Пять стадий принятия неизбежного

Дорога до дома из точки города, в которой они сейчас находились, должна была занять двадцать пять минут. Он их не считал, но, кажется, это делал молодой журналист, сидящий рядом. Наблюдать за ним было занятно – Брюс делал это, не скрываясь и всё ещё ощущая чужой, постепенно слабеющий привкус на своём языке, а Кларк то бледнел, то вновь краснел – перебирал в голове всё, что только что случилось. Это чувствовалось почти физически: движение мыслей в голове Кента, пытающихся выстроиться в ровную логическую цепочку, но каждый раз проваливающихся, когда мозг вместо обоснования подкидывал не новый довод или факт, а картинку – одну из тех, которые развернулись совсем недавно на заднем сидении быстро едущего автомобиля. На каждое такое переключение сидящий рядом смаргивал, словно бы это могло помочь сосредоточиться, но из раза в раз проваливался, а Уэйн лишь улыбался – тонко, самым углом губ. Тишина в салоне его не напрягала. Как раз наоборот – если бы журналист решил сейчас обсудить случившееся или просто завёл бы разговор о чём-нибудь абстрактном, миллиардер бы разочаровался в нём, но тот, словно чувствуя настроение Брюса, продолжал молчать, то глядя перед собой, то медленно переводя взгляд на Уэйна и тут же обратно, чем одновременно веселил и удивлял. В который раз отмечая про себя, что Кент и красив, и умеренно ухожен, и отлично сложён, Брюс не понимал, откуда взялась эта зашоренность. Такие, как этот журналист, выглядящий скорее как фермерский сынок, чем как горожанин, работающий в офисе, должны разбивать сердца, водить за собой косяки из любовниц и даже любовников и знать "Камасутру" наизусть, а не краснеть, когда на заднем сидении дорогой машины тебе залезают в штаны. Но Кларк был именно таким: закрытым, с трудом скидывающим напряжение и расслабляющимся через силу, словно взваленный на него груз был не простым и обыденным сопровождением жизни каждого обывателя, а чем-то куда большим. Это было любопытно – Уэйн отвернулся к окну, постукивая пальцами по своему колену, – причём любопытно вдвойне и в обе стороны. Вопросы появились как к биографии этого молодого писаки, вышедшего на него по заданию редакции, так и к самому себе, потому что на интересе Брюс ловил себя нечасто. Обычно он был направлен в сторону нового дела или какой-то разработки, но не человека. Вернее, такое случалось очень и очень давно – словно бы в другой жизни. Вспоминать о том времени не хотелось, а поднять материалы о спутнике – да. Тем временем колёса машины зашуршали по мелкому гравию: миновав кованые ворота, автомобиль завернул к главному входу, и Кларк едва заметно дрогнул, приходя в себя из того ступора, в который загнал себя сам, но только так удалось не сгореть со стыда прямо здесь и сейчас. Он не просто ехал в одной машине с известным на всю Америку миллиардером. Он только что дал другому мужчине отдрочить себе – тому, которого видел второй раз в жизни. Чёрт побери, да он теперь попросту от и до пропах Брюсом Уэйном, который, сидя поодаль, по-прежнему практически не менялся в лице, идеально управляя своими эмоциями. В отличие от него самого. Чувствуя, как, несмотря на все усилия, горят его щёки, Кларк поджал саднящие губы (умудрился прикусить в какой-то момент) и перевёл взгляд на спутника. Чем больше времени проходило в его обществе («больше» – откуда это слово только взялось в его голове, если в сумме совместные минуты едва ли составляли один час!), тем больше сомнений появлялось в голове Кента относительно человеческой природы Уэйна, но сканирование в который раз показало: homo sapiens на 100 процентов. Да, есть пара штифтов в бедре и плече. Да, часть черепа закрывает пластина из сложного сплава, но в остальном миллиардер был представителем своей расы. С мысленного языка чуть было не сорвалась формулировка «обычным представителем», но криптонец жёстко перечеркнул её. Брюс был каким угодно, но совершенно точно не обычным. Его можно было бы посчитать абсолютно незаинтересованным в том, что он только что сделал, но Кларк чувствовал, как чужой пульс только сейчас постепенно приходит в норму, и соврал бы, если бы сказал: это ему не льстит. Правда была в обратном: осознание, что человек, сны о котором изводили его на протяжении недели, возбудился, зажав его на заднем сидении своей машины, было приятно, и, дойдя до этой мысли, Кент отвесил себе ментальный подзатыльник. За полчаса он превратился из здравомыслящего человека в какую-то девочку-фанатку, радующуюся тому, что объект её симпатии обратил на неё внимание. Идиотизм, как ни погляди. Кларк потряс головой, пряча адресованную самому себе усмешку, – дурак. Причём полный. Надо же было дойти до такого, хотя оправдание даже не было нужно искать: его опьянила возможность хотя бы в чём-то и хотя бы в такой ситуации переложить ответственность за принятие решений на другого. Именно это было уникально, потому что не имело прецедентов, несмотря на то, что в этом мире он жил уже больше тридцати лет, а спасением человечества занимался добрые пару десятков. И теперь он мог испытать дурманящее голову ощущение вновь, ведь машина минуту как остановилась около дома, хозяин которого сидел рядом и не торопился выбираться наружу. Словно почувствовав роящиеся в голове журналиста мысли, миллиардер повёл плечами – скинул заторможенность и, на ходу застёгивая пиджак, вышел, хлопая за собой дверцей. Кларк поспешил следом, с удовольствием чувствуя, как весенний ветер холодит горящие скулы. Хорошо, что с растрёпанной одеждой он разобрался заранее, оставшееся время пути проведя за бесконечным перебиранием в пальцах ремня своей сумки. Сейчас задумываться о том, что штаны, лишившись поддержки в виде застёгнутой пряжки на поясе, упадут в