Давно ли ты ждёшь меня?

      Вокруг темнота, какой не увидишь даже в самой густой чащобе в самую безлунную ночь. Но она не пугала, а успокаивала, как успокаивает ребёнка спрятавшегося под одеялом. Маленький круг костра едва горел, но поваленные куски брёвен вокруг были ещё тёплые. Неожиданно и бесшумно появившаяся в круге света фигура вовсе не испугала, но удивила до глубины души.       - И давно ты здесь?       - Ты что не видишь - только что пришёл, - сказал Вун, показывая связку за спиной, с тем самым выражением лица, будто его спросили очевидное.       Конечно, Тонсу знал, что друг давно, очень давно его ждёт, а он, дурак, как всегда... Нет, не опоздал. Вун всегда ждал его: к нему невозможно опоздать, ведь он всегда рядом: прячется где-то за спиной, а потом вдруг появляется, как сейчас, и помогает с таким лицом, будто так и должно быть. Сколько раз они теряли друг друга, но сейчас этого не допустят сами Небеса! Отчего-то Тонсу был в этом уверен.       Вун аккуратно, как всегда, сложил собранный хворост в сторону, сел на пустующее бревно и стал кидать ветки во вновь разгорающийся костёр. Свет от огня стал ярче и жарче, но тьма вокруг не рассеивалась - казалось, мир кончался вот этим бревенчатым полукругом.       - Почему ты улыбаешься? - спросил Тонсу, но, видя лёгкость и счастье на лице друга, невольно почувствовал то же.       - Кажется, здесь впервые стало так тепло.       В его теперь вечно молодом голосе были слышны и радость, и грусть. Чёрные глаза мягко блестели каким-то неведомым знанием - этот блеск люди называли мудростью. Хотя Тонсу так за свою долгую жизнь и не понял, как, будучи глупцом, можно увидеть в чужих глазах мудрость, но в который раз он убедился, что это нечто способно состарить даже самых юных. Тонсу так и не узнает, что его собственные глаза, окруженные редкими морщинками, блестели так же таинственно, как вечность звёзд. Видя это в зеркале, он думал, что это боль, которую он честно прятал от друзей все эти долгие годы. Такую же боль он видел в глазах друга с самой первой встречи, но понял это, только ощутив то же в собственной груди.       - Прости, что опоздал.       - Сюда даже такой балбес, как ты не опоздает.       - Всему своё время?       Вун только снисходительно хмыкнул, продолжая перемешивать ветки в огне.       - Но я не об этом...       - Тебя мучает прошлое? Хочешь поговорить?       - А ты нет?       Молчание было ему ответом. Но Тонсу терпеливо ждал, старательно разглядывая на спокойном лице друга его мысли.       - Я никого не виню, если ты об этом. Я сам выбрал свой путь. Ты был прав: судьба, хоть и не даёт полной свободы, но оставляет выбор за нами, пусть он и не велик. Я о многом жалею, но есть вещи, которые меня радовали - и я не хотел бы их забыть.       Тонсу грустно улыбнулся его словам, пытаясь представить, что же из прошлого Вуна могло так запасть ему в душу. Но представить так и не смог, зато больная мысль, долгие годы иссекавшая сердце в кровь, вновь пришла на ум.       - Но в тот день я позволил тебе уйти. Я предал тебя и этим убил.       - Да, ты снова прав: твоя импульсивность всегда мешала тебе спокойно жить. Готов поспорить, что именно она виновница нашей встречи.       Тонсу грустно повесил голову, принимая обвинения, но стыдясь теперь просить прощения.       - Но ты не единственный, кто предал: я отчаялся - и этим погубил всё...       Костёр снова догорал - Ё Вун снова кидал в него ветки. Редкие искры нарушали тишину, но не нарушали спокойствия. Тонсу снова улыбнулся, но уже не грустно, а по-детски радостно.       - Почему ты улыбаешься? - удивлённо спросил Вун.       - Я рад, что оказался достаточно глуп, чтобы снова встретиться с тобой.       Мгновение гармонии казалось нескончаемым. Было легко и хорошо, как никогда за долгие годы.       Тонсу вдохнул глубоко тёплый дымный воздух, приятно заполнивший лёгкие, и наблюдал, как Вун размеренно кидает в костёр последний хворост.