***
Фигурист приходит в себя уже в больничной палате, с так плотно обмотанным бинтом на шее, что было тяжело дышать. А вокруг него радостно сверкающие улыбками медперсонал и близкие: - Юра! Наконец-то! У тебя проявилась метка! - А? Что... - голова раскалывается, и сознание грозится уплыть в далёкие дали. Перед глазами беспрерывно скачут разноцветные точки. Вспышка боли. И мир погас.***
Через неделю Юра наконец увидел свою метку - кроваво-красный скрипичный ключ, облеплёный со всех сторон цветками какого-то дерева. Сакуры, кажется. Он долго рассматривал его в зеркале, невесомо касаясь тонкими пальцами спирали. Больно. Жарко. Его метка иногда истекала кровью, а он заворожённо смотрел на тёмные ручейки, стекающие по острым ключицам, не в силах отвести глаз. Прекрасно... Врачи говорили, что метка, его метка, ещё не зажила. Блондину не повезло. Он относился к тому типу людей, чья метка проявляется путём внезапной боли и потери сознания. Но фигурист, кажется, был рад этому факту. Наблюдение за стекающей кровью приносило какое-то ненормальное, мазохисткое наслаждение.***
Спустя месяц Плисецкий продолжил тренировки. Он с лёгкостью наверстал упущенное, тело с уверенностью выполняло каждое движение. Изящная чувственность по-прежнему поражала сердца людей.***
С появлением метки Юра изменился. Незаметно, слегка, но всё же изменился. Теперь его нередко можно было увидеть у моста. Смотрящий на бурный поток реки юноша, был по-особенному прекрасен. Так считали многие прохожие, когда их взгляд невзначай касался тонкого стана парнишки. Он стоял подобно фигуре из самого прекрасного льда, вплавляя изумруд глаз в сапфир водной, бушующей глади. Юра смотрел и смотрел, всё больше предаваясь мысли, что человеческая жизнь коротка и не заметна, и что ему нужно сделать так, чтобы его запомнили. Не забывали хотя бы ближайщие восемьдесят лет. Некая философская искра вспыхнула в его душе, сладкой патокой заливая разум, заставляя желать стать лучше. Поэтому он стал тренироваться ещё ожесточённей, ещё яростней.***
Порой его коньки при очередном прыжке высекали искры, опаляя огнём поражённые взгляды невольных зрителей, а пальцы касаясь лезвия, больно ранились, и кровь рубиновым дождём стекала на лёд. Ярость, желание победы ярким, ревущим огнём полыхало в его душе, и его тело почти сгорало до тла, вовремя останавливаясь на пике жара. Он весь сиял.***
Когда Виктор, его, мать вашу, тренер и по совместительству троюродный брат, слинял в Японию, Юрий не задумываясь собрал вещички и на голой злости и обиды за невыполненное обещание, добрался до местонахождения наглой тушки. Увидев карие глаза за синей оправой очков, юноша замер. Его метка горела, снова начала кровоточить. Хотя с последнего раза прошло чуть больше полугода. Кровь стала стекать за ворот толстовки, обильно смачивая новую футболку с тигровым принтом собой. То же зрелище было и напротив. Удивлённо застывший шоколад глаз резко выделялся на фоне ярко-алого. Точно такой же скрипичный ключ, точно такие же цветы сакуры. Точно так же истекающие кровью. Вот она. Его душа.Блять.
***
Юри и Юра фактически не общались, изредка перекидываясь парой фраз во время общих тренировок. Но по нервным движениям, и по сиюминутным порывам, было ясно, что Кацуки хотел поговорить. Он неловко поджимал губы, когда неосторожные слова должны были вот-вот слететь с кончика языка. Плисецкий же, иногда как бы случайно касался японца. Случайно прижимался, случайно дышал в шею, случайно смотрел в глаза. Юри не менее случайно пялился на пятую точку блондина, и не менее случайно погладил её рукой, проходя мимо. Виктор, видя эти свистопляски лишь усмехался, довольно щуря глаза. Магнетизм между ними был очень силён.***
Поэтому нет ничего удивительного в том, что однажды это произошло. Просто подросток неудачно зашёл в комнату "котлетки", прямо в тот момент, когда тот дрочил на его же, Плисецкины, фотки под песню Кагамине Лена - Spice. В результате... Юра жадно глотал вытекающую сперму, попутно размазывая семя по твёрдому стволу азиата. Тот широко распахнув глаза стонал почти что в голос, пока блондин снова и снова насаживался своим блядским ртом на его член. В блаженстве Юри ощутимо схватил подростка за волосы и подтянув к себе похабно поцеловал, больно кусая за нижнюю губу. Плисецкий в ответ впивался багряными губами со всей страстью, на которую был способен. Они целовались яростно, сталкиваясь зубами и сплетая языки в потрясающем танце. Почти разрывая друг на друге одежду, фигуристы упали на пол, по прежнему не желая разрывать поцелуй. Юри резко раздвинул стройные ноги блондина, опрокидывая его на живот. Пальцы Кацуки уже вовсю разрабатывали отверстие распятого на полу подростка под себя. Он горел, горел, горел, когда тёмноволосый ввёл сначала головку, а потом зашёл в него наполовину. Что было дальше, Юра помнил весьма сумбурно. Его сознание отключилось в одно мгновение, стоило Юри одним резким рывком заполнить его до конца и услышать пошлое хлюпанье соприкосновения двух тел. Метки в это время сияли Адовым огнём скрипичного ключа. Кацуки двигался размашисто, жёстко втрахивая подростка в дощетчатый пол, входя до самого основания и заставляя Юру балансировать на грани боли и не земного наслаждения. Плисецкий со стонами подмахивал бёдрами, идя навстречу каждому движению своей родственной души. Юри прижимал его к себе, оставляя на бледной шее следы от укусов и рукой сжимая плоть юного любовника. Последний, входящий до конца, толчок и Кацуки с хриплым стоном изливается вовнутрь подростка.***
На следующий день Юри, весь красный, предлагает заключить помолвку. Юра излишне уныло соглашается. А Виктор весело хлопает в ладоши.***
- Идиот! Нужно было презервативы использовать, когда меня трахал!.. - истерично кричит Плисецкий, ошалелыми глазами смотря на "тест на беременность". Блять.Чёртовы VOCALOID.
- Ура! Я стану дядей! - Никифоров абсолютно счастлив.