гравий, не было нужно, и Кент довольно развернул плечи, чувствуя, как внутри начинает вновь нарастать предвкушение. Ведь ещё ни у кого не получалось оказаться дома у самого Брюса Уэйна и ещё никого он не знакомил с тёмной стороной своей жизни – такая формулировка пришлась по душе, пока криптонец, идя к дому за человеком, пытался привести мысли хотя бы в какой-то порядок. Это занятие увлекло, и, когда миллиардер затормозил, разворачиваясь, задумавшийся Кларк едва не налетел на него, успев остановиться в последний момент. – Я должен поблагодарить вас за крайне неординарный подход к взятию интервью, мистер Кент. В этом официальном тоне послышалось нечто надвигающееся и не несущее ничего хорошего – криптонец внутренне подобрался, а человек спокойно продолжил: – Вы – надежда журналистики, – не скрывая проступившей в голосе лёгкой иронии, Уэйн улыбнулся одними только губами, протягивая второму руку, которую тот по инерции пожал, пока что ничего не понимая. – Вас отвезут, куда Вы скажете. Я был рад знакомству. Бесшумный разворот на каблуках ботинок, мелькнувшее серое пальто, перекинутое через согнутую в локте руку, и Брюс скрылся за дверью, а до Кларка только в этот момент дошло, что его спровадили. … Вопрос «Какого чёрта это было?» перестал крутиться в его голове только сутки спустя. Постояв тогда около двери и смотря на неё как баран на новые ворота, Кент отошёл далеко не сразу. Несколько раз совершенно по-идиотски открыл и закрыл рот, но ничего так и не сказал и стучать тоже не стал, а просто развернулся и, игнорируя машину с водителем, двинулся в сторону города своим ходом. Конечно, где-то около пролеска, убедившись, что вокруг никого нет, он поднялся в воздух и значительно сократил себе путь, уже через полчаса входя в здание редакции, но сосредоточиться на работе так и не получилось. Рассеянно передвигаясь между отсеками коллег, не сразу отзываясь на их обращения и даже налив себе кофе мимо кружки, Кларк понял, что… ничего не понял. В его представлении было невозможно и даже как-то неправильно дать понять другому человеку, что он интересен, сделать всё то, что они совершили в машине, а потом просто уйти. Хотя, с другой стороны, это ведь был миллиардер, а причуды богатых были ещё той притчей во языцех. Остановившись на этом объяснении, более или менее нормально соображать криптонец смог только поздно вечером, когда пересёк порог своей квартиры. Почему-то сегодня возвращаться сюда было особенно невесело. Хотя никаких «почему-то» – всё было просто. Чувствуя себя – чёрт, дурацкое слово, но другое никак не подбиралось – использованным, Кент знал, что винить он должен был только себя. Надо же было настолько расслабиться, потерять журналистскую хватку и просто лишиться здравого смысла, чтобы пойти на поводу у Уэйна. А тот молодец – убил одним выстрелом двух зайцев: не отказав в интервью прямо, не сообщил Кларку никакой информации, а ещё и развлёкся. Вновь чертыхнувшись себе под нос, криптонец залез в душ – от чужого запаха не должно было остаться и следа: напоминать самому себе о провале он прекрасно мог и без этого дополнения, пропитавшего куртку, рубашку и джинсы с бельём дорогим одеколоном, который, как казалось с его усиленным обонянием, въелся намертво. Позже, уже оказавшись в постели, Кларк не смог сдержаться – потрогал шею там, где его припечатал укусами человек. Следы остаться не могли по причине того, что шкуру пришельца мог пробить только криптонит, но упорно казалось: посмотри он сейчас в зеркало – найдёт на загорелой коже фиолетовые отметины однозначной принадлежности. Чёрт!.. … Пусть его сон был номинальной данью человечеству, в среде которого он был воспитан и провёл свою жизнь, момент пробуждения Кларк ощущал примерно так же: переход от глубокой медитации к полной осознанности мира вокруг зачастую сопровождался звоном будильника или – как сегодня – трелью телефона, оставленного на столике рядом. Выкрутившись из одеяла и нащупав сотовый, Кент поднёс его к уху, снимая вызов, и тут же сел, окончательно скидывая остатки заторможенности, потому что с того конца провода вещало непосредственное руководство. – Какого чёрта, Кент? Где моя статья? Повисла неловкая пауза, в ходе которой журналист тщетно пытался придумать оправдание своему провалу с получением материала относительно жизни известного миллиардера из соседнего города, но редактор расценил молчание по-своему. – Так, хорошо, – Кларк чувствовал, как человек сейчас трёт переносицу, морщась. – С ближайшим номером мы пролетаем – он уже отдан в печать. В следующий раз колонка о богатых и знаменитых выходит через четыре дня, и ты знаешь, что без неё можешь не появляться в офисе. Ты меня понял? – Принято, сэр, – отозвавшись, криптонец услышал короткие гудки и с протяжным стоном откинулся на постели, роняя телефон рядом. Стадии принятия неизбежного пошли одна за другой, как по учебнику психологии. Вначале было отрицание. Переварив полученное задание и осмыслив всё то, что случилось день назад, Кларк решил, что, в конце концов, «Daily Planet» – не единственная редакция в городе, и работу он найти сможет. А если и нет, то его сила и ум помогут в какой-нибудь другой сфере, потому что переступить через себя и свою гордость, шею которой недавно основательно придавил Уэйн, Кент не мог. Так прошла часть нового дня, в конце которого криптонец поймал себя на мысли, что грызёт карандаш и думает… Да, о миллиардере. Это разозлило – наступила стадия гнева. Заходив по комнате кругами, Кларк открыл в себе всю ту злость, которую пробудил в нём чужой поступок. Просто некоторые рождаются в семьях обычных фермеров и всего добиваются сами, а некоторые с момента появления на свет обеспечены на несколько поколений вперёд и привыкли получать