На сто долларов

— Дорогая донна Иммаколета, позвольте лобызать ваши страшные ручки, — с чувством вещал Дино, чтобы спустить пар. Сквало, прикрывший за ним дверь в спальню, понятливо хмыкнул. — Ах, какое у вас прекрасное ожерелье, это чтобы подчеркнуть ваш огромный горбатый нос? Лучше бы вы потратились на пластическую хирургию и сделали себе новое лицо, блядь. И зубы. Зубы у вас вообще пиздец. Дино редко ругался, но сейчас не выдержала и его привычная вежливость. Челюсть сводило, как от миски неспелых мандаринов. Нет, конечно, на фуршете он был сама любезность, но общение — вынужденное — с недалёкой донной Иммаколетой кого хочешь довело бы. Женщин он всегда любил и не считал, что они годны лишь украшать мужчину, как многие старой закалки доны, но человеческа глупость уродовала всех, не взирая на внешнюю красоту и пол. Зато он очаровал её (пресвятая Мария, да он дофлиртовался до того, что его чуть не изнасиловали на диване гостинной!) и исподволь вытянул парочку секретов их Семьи. Эти секреты были нужны Дино позарез. Сквало, нанятый телохранителем, чтобы пугать особо впечатлительных, перенёс это стойко, но к концу вечера от него шла такая страшная аура, что Дино не решился «охмурять» дона из Америки, хотя ему требовался союз против Гамбино. — Я хочу выпить, — заявил Сквало, стремительно направляясь к мини-бару, встроенному в комнате специально, чтоб не бегать за выпивкой далеко. Дино сбросил пиджак и упал в кресло. Провел ладонями по лицу и устало выдохнул: — Мне тоже налей. Бурбон. Я как будто нажрался духов нашей прекрасной донны. — Ты мне должен, Пони, — негромко и категорично заявил Сквало, протягивая ему стакан. Себе он налил джин, залпом выпил половину и прикрыл глаза, покачиваясь на носках. В строгом костюме-тройке, который выбирал сам Дино, он смотрелся непривычно и очень хорошо. Приталенный пиджак — да, у Сквало была талия, Дино обнаружил это случайно, когда появились повод и возможность его обнимать, зауженные брючины, подчёркивающие длинные ноги, чёрная рубашка — тёмные цвета странным образом не делали из Сквало бледную немочь. И волосы как у русалки. Почему за ним не волочились длинным влюблённым хвостом мужчины и женщины всех возрастов, Дино не понимал. Как не понимал, почему сам раньше не разглядел всю эту красоту. Теперь навёрстывал за все тридцать лет, что знал Сквало. Любовался, делал комплименты и подарки, трахался с ним и молился, чтобы это не кончалось как можно дольше. — Эй! Приём! Хватит на меня пялиться. — Не могу. И тебе это нравится. — Дино сделал глоток и отставил стакан. — Иди сюда. Сквало закатил глаза, но подошёл и сел к Дино на колени. Обхватил рукой за шею и вздохнул: — Ну и кто из нас влюблённый идиот? — Мы оба? — Дино пропустил белую прядь сквозь пальцы. — Так что там про «должен»? — Хочу тебя трахнуть. — Когда я был против? — рассмеялся Дино. Сквало полез целоваться. От него пахло джином, осенним дождём, тяжёлым ледяным одеколоном, теплом кожи — так сладко и одуряюще, что Дино сжимал твёрдое худощавое тело и захлёбывался желанием, болезненным и ярким. Руки подрагивали, в животе колко и горячо сжималось от предвкушения.  Сквало отстранился. Щёки у него полыхали жаром, губы налились цветом, а во взгляде пряталась гроза — даже акулья кривая улыбка была красивой. — Этот приём меня заебал. Ненавижу всех этих лицемерных ублюдков. И ненавижу, когда ты торгуешь собой. Кто сегодня был главной шлюхой? Дино напрягся, сжал пальцы на бедре Сквало, сминая плотную ткань, и тут же расслабился, принимая условия игры. Усмехнулся виновато: — Я. Звук пощёчины и резкая боль в щеке слились воедино. Сердце забилось чаще, Дино выдохнул и облизал губы: — Прости, Сквало. Что мне сделать? — Раздевайся. Сквало встал с его колен — исчезновение приятной и ставшей уже привычной тяжести отдалось тянущим чувством под рёбрами — и отошёл в сторону. Дино повиновался. Избавился от галстука и запонок, стянул рубашку через голову, разлохматив волосы, стряхнул туфли и снял брюки с трусами — и ни ращу не запнулся, надо же! Сквало на него всегда хорошо влиял. Яйца поджались, член тяжело качнулся, и Дино едва не поморщился. Прохладный воздух из открытого окна, выходящее в сад, облизал кожу. Он чёртов извращенец, заводится от таких странных вещей. Но только потому, что это Сквало. Тот подошёл, сгрёб его яйца в кулак как свои: — Ты такая блядь, Дино, — прошептал ему на ухо Сквало, и от любящего злого голоса по спине потекли мурашки. — Хорошо работаешь ртом, да? Давай, поработай ещё.  И надавил на плечо узкой твёрдой ладонью. Ноги у Дино подкосились от понимания и азарта. Он ухватился за пояс брюк Сквало и кое как расстегнул, облизывая пересыхающие губы.  