waiting problems

люблю всё, от чего у меня высоко бьется сердце. в этом — все. Марина Цветаева Чанёлю некогда останавливаться на светофорах, некогда ждать, жизнь коротка, столько нужно успеть, а еще дома котенок, который слишком маленький и его нужно покормить. Парню хочется бежать на красный, и он переминается с ноги на ногу, кидая взгляд на бумажный пакет с едой для ребёнка. Чанёль просто не может придумать ему имя, чтобы выбрать что-то одно, нужно отбросить кучу потрясающих вариантов, которые слишком хороши, чтобы просто взять, и забыть о них. Он чувствует боль в затылке и очетливо понимает, что это недосып, но раздается писк светофора, и Чанёль срывается, оставляя так и не додуманные мысли где-то на другой стороне дороги на тротуаре. Пальцы мерзнут и ветер залезает за шиворот, пока он немного неуклюже пробирается сквозь потоки людей на улицах. Запуская в квартирку морозный воздух, Чанёль шмыгает носом и роняет полку для обуви. Он роняет ее каждый раз, но не избавляется просто потому, что она ему нравится. Ребенок носится возле ног, заставляя Чанёля спотыкаться в попытках не наступить на котёнка. Он вываливает в его миску половину содержимого пакета, которого, наверняка, хватило бы на месяц, но Чанёлю не жалко, и он подталкивает животное к еде, пару секунд наблюдая, но потом решает не смущать его. Он в последнее время ощущает себя немного ненужным и покинутым. Это возвращается именно тогда, когда парень один. Ему кажется, что все его чувства атрофировались, как ноги у парализованного человека. У Чанёля в квартире нет календарей, потому что даже если он покупает их, то забывает и даже не смотрит (он всегда может спросить у Кёнсу какой сегодня день недели, или месяц, или число). Чанёль за прошедшие полгода столько всего пообещал, благополучно забыв, что ему порой очень стыдно, особенно когда друзья смотрят на него с укором и сожалением. Парень улыбается на это, но забывает изо дня в день какие-то чертовски важные для других людей вещи. Его черепную коробку будто забил какой-то плотный туман, который вытесняет все мысли, не связанные с одним конкретным человеком. Каждое утро Чанёль говорит себе, что справится, и встает, уже привычно проводя ладонью по второй половине кровати, будто собирая остатки присутствия Криса в кулак, чтобы проносить часть его с собою до вечера. Но к сумеркам становится хуже, и он, возвращаясь с работы все раньше, подолгу сидит на диване к гостиной, держа котенка в руках; то, как бьется маленькое сердечко под мягкой шерсткой, успокаивает его. Чанёлю невыносимо ждать, его временами скручивает, будто в ломке, это очень больно и страшно за самого себя, потому что невозможно так сильно привязаться к человеку. Ну, или возможно. Чанёлю некомфортно одному, по крайней мере, не настолько долго. Он благодарен Кёнсу за то, что тот так часто рядом, за то, что не спрашивает, и кидает взволнованные взгляды только тогда, когда думает, что Чанёль не видит. С ним и Чондэ легко улыбаться, потому что они оба очень хорошо чувствуют его, Чанёля, настроение. С Кёнсу и Чондэ просто говорить, потому что есть множество общих тем, не связанных с Крисом. С Чанёля спадают канаты, стягивающие ребра и легкие, и он оседает на стуле, слушая, как Кёнсу рассказывает о своих учениках, и как шуршит пакет с чипсами, сминаемый руками Чондэ. Но как только Чанёль закрывает за ними дверь, все возвращается снова. Все сомнения, и грусть, и тоска. Чанёль помнит, как, в шутку, говорил, улыбаясь эй, что я буду без тебя делать?. Он трогал пальцами скулу Криса, чтобы тот посмотрел на него. Ифань качнул головой и поймал его ладонь в свою руку, мазанув по костяшкам губами так, что там горит до сих пор. Чанёль понимает, что не имел права удерживать Ифаня, но обида и горечь все равно разливаются в груди. А еще он до сих пор не помнит, почему не поехал с ним. Крис бы позволил.. Это самое опасное – думать. Потому что в его голове целых два года заполненных Ифанем. Это очень много, и буквально рвет на части. Чанёль не плакал с самого его отъезда ни разу, потому что это все равно не поможет. Он будет ждать, пока Крис не вернется, и тогда смысла скучать больше не будет. Чанёль не отпустит его ни на секунду. Парень улыбается мысли о том, как сможет, наконец, обнять Криса, такого большого и привычно теплого. Чанёль