всё, что хотят. Под эти размышления в стену полетела карандашница, и хорошо, что брошена она была с обычной силой, иначе пришлось бы не оттирать с обоев следы грифелей, а заделывать прореху в кирпичной кладке. Под монотонное занятие день пошёл дальше и завершился на кухне, где Кларк флегматично готовил себе подгорающую яичницу (ещё одна человеческая привычка – есть) и вёл в своей голове пространный диалог с самим собой. Тот сводился к многоступенчатому торгу. В конце концов, миллиардера же можно было призвать к ответу в общественном месте и не дать возможности увезти себя куда-нибудь. Журналист ведь мог сопротивляться – о силе воли Супермена слагали легенды, так какого чёрта он должен пасовать перед простым человеком. Да и один раз не делал его… хм… кем-то, кто с ходу вновь запрыгнет в салон чужой машины, стоит только его поманить. Улёгшись в постель, Кларк проворочался с боку на бок до утра и поднялся помятым с чётким ощущением четвёртой стадии – депрессии. Метания завели его в тупик, где света белого вовсе не было видно, а мир рисовался в сугубо тёмных красках. Задуманное казалось невыполнимым: с огромной долей вероятности Уэйн за эти дни уже забыл о нём, а если и нет, то едва ли горел желанием дать ответ на вопросы журналиста. Это приводило его к неминуемому увольнению, и хоть главное дело всей его жизни – спасение Земли – в любом случае оставалось при нём, жить среди людей за эти годы стало если не необходимостью, то чем-то крайне важным и нужным. А как снимать квартиру, если нет работы? «Бомжующая надежда человечества» – идеальный заголовок для статьи с его фотографиями, сделанными под каким-нибудь мостом на окраине Метрополиса. В самом поганом и чернушном настроении прошёл ещё один день, не отметившийся ничем значительным, кроме сильной грозы, разыгравшейся над городом. Перепрыгивая через лужи и размышляя о том, будет ли заметно, если он свернёт в какую-нибудь подворотню и остаток пути проделает по воздуху, Кларк зацепился зонтом за фонарный столб, стопорясь на середине шага и сбиваясь. Нога опустилась в центр глубокой лужи, криптонец тихо шикнул себе под нос и, тяжело выдохнув, остановился. Нет, хватит. Достаточно. Почему-то именно сейчас пришло чёткое осознание: он жалел себя, был абсолютно неконструктивен и поступал не как страж целой планеты, а как подросток, не получивший желаемое и потому надувшийся на весь несправедливый мир. От этих слов, сказанных самому себе, стало одновременно легко и смешно, – Кент, улыбаясь себе под нос, тряхнул головой, на месте принимая решение: завтра утром поехать в поместье Уэйна. Он ведь знал, где тот обитает. Причин тянуть и дальше не было. И вообще, стоило разобраться с этим ещё пару дней назад – сэкономил бы и нервы, и время. Но хорошо, что план действий, наконец, оформился. Теперь дело было за малым – завтра претворить его в жизнь, и мысли о том, что уже через сутки на стол редактора ляжет затребованная статья, а он раз и навсегда закроет вопрос миллиардера Брюса Уэйна, согрели душу. Дальнейшая дорога до дома показалась простой вечерней прогулкой, и даже дождь уже не мешал – Кларк легко переступал через лужи, отмечая про себя хлюпающую в ботинке воду и насвистывая под нос незамысловатую мелодию. Принятие прошло на ура. … Чем больше материалов о молодом журналисте собирал Брюс Уэйн, тем любопытнее складывалась картина. В тот день закрыв перед носом Кента дверь и почувствовав от этого глубокое моральное удовлетворение, миллиардер на ходу перекинул пальто дворецкому, а сам, движимый предвкушением расследования и найденным для себя интересным делом, быстро спустился по ступенькам в лабораторию. Первое, что выяснил Брюс, – Кларк не имел образования в области журналистики. Вообще. Даже колледж, в котором он провёл юношество, не был профильным. То есть теперь должности в редакции раздают просто так первым встречным? Ерунда. Или деньги, или протекция, но откуда средства у парня, выросшего на ферме? Поставив в кофемашину кружку, Уэйн в ожидании порции кофе, принялся шерстить биографии коллег Кента, пытаясь провести параллели. Ушло около минуты на то, чтобы выяснить: в том месяце, когда журналист был принят в штат, вышло несколько громких статей. Разоблачение главы банка. Предположения одного из политологов о том, что президенту грозит импичмент. И статья о находке на острове Элсмир. Под последними столбцами, занявшими пару разворотов, значилось имя – «Лоис Лейн». Авторы двух предыдущих статей не зацепили внимательный взгляд, а вот этот смог. Где-то он уже видел эту женщину… Тайное стало явным ещё через пару минут, и Брюс, мысленно желая процветания владельцам социальных сетей, отпил кофе, рассматривая на Facebook снимок рыжеволосой женщины, обнимающей за шею Кларка Кента. Значит, вот благодаря кому он попал в «Daily Planet». Занятно, что начало отношений этих двоих, выход статьи и принятие журналиста в штат примерно сходились по времени. Могло ли это быть простым совпадением? Вероятно, вот только Уэйн в них не верил. Пришло время узнать больше о том, что случилось на острове Элсмир. … Дело отпустило Брюса только под утро, и, откинувшись на спинку кресла, Уэйн с нажимом отёрся о подголовник, пальцами надавливая на опущенные веки. В глаза ему светил монитор с открытыми статьями, фотографиями, досье, вырезками из старых газет и даже документами из органов опеки. Итоговым файлом было развёрнутое окно программы распознавания лиц, в котором алгоритм, доработанный им поверх скачанной и хакнутой технологии ФБР, заканчивал сравнивать два снимка высокого разрешения. На одном из них был Кент, а на другом – герой Метрополиса Супермен. Хотя миллиардер мог и не дожидаться официального результата – он и без того видел, что совпадение