Indifference

       Девица плачет, хнычет, ноет и визжит. Сейчас она больше похожа на поросенка, нежели на волка, что скалится на ее фамильном гербе также, как скалился на гербе той женщины.        По раскрасневшемуся лицу слезы льются градом, падают на лиф ее подвенечного ажурного платья и разбиваются о белоснежный жемчуг на лифе и безразличие Эйгона.        Боги, он ведь даже не делает ей ничего, просто сидит подле на шелковом пуфе и смотрит, а девочка уже изошлась в рыданиях и криках пожалуйстаненадоненадоненадо. Та еще волчица. Интересно, та женщина также рыдала и билась в конвульсиях? Врядли.        Эта идиотка ему и нахер не упала, но милая сука тетушка сказала: фас! И хер ты что с этим сделаешь. Три дракона и армия безупречных слишком весомый аргумент для повиновения, а потому Эйгон и выкрал эту старковскую девчонку -- со смешным именем Самса -- с ее собственной свадьбы. Та еще картина была: Рейгаль, слезы, крики, не самая красивая невеста и не самый симпатичный жених. Весело(Нихуя невесело). Благо, Самса облегчила ему задачу тем, что грохнулась в обморок сразу же, как он закинул ее на спину Рейгалю, так бы их путь прошел не так гладко.        А сейчас незадачливая невеста лежала на его постели и билась в истерике от одного только слова: "Раздевайся". Впрочем, девченка изрядно заебала его своим нытьем. Хочет насилия -- пожалуйста! Кто знает, что там этихстарковских шлюх возбуждает.        Эйгон рвет лиф ее платья и слышит как жемчужины стучат по каменному полу: тук-тук-тук. Отводит ее руки в сторону и искренне удивляется, что ей там было прикрывать? Плоскогрудое дитя вновь заходится в рыданиях, и он еле сдерживается, чтобы не залепить пару громких пощечин -- отрезвить идиотку. Вид сопливой девочки, без сисек, Принца не возбуждает, но лишить невинности было приказано сегодня, а потому Эйгону нужно возбудиться. Он щипает ее маленькие соски -- комочки нежно-розовой плоти, тянет на себя, вертит в пальцах, отчего малышка Самса начинает вопить пуще прежнего, и Эйгон не сдерживается -- таки дает ей пощечину и продолжает свое занятие. Целовать ее он не собирается -- брезгует, а потому продолжает мучать эти маленькие неокрепшие груди и слушать поросячий визг. Когда он все же решается войти в нее, девица перестает плакать и начинает пинаться, а потому Эйгон переворачивает ее на живот и со всей силы шлепает по жопке, которая еще не налилась спелым персиком. Он берет ее сзади, утыкая лицом в подушки, шлепает по заднице и тяжело дышит. Лоно у нее узкое и горячие, как положено девственницам, и когда он, в конце концов, кончает в нее, то чувствует таки удовольствие -- не так от секса, как от тишины -- Самса затихла. Не затрахал ли он ее до смерти?        Одевается Эйгон неспешно. Покидает отведенные милой гостье покои. Направляется к себе и теперь не чувствует ничего. Эйгон потерял вкус к жизни луну назад, потому что эта самая жизнь выебала его точно также, как он -- Самсу.        Знаете то чувство, когда ты долго чего то хочешь, а когда получаешь -- теряешь к этому интерес. Так Эйгон хотел вернуть Железный Трон, а теперь, когда они с Дейнерис почти у цели(ну как они, скорее -- она) -- Вестрос оказывается ему не нужен. Эйгону не интересно решать государственные задачи и строить стратегические планы. Больше нет. А теперь прибавьте к этому то, что он страстно желал этого с самого растоптанного детства. А теперь все -- перегорел. Знаете ли, с Таргариенами такое часто случается.        Принц рассчитывал побыть в одиночестве, но стоило ему дойти до своих покоев и открыть дверь, как все его ожидания, как ветром сдуло. Сука тетя пересрала всю малину. Как обычно. Дейнерис -- величественная и надменная, окутанная нитями серебряных волос, с темно-фиолетовым взором, как ни странно, не была красивой женщиной. Далеко посаженные глаза, чересчур круглая форма лица, вздернутый нос и застывшее выражение мнимого превосходства на лице никак не делало тетку красивой. Но Эйгон держал свои мысли при себе. Тетя и так не слыла к нему особой любовью, так что заполучить с ее барского плеча дракарис можно было проще простого. Так вот сейчас она сидела в его покоях, пила вино и не вызывала у него никаких эмоций. Досадно. - Как там девчонка? - голос у нее ленивый,приторно-тягучий, но глаза горят, выдают ее показное безразличие целиком. Тетушка слишком рано начала примерять маски. - Просто превосходно. Всю жизнь мечтала быть похищенной с собственной свадьбы и изнасилованной в... Сколько ей там? Тринадцать - четырнадцать? - он находит в себе силы зубоскалить,хотя ему откровенно наплевать, что там Самса чувствует. Дейнерис кривит и без того не самое красивое лицо и отпивает из бокала. Эйгон -- не дурак, прекрасно понимает, что хамить суке-тетке - это игра с огнем. Но Эйгон ведь тоже -- огонь. - Аша Грейджой прибыла утром, так что мы можем выдвигаться хоть завтра. Корабли Мартеллов и Тиреллов тоже сдесь. - К чему тогда было это глупое похищение, на кой черт тебе сдалась Самса? - Санса - Дейнерис вновь кривится. - Похуй. Зачем тебе старковская девчонка? Своеобразная месть за поступки Рейгара? -- любому понятно, что даже такое припизденное царство, как Вестерос, не переживет второго восстания, но Дейнерис все равно потребовала эту Сансу.        Сука-тетка смотрит на него, как на кучу драконьего дерьма, которое оказалось у нее под носом. Хмыкает и уходит, бросая напоследок: - У дракона три головы, Эйгон.        Как жалко, что Эйгону плевать.