не забывает спать и есть, потому что обещал, хотя порой очень хочется заморить себя голодом и пожить немного на одном кофеине, просто глупо бунтуя, что-то доказывая самому себе, упиваясь собственной грустью. Но Чанёль обещал, и не хочет видеть хмурый взгляд Ифаня.. хотя нет, он хочет видеть, он хочет видеть складочку между бровей, улыбку, неодобрение в глазах; ему нужен каждый момент, чтобы восполнить запасы, из которых Чанёль, как коллекционер, день за днем вытаскивает воспоминания, смотря на них как на драгоценность. Страшно услышать голос Криса из трубки, потому что можно не выдержать. Помехи забирают из него почти всю теплоту и такую по-крисовски неуклюжую нежность, Чанёль уверен, что они есть, Ифань никогда не говорит с ним равнодушно и холодно, и он благодарен, потому что еще не скоро, нельзя, чтобы слишком. Чанёль порой думает, что могло бы быть и хуже. Например, Ифань мог уйти от него, бросить, сказать, что им больше нет смысла встречаться. Крис завел бы семью, детей, чтобы его мама, порой звонящая и натыкающаяся на Чанёля, сберегла свои нервы и голосовые связки. Или они расстались бы со скандалами, хлопаньем дверьми, синяками на руках и искусанными до крови губами. И когда Чанёлю кажется, что нельзя быть разбитым безвозвратнее, он вспоминает об этом, и продолжает ждать. Нужно заботиться о котенке и убраться в квартире, потому что Чанёль стал чихать слишком часто. Крис красиво, невозможно красиво улыбается с экрана ноутбука и Чанёль стонет, захлопывая его. Он думает, что нужно поменять заставку на рабочем столе, но понимает, что не сделает этого до самого приезда Ифаня, пока перед ним не окажется оригинал взамен цифровой копии. Чанёль на днях вывихнул ногу, когда поскользнулся на пролитой котенком воде у миски, торопясь взять трубку. Что-то тогда подсказало ему, что это Крис, хотя тот никогда не звонит так рано. Боль в лодыжке заглушила кольнувшее разочарованием сердце, когда Ифань сказал, что задержится, не знает, на сколько. Чанёль просто попросил звонить почаще, и, отключаясь, уронил голову на грудь, сжимая края яркой футболки в руках. Чанёль вспоминает, как Ифань прослеживал пальцами линии его вен, отчетливо проступающих под тонкой кожей на ногах, как затем трогал сильно выделяющуюся косточку на лодыжке, целовал колени, и ему хочется плакать от того, сколько он до сих пор чувствует в этом. У Криса всегда было слишком мало слов (он, по сути, и не считал их важными), но когда он говорил так, Чанёлю не нужно было (и все еще) больше ничего. Ифаня очень много даже когда он не рядом, и у Чанёля наверняка случится передозировка, когда он вернется. Его тело будет сладко ломаться под шершавыми ладонями, Крис проберется глубоко в нутро, сплетая в клубок тысячи частичек себя, выбивая из груди парня хрипы и такие редкие для него слезы. Чанёлю не будет жаль себя, потому что это то, о чем он мечтает. Чанёль никогда не называл Ифаня любимый, он даже думает, что довольно скуп на слова, когда нужно говорить о чувствах, он не знает, почему; но парню кажется, что он готов и хочет сказать это, слово застревает в горле, потому что Крис не рядом, не сможет услышать. Крис очень жесток и присылает ему гигабайты собвстенных фотографий. На многих он гуляет с друзьями, или сидит с одногрупниками в кафе, или посылает в камеру кривое сердечко на фоне гигантской Цзиньмао. И еще миллионы его смазанных рук, пальцы, попавшие в кадр, комната в общежитии и красивая территория кампуса, смешной сосед-кореец, которого, кажется, зовут Минсок. Чанёль не обманывает себя, говоря, что не ревнует, очень даже ревнует, и, звонко щелкая мышкой, удаляет фотографии с этим соседом. Но все его недовольство пропадает, когда Ифань пишет что скучает, и ставит сердечки в конце предложений. Чанёль закрывает лицо руками и дышит, хотя ему хочется упасть на пол и лежать так очень долго. Крис невозможный. Чанёль старается немного абстрагироваться от Ифаня порой. Потому что нельзя так зацикливаться, это тяжело, Чанёль не хочет, чтобы тоска была с ним постоянно, слишком уж сильно давит и прижимает к полу. Кёнсу дергает парня за кончики темных волос и говорит что у него просто веснячка, потому что зима почти кончилась, скоро у всех начнутся рецидивы. Чанёль улыбается странному слову, и мысленно поправляет друга, потому что у него