стопроцентное, подтверждённое деталями из прошлого молодого журналиста. Те были незначительными, если рассматривать их по отдельности или не пытаться сопоставить с личностью защитника Земли, но все вместе дополняли общую картину. Фиктивное свидетельство о рождении (он это проверил по своим каналам в первую же очередь). Записи о проблемах с коммуникациями и несколько весьма странных случаев, имевших место, пока Кларк учился в школе (спасибо тем, кто ввёл в учебных учреждениях электронные журналы). Снимки с места аварии нефтедобывающей вышки. Список рабочих экспедиции на острове Элсмир. И появление Супермена сразу после того, как случившееся в этой области стало достоянием общественности. Значит, вот какое прикрытие выбрал для себя тот, кто прибыл на их планету из другого мира. Казалось бы, что разницу составляла только одежда и очки, но почему-то всех это дурило месяцы напролёт. К сожалению, в число этих «всех» входил и он сам, до последнего несколько раз перепроверивший информацию, на которую опирались его выводы, но всё сходилось. На этот раз чутьё выловило далеко не обычное дело. Не дожидаясь, когда программа закончит, Брюс поднялся, потягиваясь, и подошёл к перилам, ограждающим компьютерную зону от инженерной. Мысли в уставшей после бессонной ночи голове побежали дальше уже без значительного контроля с его стороны, выводя его на новое интересное осознание: несколько дней назад в машине он вёл в паре с пришельцем с другой планеты, а тот не просто подчинялся – просил ещё. И без факта происхождения журналиста та поездка засела в голове, а теперь, когда тайное стало явным, всё обрело новые краски, ещё более интригующие. Со стороны Супермен представлялся непоколебимым и крайне опасным существом, но на деле оказалось, что и у него была слабая точка, – Уэйн усмехнулся над двусмысленностью фразы, а после задумчиво сощурился. Решив один вопрос, он плавно подошёл ко второму – новая встреча. Она должна была состояться. Нужно было лишь определиться, когда и при каких обстоятельствах. … Порой ситуацию надо было отпустить, чтобы всё сложилось именно так, как было необходимо. Брюс вспомнил об этом, когда несколько дней спустя Альфред заглянул в его кабинет со словами, что у них гости. – Но я никого не жду, – отклонившись на стуле назад, миллиардер закрыл паркер, оставляя ручку на столе и поднимаясь. – Сэр, это тот молодой журналист, с которым Вы приехали на днях, но который по неизвестным мне причинам в дом так и не зашёл, – Пенниуорт легко подколол своего мастера, смотря на него через стёкла очков. Под этим внимательным взглядом Уэйн вздёрнул бровь вверх. – Даже так? Хорошо, я разберусь. Проводи его в гостиную, а сам… – У меня неожиданно появились дела в подвале, сэр, поэтому, к сожалению, я не смогу присутствовать, – отозвался дворецкий, уже покидая кабинет. Брюс вышел следом, хмыкая себе под нос. Понимать друг друга с полуслова было бесценно. Похоже, что собирался дождь. Готэм промывало третий день подряд – пришедший циклон зацепил оба их города, его и Супермена. Думать в таком ключе было странно, и Брюс, стоя около окна, перекатился с пятки на мысок и обратно, провожая ленивым взглядом облака на низком небе. Спешить было некуда – долгий день впереди должен был окончиться привычным патрулем только за полночь, а пока он был совершенно свободен. Кларк же думал об обратном. Перехватив за ремень свою сумку, перекинутую через плечо, и крутя головой вправо-влево, он размышлял о том, что у него есть пара часов – не больше. Надо же было додуматься дотянуть с получением материала для статьи до последнего дня! Мысленно пресекая все оправдания и называя себя полным идиотом, криптонец затормозил в дверях, благодарно кивнул пожилому мужчине, проводившему его, и остался один на один с Уэйном. Тот стоял к нему спиной, рассматривая что-то за окном, и хватило одного взгляда на чёткий профиль, чтобы случившееся, тщательно спрятанное в недрах памяти и закиданное обязательствами, делами и ответственностью, мгновенно всплыло в памяти. Кент неловко переступил с ноги на ногу, чувствуя, как теряется против воли, но, сделав вдох-выдох и расправив плечи, решительно ступил вперёд. – Мистер Уэйн, я должен просить прощения за столь внезапное вторжение и нарушение распорядка Вашего дня, – втайне радуясь тому, что его голос звучал спокойно и беспристрастно, Кларк набрал полную грудь воздуха и продолжил, – но моя редакция требует от меня статью, материал на которую я не смог собрать в… в первую нашу встречу. У Вас сейчас есть время, чтобы обсудить мои вопросы? – Да, – Брюс отозвался, не поворачивая головы, и криптонец легко вздрогнул. Почему-то казалось, что миллиардер непременно будет недоволен и что его придётся уговаривать. Или что он, услышав о причине визита журналиста, и вовсе прикажет ему развернуться и уйти, но Уэйн просто согласился. Сделал это, не поведя бровью, и Кент, всё больше чувствуя себя не в своей тарелке, медленно шагнул вперёд. – Это прекрасно. Спасибо. Мы могли бы начать сейчас? – выбрав для себя кресло, Кларк опустился в него, понимая, что приглашение сесть не поступит. Писать же стоя он мог, как мог и запомнить всё, что ему расскажет Брюс, но предпочитал быть чуть больше человеком, чем на самом деле. – Да, – новый ответ не блистал своей оригинальностью, но Уэйн, наконец, развернулся, тут же находя глазами сидящего Кларка, и тот непроизвольно выпрямился под этим прямым внимательным взглядом, за что тут же отругал себя вновь – «как кролик перед удавом, Кент». Шаги приглушил ворсистый мягкий ковёр – передвигаться бесшумно уже давно стало привычкой, и Брюс сел, занимая другое кресло. Точка обзора вышла идеальной: отсюда было прекрасно видно, как пришелец меняется в лице, стараясь держать