь новый дом, — откуда-то последовал голос: казалось, что Намджун жив и стоит за спиной, обняв рукой и положив ладонь на сердце парня, опустив подбородок на плечо. — Ты найдёшь дом в другом, не разбивайся, — и накрыл кровавыми крыльями, с перьев которых медленно капала кровь, растекаясь пятном по твоей одежде, ты чувствовал. Бился и бился в чужих руках, хватаясь руками за него, пытаясь почувствовать снова то тепло, любимое. В ту же секунду его обличье рассеялось, и ты, склонившись к земле, проклинал все живое, лишь бы видеть его снова, — капли слез стекали ручьем, даже не думая прекратить. Всегда, когда грусть нападала и окутывала, словно плотное мягкое одеяло — невозможно было выбраться, — ты всегда говорил мне это: «Не разбивайся.» И меня спасали каких-то два слова. Спасали твои руки и взгляд, полный искр и любви; ладони мягкие, не хотелось отпускать; длинные пальцы цеплялись за чужие, не хотели отпускать, но бездна затягивала все с большим напором, оставляя тебя. Молился. Долго и упорно молился, хоть и не верил ни во что, — молился. Посмотрел бы на это посторонний, неважно, любой человек, сердце бы сжалось так, что вот-вот случилась бы остановка. Ты бился в конвульсиях и все умолял, умолял: он не открывал глаза, смирно лежал в своей постели; все было, как обычно, но ты все знаешь. Ты знаешь все вдоль и поперёк, кто бы что ни говорил, ты знал правду, все вокруг бесчестные лжецы, эгоистичный мусор. — Убирайтесь все! — кричал, молил оставить вас наедине, чтобы попрощаться; не мог поверить, что Намджуна нет; хотел бы знать, что тот вот-вот откроет глаза, нежно поцелует и приобнимет за шею, проведёт носом по бледной коже и будет повторять, что ты неумолимо красив, не сравним ни с чем, ни с какими другими. Священник подошёл сзади и положил ладонь на плечо, когда увидел тебя, склонившегося над гробом, гладившего чужую бесчувственную руку. Ему было жаль. Он видел ту любовь, что внутри тебя хранится, что никогда не иссякнет. Ему настолько жаль, что если бы он мог, поменялся бы местами; сердце сжималось, чертово сочувствие. — Пожалуйста, рушь на своём пути все иллюзии. Иначе просто сойдешь с ума от своей любви, — проговорил священник и убрал ладонь с плеча, смотря в твои глаза, которые смотрелись дикими от лопнувших капилляров. Образ крыльев всплывал перед глазами ещё не раз и не два, а целый миллион раз, и каждый был, как последний. Ты просто цеплялся за перья, иногда болезненно вырывая, обливаясь слезами снова и снова. Бесконечный круговорот однообразия, но каждое его появление гласило, вот-вот спасение настигнет его. Вытащит из лап тьмы и вознесет вверх, ближе к солнцу, где абсолютно все мечты сбываются. Кто ты? Сон резко обрывается, но прогресс есть. Вместо обыденных трёх часов сна теперь три с половиной. Зато глаза не такие красные, а желания становятся чётче. Тучи рассеялись над головой, и было приблизительно ясно, чьё отражение в зеркале мелькает сзади. Это был Он. Тот самый и уже желанный для встречи ангел. Все и так очевидно, мозг даёт сбой, и пелена укутывает, как младенца. Ты стоишь на коленях, мечтая прикоснуться к волшебным и до ужаса мягким, пропитанным кровью крыльям. Те были сложены, но от этого образ не становился хуже. Заполняя лист бумаги очередными никчемными надписями и картинками, ты снова плакал, слушая Вашу песню. Свечи плавились быстро, заполняя комнату запахом жженного фетиля. Поднявшись с пола, ты, вероятно, обдумываешь, какой алгоритм действий поселить в голове на этот раз; не такой, как раньше: ванная, ящики, слезы, холодный душ. Щелчок, туманное состояние и ничего больше. Словно кто-то овладел разумом, и ты — уже совсем не ты. Повернувшись в сторону, парень увидел тень и, не потратив и секунды времени, последовал за ним. В затуманенном состоянии ноги совсем не слушались и он спотыкался практически на каждой чугунной ступени лестницы, что вела вниз к выходу. Он прошел пару десятков ступеней, и перед парнем снова явился образ Крылатого существа, что тянул к нему руки, а после уже совсем другой эпизод. Падение с крыши ощущалось безмерной свободой. Их руки переплетались, как нити. Тяжёлая голова тут же упала на собственное плечо, и, стоило ему коснуться перил, перед глазами все рассеялось тут же. Кто ты? Пройдя вниз до конца, ты оказался на той крыше, покрытой ледяной крошкой. Дул ветер, знобило чертовски, и солнце слепило, но цель, загоревшаяся синим пламенем в голове, не оставляла. Ты наконец решился на это, наконец лишил себя мук, наконец ты дошёл до высшей точки, куда стремятся многие, но тем не удаётся. Особенный и важный, тебя выбрали, несмотря на северную красоту рук касаются: ангелы. Хватаясь за облака и падая сквозь них же, падаешь и удивляешься. Он подхватывает своими крыльями и, словно любящая мать-птица, укутывает в них, чтобы не продуло шею, чтобы не сломался об твёрдый бетон, что под ногами пешеходов ежедневный. И ты погружаешься в эту негу с большим удовольствием. Словно эйфория нахлынула, здоровается и рукой машет, но не приближает, а лишь издали кивает. А ангел тот — копия, копия чувства. Одно касание, и через край хлещет, что затыкать дыры в днище нужно, а не равнодушно отнекиваться, в ожидании погружения под воду. И оборвалось мгновение чудных чувств в тот миг, как перья все мгновенно осыпаться начали, словно песок сдувались, а ты летел в черноту тёмного глубинного дна. Коснувшись воды пальцами рук и стоя на коленях, смотрел в отражение. Над тобой тотчас нимб явился, освещая бледное заплаканное лицо, а за спиной фигура мужская, такая величественная, которую любил всю жизнь оставшуюся. Подхватывает за плечи и разворачивает резко, в объятия хватает, да так крепко, что сначала руки любящие не узнаешь, а после душа воет от счастья безгранного. Сердце взрывается, настолько часто бьется. Он приходил каждый раз в сны, неверующими шагами к тебе подходил, ладонями тянулся, в копну золотистых зарывался, словно так и нужно, а слова.. лишние да и только, не отражают всю глубину. Пускаешь слезы на грудь чужую, хватаешь ногтями плоть, царапаешь, но он не содрогается даже, лишь вздыхает в ухо и молится, хоть ты не веришь в Бога, он молится за тебя и счастье ваше. Печальные известия о Ким Тэхёне, который спрыгнул с крыши сегодня днём, разлетелись по всему городу и освещались всеми СМИ ближайшие пару недель Безумие иногда поглощает незаметно для тебя самого, и шанса спастись почти не остается. Только надежды через край должно быть.