Горячая влажная головка скользила по языку — глубоко Дино пока брать не решался — пальцы Сквало гладили за ухом, длинные пряди касались щеки, немного щекотно и почти невесомо, а на контрасте паркетный пол впивался в колени. И всё это вместе казалось почти нереальным. — Изображаешь из себя приличную девочку? — Сквало сгрёб его волосы на затылке, почти больно, ужасно ласково, и стал вбиваться, быстро и грубо. Дыхание Сквало тоже стало быстрым, а голос треснул. — Вот так, сучка, шире рот, — пальцы твёрдо легли на челюсть, фиксируя её, и Дино пробрало сладким спазмом. Он для виду сопротивлялся, заводясь и подстёгивая Сквало, невольно давился и цеплялся за его пояс — так и останется в костюме? Было стыдно, жарко, возбуждающе. Хотелось подрочить, но Дино терпел. Когда он утонул в ощущениях, а время потеряло значение, в горло брызнула сперма. Сквало застонал, отстранился и выдавил остатки ему на лицо. — Вот так. Теперь ты больше похож на того, кем являешься, — Сквало вытащил бумажник из внутреннего кармана пиджака и отсчитал несколько купюр, бросил их Дино. Тот утёрся предплечьем, посмотрел на деньги и фыркнул: — Не хочешь накинуть сотку и трахнуться нормально? — Дешёвка, — выплюнул Сквало. Глаза у него горели весельем и знакомым, отражающимся в Дино азартом. — Для вас скидки, синьор. Сквало взял со столика стакан с бурбоном, макнул в него пальцы и прижал к губам Дино. — Оближи, и я накину тебе полтинник. Запах бурбона мешался с запахом спермы и густым запахом пламени Дождя. Прикрыв глаза, Дино вдохнул, наслаждаясь, провёл языком от верхней фаланги к подушечке указательного и среднего, потом насадился на них, коротко и неглубоко, и Сквало дёрнулся. Дино не отрывал от него взгляда, подмечая испарину на висках, расширенные зрачки и как раздуваются крылья носа. Причмокнул, выпустив пальцы из плена рта, следом потянулась ниточка слюны. Сквало тихо застонал, стиснул зубы, когда Дино укусил его за кончик большого пальца. Широко лизнул запястье, ловя губами лихорадочный пульс, — и Сквало сунул ему под нос стакан. Выпив до дна, не чувствуя вкуса, Дино покатал кусочек льда кончиком языка, дразнясь, закинул его в рот, нагнулся и выплюнул в трусы Сквало. — Твою ж мать! — Не мать, меня. Сквало дёрнул его за руку на кровать. Матрац спружинил, шёлковое покрывало похабно заскользило под спиной. Дино развёл ноги и приподнял бёдра. Хотелось до пятен в глазах. От ситуации, от минета, от того, что Сквало и вправду не собирался раздеваться и у него опять встало. Он влез на кровать, нашарил под подушкой тюбик смазки и залил ею задницу Дино, — кажется, руки его плохо слушались. «Хлюпать будет», — Дино едва не спустил от этой мысли. Сквало втиснул пальцы в дырку и провернул. — Растянутый. Часто даёшь? — В задницу — только тебе. — Блядь, — выдохнул Сквало, пристроил член и вставил. Дино, принимая член, выгнулся от ощущения наполненности, всё ещё слегка непривычного. Сквало упал сверху, жадно поцеловал и приподнялся на руках. — Моя блядь. Дино намотал его волосы на пальцы, вдохнул их аромат и усмехнулся: — Трахай уже, мне надо отрабатывать твою сотню. Не успел он договорить, как Сквало зажал ему рот и задвигался, сыпля отборной бранью. Волосы колыхались белой занавесью, задевали то руки, то плечи, словно пенные волны накатывали, цеплялись за браслет наручных часов. Дино елозил по кровати в такт толчкам, лизал солёную ладонь Сквало, дрочил себе и разрывался между жгучим покалывающим напряжением в паху и в заднице. Так невыносимо хорошо, что кажется, взорвёшься. Ругань оборвалась, Сквало захрипел, задвигался быстрее, доводя до исступления. Дино затрясло. Ну же! Ну. Сквало кончил, продолжая вбиваться, и Дино стискивал задницей его опадающий член, не желая выпускать из себя. Наконец Сквало замер, уткнувшись ему в плечо и обжигая дыханием: — Еба-а-ать. Дино обнял его одной рукой, завозился, балансируя на грани, сжимая в кулаке головку, ноющую и горячую от сумасшедшей пульсации крови. Шепнул: — Разреши кончить. — Еба-а-а-ть, — повторил Сквало несчастным голосом. — Давай, хули тянешь. Но Дино знал — Сквало от такого тащится. Освобождение накатывало снежным валом. Дино быстро додрачивал, задевая живот Сквало кулаком, пачкая его смазкой, прижимая свободной рукой к себе, мокрого и горячего, его, только его, — и уши заложил собственный рваный и длинный стон. Когда отзвуки оргазма утихли, Дино потянулся всем телом. — Ну как, легче? — Нет. Блядь, нет. — Что, опять возбудился? — Сука, я же разорюсь на тебе. И они рассмеялись. Впереди была ещё целая ночь.