марку. Или как роется в своей сумке, ища большой блокнот и ручку. «Надо же, он и правда готовился», – мысль вызвала короткую улыбку, мелькнувшую на губах, но Кент её не заметил – был слишком погружён в то, чтобы не только собраться с мыслями, но и остаться непоколебимым. И стоило признать, что у него это неплохо получалось. Уэйн наклонил голову к плечу, ладони уложил поверх подлокотников и расслабился – прикрыл глаза, продолжая смотреть на журналиста из-под полуопущенных век, а тот под этим взглядом заметно напрягся, поджимая губы. Его было так просто смутить? А в это время Кларк в который раз напоминал себе, что он профессионал. И что материал имеет первостепенное значение. Удивительно, но, представив перед собой разъярённого главного редактора, Кент моргнул и тут же сосредоточился. – Мистер Уэйн, я хотел бы начать с Вашей позиции в отношении благотворительности. В этом году на деньги из Вашего фонда была построена больница, военный госпиталь и несколько библиотек. На следующий год Ваши планы столь же масштабны, и планируете ли Вы делать инвестиции в инфраструктуру Метрополиса? – отчеканив первый вопрос, который несколько видоизменился по мере его озвучивания, журналист поднял взгляд на миллиардера, покачивая зажатую между пальцев ручку, а Брюс мысленно закатил глаза. Кент и правда собирался работать. Побеседовать с ним час или полтора, собрать наискучнейший материал и потом написать такую же статью, над которой будут зевать все читатели. Унылость такого намерения зашкаливала, и у него была идея, как разрядить происходящее, – изобретательность заскучавшего Уэйна, имеющего перед собой определённую цель, была безгранична. – Моя семья всегда стремилась сделать этот город лучше. Я всего лишь продолжаю традиции, – пожав плечами, миллиардер улыбнулся. – К тому же Уэйны привыкли стоять во главе, поэтому если не я возьму всё в свои руки, то кто же? Ручка, зашелестевшая по бумаге, к концу произнесённой фразы стала писать медленнее, – Кларк уловил в чужих словах двусмысленность, предназначавшуюся именно для него, а не для читателей «Daily Planet», и поднял взгляд, тут же опуская его обратно на лист блокнота. Брюс смотрел прямо на него, не отрываясь, и, словно оказавшись на самом острие внимания этого человека, криптонец почувствовал, как воротничок рубашки неожиданно стал ему узок. – А как же… – голос дал совершенно неизящного «петуха», и журналист кашлянул в кулак, стараясь как можно незаметнее ослабить давление ткани на своё горло. – Прошу прощения. А как же мэр города? Или Вы полагаете, что он не справляется со своими обязанностями? – Почему же, для бюрократа со стажем он вполне хорош, – Брюс улыбнулся вновь, и Кларк решил, что над своей шуткой, а на самом деле над тем, что заметил, как пальцы свободной руки журналиста несколько раз прошлись по его же шее. Смутить пришельца оказалось проще, чем он думал. – Это Ваше официальное заявление? – с трудом, но отбив первый удар, Кент сверился со списком вопросов, делая пометки. – Разумеется. Всё, что я говорю, я и имею ввиду. И всё, что я делаю, я делаю на совесть, – на последних словах тон стал немного ниже: Брюс никогда не сбавлял обороты, так одерживая верх даже над теми противниками, которые, казалось бы, были в разы сильнее его самого. Новый выпад тоже попал в цель: криптонец непроизвольно выпрямился, хотя до этого сидел ровно, и заёрзал в кресле, постукивая ботинком по полу. Последнее Уэйн расценил для себя как знак продолжать. Дождавшись, когда Кларк вновь немного успокоится и зароется в свои вопросы, миллиардер закинул ногу на ногу, изучая пришельца. Удивительно, как тот был похож на человека. Такие же манеры, такие же повадки и точно такое же ощущение неудобства, когда кто-то влезает в твою зону комфорта. А он как раз планировал это сделать, причём куда более грубо, чем в первый раз. – Если Вы всегда откровенны даже с репортёрами, то ответьте: какова Ваша позиция относительно Тёмного мстителя Готэма? Видимо, разогревшись, Кент перешёл к более острым темам, но Брюс был готов к любому повороту событий: – Моя позиция неоднозначна, хотя я склоняюсь к тому, что Бэтмен – это необходимость. Готэм – не тот город, где мирный путь закона единственно верный. И вместо того, чтобы предлагать мне рассмотреть успешный практический опыт внедрения законотворчества, снимайте брюки. Кларк, тщательно записывающий развёрнутый ответ миллиардера, дёрнулся, протыкая ручкой несколько листов, и поджал губы, замирая на пару секунд, а после посмотрел на Уэйна: – Прошу прощения. Вероятно, мне послышалось, но в конце Вы сказали… – Снимайте брюки, – бесстрастно повторил Брюс, не поведя и бровью, а к щекам криптонца прилила краска. Проклиная свои слишком острые реакции на провокации человека, который играючи бросался подобными словами, Кларк уже открыл было рот, чтобы послать миллиардера далеко и надолго, но внезапно понял, что язык его не слушается и отказывается произносить «нет». Вместо прямого и жёсткого отказа, вместо того, чтобы немедленно уйти, он продолжал расфокусированно смотреть в одну точку перед собой, а потом резко поднялся, сжимая ладони в кулаки. Уэйн же тем временем, наблюдая бурю эмоций, которую Супермен с трудом держал под контролем, наклонил голову к плечу. Пришелец и правда оказался удивительным существом, настолько же привлекательным, насколько и воплощающим само определение угрозы. От этого сочетания у него самого тяжелело под солнечным сплетением, но он этого не показывал – ждал и оказался полностью прав, выбрав такую тактику, а Кларк потом не мог однозначно сказать, что двигало им в этот момент. Пальцы сами собой просто потянулись к поясу, откинули в сторону пряжку на ремне, расстегнули пуговицу и дёрнули вниз «собачку» на молнии, а