Белое золото

      Она никогда не была ему дочерью — её отцом был Роберт Баратеон. В Мирцелле, такой юной, свежей и невинной, с мягкими золотистыми локонами и яркими, живыми изумрудными глазами, он видел Серсею, вновь ставшую маленькой девочкой, такой, какой она была до того, как война, интриги и брак изменили её. И он любил принцессу так же, как любил сестру.       Благородный рыцарь и его прекрасная дама. Это было бы так просто и романтично, сладко, до ноющей боли в зубах, если бы не то, что белый плащ Джейме Ланнистера был залит кровью короля, а принцесса Мирцелла не была бы его племянницей. Не дочерью. В такие минуты рыцарь закрывал глаза и, глубоко вдыхая и выдыхая, восстанавливая ритм бешено колотящегося сердца, считал до пяти.       Один. Мирцелла смотрит на него, широко распахнув свои прекрасные глаза в обрамлении светлых пушистых ресниц. А потом быстро встаёт на цыпочки и целует белого рыцаря своими горячими губами.       Два. Джейме, словно одержимый, прижимает к себе тонкий стан принцессы, чувствуя, как её маленькое сердце бьётся, подобно пленной птице, так сильно, что кажется, что оно вот-вот проломит её хрупкие рёбра.       Три. Ланнистер приникает губами к белой шее девушки, оставляя на ней смазанный алый след лопнувших от напора капилляров. Он слышит, как кровь в её жилах неистово пульсирует.       Четыре. Девушка вздыхает, надрывно и гортанно, обвивая руками шею рыцаря, запуская пальчики в его густую золотистую гриву. Она что-то неразборчиво шепчет, но Джейме не слышит ничего, кроме гула крови в ушах.       Пять. Шёлковое платье Мирцеллы с треском рвётся, Джейме, словно обезумев, разрывает ткань голыми руками. Безнадёжно испорченная одежда летит в сторону. Это не страшно, у принцессы есть ещё.       Джейме открывает глаза. Сердце вновь бьётся в привычном ритме, и рыцарь опять может безмолвной белой тенью стоять у подножья Железного Трона, сопровождать пьяного короля, любить свою сестру, галантно подавать руку принцессе. Всё снова по-прежнему. Лишь Мирцелла, бледная, в новом золотом платье, беспокойно смотрит на Ланнистера, а сердце Серсеи пропускает удар, когда брат, целуя её изящные ключицы, шепчет королеве на ухо:       — Мирцелла.