Ифань, а это сложнее. Чанёлю иногда нравится представлять, как он вернется позже обычного, а Крис уже будет дома. Может, копаясь в холодильнике, в попытках найти, чем можно накормить себя, не прибегая к помощи плитки и кастрюль, или же он будет спать на диване в гостиной, прилипнув щекой к подлокотнику и раскинув длинные руки и ноги. Чанёлю приятно думать о том, как он тронет пальцами мятую щеку со следами пледа, как почувствует запах самолета и аэропорта, которыми будут пахнуть волосы Криса, не нашедшего сил на то, чтобы смыть с себя усталость от долгой дороги. Это немного согревает Чанёля в те дни, когда, наверняка, Ифань бывает слишком загружен учебой и работой, чтобы позвонить. Чанёль все понимает, ему просто грустно. Он находит этот оранжевый свитер спустя ровно полгода с отъезда Криса под его подушкой. Идей, почему он там оказался, у Чанёля нет, и он, пожав плечами, просто надевает его на себя, оттягивая горло и чувствуя знакомый запах. На улице все еще холодно, и Чанёль может позволить себе носить такую теплую одежду, пусть свитер и велик немного в плечах (парень почему-то улыбается этому, видя себя в зеркало). Чанёль помнит про то, что Ифань задержится из-за каких-то глупых документов, но искренне надеется, что не придется ждать еще шесть месяцев. Он все чаще смотрит на свой чемодан, но трясет головой, потому что это плохая идея, и ему лучше ждать здесь. Чанёль прижимает к груди уже подросшего за столько времени кота, который урчит в его руках. Парень заметил уже давно, что кот ведет себя скорее как пес, но он любит животину вдвойне, еще и за то, что тот почти не оставляет шерсти ни на одежде, ни на мебели. Пак думает что Крис, с его страстью к дорогим вещам, неспроста купил гладкошерстного, видимо, не желая потом снимать с себя волосы, которых хватило бы на целый шерстяной свитер. Кот врезается в его ноги каждый раз, когда Чанёль приходит с работы, и путается, рискуя быть придавленным всем чанёлевым весом. - Дурацкий кот, - говорит парень каждый раз, любовно гладя его между ушей. К апрелю работы становится все меньше, и Чанёль сильнее изводит себя, шатаясь по квартире бездельно. Ему стоит больших усилий не заламывать себе руки. Чанёль отстранено думает, что похож на Хатико, усмехаясь этому, но ему совсем не смешно. Он злится на Ифаня, злится, пытаясь вытеснить злостью рвущиеся из груди всхлипы, не давая им волю, потому что от этого станет только хуже. Он скучает сильнее с каждым днем. Чанёль не подозревает, он даже не слышит, как открывается входная дверь. Он только что встал, и даже не включил свет в кухне, в темноте щелкая кнопкой на чайнике. Ифань не роняет полку в прихожей, облизывая губы и чувствуя приятно тянущий комок где-то в животе. Чанёль со спины в едва освещенной кухне кажется как-то меньше, и Крис на выдохе обнимает его, заставляя парня дернуться и напрячься. Он произносит его имя несколько раз, чувствуя чужую дрожь как свою, и прикрывает глаза, обнимая Чанёля теперь обеими руками поперек груди. Они просто стоят так пару минут, пока кореец не отходит от шока и немного осипшим и дрожащим голосом не произносит: - Конспиратор чертов, - он звучит обиженно и Крису приятно слышать его так близко. - Я не знал, что приеду настолько раньше, - шепчет Ифань ему в волосы. – Хотел сделать сюрприз. Чанёль поворачивается и щурится на него, разглядывая черный ежик волос вместо привычного светлого. Волосы приятно колют ладонь, и Чанёлю нравится, Ифань будет красивый любым. Он тянется к его губам, едва касаясь их своими, чувствуя горячий выдох Криса и его ладони на своих скулах. Он не может не улыбаться в поцелуй, потому что все это так правильно. Ифань до мурашек родной и каждой чертой знакомый, Чанёль заново вспоминает, как приятно и хорошо он чувствует себя рядом с ним. Он слышит стук своего ошалевшего от радости сердца, заключенный в кольце рук, и произносит Крису прямо в ухо это любимый, касаясь горячими губами мочки. Ифань замирает на мгновение, а потом сметает Чанёля, не оставляя ему даже вздоха. Он поддается и позволяет Крису сжимать себя до хруста костей, принимая все, что дает ему Ифань. Слишком желанно и горячо кожа вспыхивает под каждым прикосновением. Щемяще-больно и сладко, и так любовно Ифань целует его, так, что невозможно уцелеть. Признаться, Чанёль и не хочет.