когда брюкам стало не на чем держаться, отпустили их. – Молодец, – Брюс сощурился: – И бельё тоже. Кент сжал челюсти до заходивших по ним желваков, помедлил, но всё-таки оттянул вниз резинку боксеров, отправляя их туда же, куда и брюки, – на пол. Половинчатая нагота смущала, но одновременно – и он не хотел врать себе – возбуждала, хотя сильнее прочего цепляла не она, а взгляд, устремлённый на него. Тот, который он чувствовал кожей, нервно переминаясь с ноги на ногу. – Садитесь обратно. И давайте вернёмся к Вашим вопросам. Низкий глухой голос продолжал звучать в ушах даже тогда, когда миллиардер на самом деле замолкал, и Кларк не знал, почему так получалось, и как этот человек имел на него такое влияние. Да, он был богат, наделён властью и определённо силён, но что деньги и мирские разборки для того, кто был зачат и рождён на другой планете? И всё же было что-то, что мешало отказать смотрящему на него Уэйну: он делал то, о чём его просил Брюс, даже переступая через смущение, гордость и непонимание обоюдных мотивов. Если это и было доверие, то оно против его воли разом перешло все допустимые границы, но Кент всё равно сел, пытаясь устроиться удобнее, но колкая поверхность кресла щекотала голые бёдра и зад. – Итак… – облизнув губы, криптонец попытался отбросить нарастающее возбуждение, усиливающееся тем, что надвинувшиеся на Готэм тучи загнали комнату в полумрак, который, однако, не мешал ему видеть всё как днём. – По Вашим словам, Бэтмен – это то, что нужно городу. – Именно так, – выждав момент, когда Кларк сядет, миллиардер оказался на ногах, спокойно направляясь к чужому креслу. – Но его методы близки к варварству, – отчаянно делая вид, что не замечает перемещения Уэйна, Кент нахмурился. – Он калечит, наносит значительный вред и убивает людей. – Я не слышал ни об одном убийстве, совершённом Бэтменом. У Вас некорректная информация, – остановившись напротив сидящего журналиста, миллиардер усмехнулся, сверху вниз рассматривая складку между чужими тёмными бровями. – А свой источник Вы, разумеется, не раскроете, – даже не спрашивая, а утверждая, Кларк перекинул страницу, пытаясь прочитать собственную же писанину. – И всё же на фоне традиционных методов его действия выглядят… Э, что Вы делаете? – пропустив момент, когда Брюс легко опустился перед ним на колени, Кларк ошарашенно уставился на миллиардера из-под блокнота, который пришлось поднять вверх. – Я ничего не делаю. Не отвлекайтесь, – мягким движением разведя чужие ноги, Уэйн придвинулся ещё ближе, и от вида человека, устроившегося между его коленей, Кента кинуло в такой жар, что в паху потянуло острым возбуждением. Он вновь лишался самоконтроля, как мальчишка, который впервые дорвался до запретных развлечений, но, прокашлявшись и стараясь глубоко дышать, перевёл взгляд обратно на лист с вопросами: – Как представитель элиты Готэма, Вы не хотели бы попробовать переговорить с вашим Тёмным мстителем? Может быть, он послушает Вас и… мм… – голос предательски сорвался – Брюс делал для этого всё. Его пальцы несколько раз провели вверх и вниз по внутренней стороне бёдер, сминая крепкие мышцы и пробуя их так, как не удалось в первый раз, но это быстро наскучило, и Уэйн наклонился вперёд, прижимаясь губами к правому колену. В этот-то момент голос журналиста как раз и сорвался – он вновь не закончил вопрос, окончательно теряя нить разговора, и Брюс сделал вывод: он на правильном пути, поэтому, не останавливаясь, пошёл дальше. Вседозволенность. Это чувство стучало в висках кровью, ускорившей свой бег по венам, когда, почти поддев головой блокнот в чужих руках, Бэтмен сдвинул Кента ниже по креслу, заставляя развести ноги ещё шире, чтобы ему было удобнее дотянуться до члена, вздыбившего нижний край рубашки. Пока первое прикосновение к нему не состоялось, журналист честно пытался работать. Задал ещё пару вопросов, и миллиардер даже что-то ответил, но не помнил сказанного – сосредоточился на том, что сидящий вновь был полностью в его руках. Подчинялся. Давал делать с собой всё, что хотел Брюс. После поездки на машине вкус чужой смазки прочно обосновался на языке на долгое время – даже кофе в лаборатории его не перебил. Желая повторить, Уэйн подцепил зубами ткань, откинул в сторону и опустил голову, без предупреждения и без паузы проскальзывая языком по всей длине уже стоящего члена, и, если бы не руки, вжавшие простонавшего Кларка в кресло, их обоих подкинуло бы куда сильнее, потому что второй моментально сорвался в контроле. Ловя себя на мысли, что прийти сюда было плохой идеей изначально, сейчас Кент мог думать только об одном: это должно было продлиться как можно дольше. Ему было стыдно и невероятно хорошо одновременно, потому что среди накрывших его ощущений опять было то самое – решения принимал не он. Он вообще ничего здесь не определял – за него всё делал человек, подтянувшийся ещё немного ближе и пославший к чёрту все остатки здравых мыслей, ещё вертящихся в голове Кларка до этого момента. Брюс Уэйн, чёртов миллиардер, взявший его на крючок так плотно, что соскочить не получалось, и Кент подал голос вновь, пытаясь что-то сказать, но на деле лишь простонав. Этот долгий низкий звук прозвучал в ушах и отозвался эхом в голове – Брюс повторил ласкающее движение языком, прижимаясь щекой к чужому бедру, а это он ведь лишь слегка коснулся члена, сейчас подрагивающего и всё больше наливающегося кровью. Журналиста можно было бы мучить долго и с упоением, но всему было своё время, а пока хотелось несколько иначе, и Уэйн пропустил головку между губ, туго сжимая её и не двигаясь дальше. Язык мягко скользнул по горячей коже, коснулся уретры, слизывая первую каплю естественной смазки, и миллиардер с влажным звуком выпустил член изо рта, сменяя губы на плотное кольцо пальцев, облизнулся, а потом поднял глаза на Кларка. Тот крепко жмурился, но увиденное по-прежнему стояло перед глазами. Миллиардер, постепенно сокращающий расстояние между ними. Его взгляд, накрепко пригвоздивший к креслу. Ладони, оглаживающие колени и бёдра, а потом тонкие бледные губы, вбирающие в себя его, Кента, член. Это было немного за гранью восприятия, но никаких предубеждений против подобного он в себе не нашёл, как бы ни пытался это сделать. Наоборот, когда Брюс приподнялся, выпуская член изо рта, Кларк тоже дёрнулся – открыл глаза, смотря на второго с лихорадочным блеском во взгляде и чувствуя, как скулы по-прежнему горят розовым. Уэйн тоже это видел и прищурился, ловя каждое выражение блестящих глаз. Он мог бы сказать что-нибудь, но не стал – ждал, когда у пришельца вновь сорвет тормоза, а для стеснения не останется места. Но на это было нужно немного времени, и, дав себе возможность насладиться видом, Бэтмен снова наклонил голову, на этот раз пропуская член сразу глубоко, до горла, насколько хватало сил сдерживать рефлексы, и так обрывая слабую попытку Кента что-то сказать. Его слова просились наружу, но вместо чего-то вразумительного вышел новый стон, и криптонец откинул назад голову, успев увидеть, как человек берёт у него в рот, в этот раз заглатывая почти до упора. Журналиста тут же как в кипяток макнули. Он продержался совсем немного, потом резко вскинул руку, вплетаясь пальцами в короткие волосы на чужой макушке, и потянул второго на себя, без слов прося не останавливаться. О такой реакции Брюс даже не думал, а она не заставила себя ждать: он почувствовал в волосах чужую хватку, которая настойчиво тянула, безмолвно требуя продолжения, но Уэйн полагал иначе. Вседозволенность, которая подначивала лично его продолжать, не отменяла послушания, и, выпуская изо рта член, миллиардер глухо шикнул, перехватывая запястье Кларка. – Я не разрешал. Были ли те, кто позволял себе разговаривать с пришельцем в таком тоне? Или те, кто запрещал ему что-то делать, когда он хотел этого? Бэтмен не знал, и, если быть честным, ему было глубоко наплевать. Он никому и никогда не позволял направлять себя, поэтому сейчас смотрел в глаза Кента прямо и жёстко, а тот, оторопев от гаммы эмоций, неожиданно проскользнувшей в чужом взгляде, замер, справляясь с речью лишь через полминуты. – Простите, я… – от резкости чужих слов возбуждение стало ещё сильнее, сворачиваясь жаром в груди и животе, но Брюс не дал договорить – пресёк на середине фразы. – Замолчи, – и снова плотно обхватил губами упругую плоть, резко двинул головой вниз, а затем вверх, продолжая в таком темпе и не выпуская из своей хватки руку пришельца. Секс у Кларка был и раньше – в конце концов, с Лоис они прожили бок о бок несколько лет, но ничего подобного ещё не происходило. Несмотря на то, что это не был полноценный акт, ощущения зашкаливали с такой скоростью, словно он ни с кем не был уже очень давно и воздерживался месяцами. На самом деле причина была исключительно в Уэйне, упрямо сводившим его с ума и всё-таки добившимся своего. В их первый раз он не смог выдержать долго – то же самое происходило и сейчас. Брюс оглушал, и Кларк не хотел слышать ничего, кроме тяжёлого дыхания человека, приглушённого его, Кента, членом во рту. Уэйн рассказал бы журналисту, что сейчас видит перед собой, но рот был занят, а смотреть было на что: надежда человечества и защитник Земли был в отличной форме. Это было ясно и по снимкам в газетах, но одно дело – видеть на передовице, и другое – в реальности прямо перед собой. Бэтмен наблюдал ходящие под гладкой кожей мышцы, сильные руки со вздувшимися венами (одна рука цеплялась за подлокотник кресла, а вторая – за его ладонь) и ноги, которые разъезжались в стороны, подпуская ближе. Если бы Кларк увидел себя со стороны, то наверняка ещё больше залился бы краской. Делали ли они что-то похожее с Лоис или их секс сводился к занятиям любовью исключительно под одеялом? Сжав губы еще сильнее, человек задвигал головой, чувствуя, как пульсация в члене нарастает. Головка, горячая и скользкая, прошлась по нёбу, упираясь в горло, и Брюс пропустил её дальше. Ладони вцепились в бёдра пришельца, большие пальцы почти нежно огладили кожу круговыми движениями, создавая дополнительный контраст, а взгляд скользнул наверх, к лицу журналиста. Тот словно почувствовал его – встретил своим, устремлённым вниз по-прежнему через стёкла очков, и перестал дышать. Вид человека, полностью одетого, в брюках и рубашке, почти не растрёпанного и с глазами, в которых читалось полнейшее осознание происходящего, лишал силы воли. Он не брал то, что мог. Он давал – доставлял такое удовольствие, затрагивающее как тело, так и сознание, что криптонец сорвался. Не думая о том, как выглядит со стороны и что видит Брюс, несколько раз часто толкнулся в чужой рот, сжимаясь, и на одной из самых высоких точек спустил с протяжным громким стоном, проваливаясь в оргазм, почти его отрубивший. В уши словно моментально напихали вату, перед глазами ничего не было, а влажные от выступившего пота бёдра расслабились, пока подрагивающий и пульсирующий член выталкивал из себя остатки семени. Если бы Кларк соображал, то, наверное, вновь испытал стыд вперемешку со смущением, но сейчас в голове было только одно желание, и, мазнув по запястью Брюса ладонью, он легко и приглашающе потянул его наверх. Когда в горло брызнула сперма, Уэйн насадился сильнее и туго скользнул от основания члена к головке, дожимая его до конца. Волосы на собственном загривке взмокли, плечи свело напряжением, а рука, за которую схватился Кент, обзавелась парой синяков. Но интереснее было другое: Бэтмен не любил врать, особенно себе, поэтому, выпрямляясь и облизывая губы, признался – ему понравилось, поэтому, стряхнув с себя тянущую вверх руку, он всё равно подтянулся выше, но уже так, как хотел сам, нависая над Кларком и упираясь руками в подлокотники. Лицо пришельца с закрытыми глазами и приоткрытым ртом казалось расслабленным, и лишь по вздрагивающим векам Уэйн понимал: второй не в отключке, хотя тот дал это понять гораздо быстрее и совершенно неожиданно. Переводя дух и испытывая невероятную гамму ощущений, криптонец, не будучи уверенным, что вовсе чувствовал такое когда-нибудь, поймал человека влажной ладонью под скулой и, приподнявшись, перехватил его губы, целуя глубоко и крепко. На чужом языке и нёбе язык уловил новый вкус – терпкий и чуть вяжущий. Сложить два и два не было трудно, но Кларк не отстранился – прижался губами плотнее, стараясь урвать как можно больше, пока ему вновь не приказали прекратить. Никакой брезгливости – это было удивительно. Журналист целовал его и делал это так глубоко, жадно и настойчиво, что Уэйн не мог не прочувствовать через этот поцелуй всю степень желания и благодарности, вот только ответить не мог, – несмотря на взаимный интерес и взаимное же дополнение, они были на слишком разных берегах, чтобы дать этому перерасти из короткого увлечения, даже игры, во что-то серьёзное. Бэтмен для подобного создан не был, но всё равно позволил себе короткую, почти секундную слабину. Поставив колено на край кресла между чужих разведённых ног, он наклонился ниже, забрался пальцами в тёмные волосы, чтобы запрокинуть на себя лицо Супермена, и поцеловал его в ответ, на что тот сдавленно охнул. В один поцелуй вместилось всё то, что Брюс всегда оставлял для себя, – его личная тьма и желания, о которых не знал никто, потому что никого так близко он не подпускал. Да и сейчас мягкое и плавное знакомство не случилось – он просто макал журналиста в это с головой, сменяя жёсткость на жестокость, а крепкую хватку на чужом плече – на ту, от которой у обычного человека затрещали бы кости. Но сидящий обычным не был, и это добавляло ещё один пунктик к двум другим: вседозволенности и опасности. Ни на секунду не забывая, кого он только что заставил раздеться и взял так, как хотел, Уэйн разорвал поцелуй только тогда, когда нехватка кислорода сдавила грудь железными тисками. Выпрямившись и дыша через рот, человек несколько секунд смотрел в глаза пришельца, а потом резко отстранился, отходя в сторону и оправляя одежду. – Мы закончили. Одевайтесь и уходите. Вам нужно писать статью, а у меня есть свои более важные дела, – сняв со столика у стены стакан и звякнув хрустальным графином, миллиардер налил себе виски, взбалтывая его и делая показной глоток. Кларк, ещё пребывая в какой-то нирване, моргнул несколько раз подряд, пытаясь понять сказанное, а когда оно дошло до него, то вспыхнул, тут же оказываясь на ногах. Не перейти на сверхскорость удалось лишь невероятным усилием воли. Знать, кто только что… был у него в гостях, миллиардеру, явно потерявшему интерес к Кенту, было не нужно. Похоже, что ему вообще ничего не было нужно, а он, дурак, второй раз попался на тот же самый крючок. Болван! – Спасибо за уделённое время, – постаравшись добавить в голос как можно больше яда и наскоро расправившись с одеждой и вещами, криптонец упёрся взглядом в широкую спину человека, больше не испытывая того, что только что разрывало его сознание. Остались лишь чувство использованности и злость. Магия непередаваемых ощущений полностью рассеялась, додавливаемая вальяжным жестом: Уэйн соблаговолил отреагировать, вместо кивка просто махая ему рукой, и Кларк, перехватывая сумку удобнее, выскользнул за дверь, ненавидя свою доверчивость, открытость и мудака-миллиардера. … Дом встретил тишиной: провожавший его дворецкий куда-то испарился, но это было неплохо. Сейчас меньше всего хотелось сталкиваться лицом к лицу с человеком, который знал, с какой целью ведёт гостя к своему хозяину. С каждой минутой вся эта ситуация становилась всё более омерзительной, и Кларк, бросив сумку на пол у порога, стал натягивать куртку, не обращая внимания, что из-за глубокого внутреннего раздрая «отпускает» свои сверхчувства. В частности, слух. «Раз, два, три, четыре, пять. Вышел Бэтмен погулять». Криптонец замер, невольно услышав имя того, чьи методы всегда вызывали столько вопросов, что его пора было призвать к ответу. Но откуда оно могло взяться здесь? Прислушиваясь, Кларк сжал губы в тонкую полоску и тут же был вознаграждён. «Раз, два, три, четыре, пять. Вышел Бэтмен погулять. Раз, два, три, четыре, пять... С микрофоном всё в порядке, хм.» Это был дворецкий: тот же тембр, те же интонации, тот же чуть снисходительный акцент человека, который долгое время жил в Великобритании. Ошибиться Кент не мог, но тогда получалось, что… Додумать догадку Супермен не успел. «Мастер Брюс, с Вашим микрофоном всё в порядке. Я только что проверил костюм и маску. В дальнейшем предлагаю Вам…» Концовку фразы Кларк не дослушал – подхватил вещи и выскочил из дома, хлопнув дверью чуть сильнее, чем следовало бы, – петли протяжно скрежетнули. Если минуту назад в его голове было слишком много всего, от злости до остатков возбуждения, кажущегося таким лишним и ненужным, то теперь там царила грёбанная пустота, потому что переварить новую информацию не получалось. Это было слишком для него, и шаг, шуршащий по гравию, стал лишь быстрее. Уэйн наблюдал за удаляющимся Кентом из окна второго этажа. Журналист спешил и не оглядывался. Что же… Значит принятое решение было всецело верным, а он вновь не ошибся, и, хмыкнув, Брюс отвернулся, отступая в полумрак коридора. У него было слишком много дел, чтобы нянчиться с чужими переживаниями. Противостояние между Бэтменом и Суперменом начиналось.