На расстоянии выстрела

В очередной дом попал снаряд и заглушил визги прохожих и соседей. Об Аластере и говорить нечего, он только и успел, что метнуться в бункер, расположенный в стене. Окажись мужчина на кухне, а не в своем кабинете, и он был бы уже мертв. Основной удар пришелся прямо на часть дома, где он находился. Последним, что Персиваль почувствовал, было давление на него железных стенок и треск ребер. Боль так и не дошла до отключившегося сознания. А когда Макинтош открыл глаза, то обнаружил, что уже находится в палате с белыми стенами и потолком. Было не сложно понять, что его доставили в больницу. Вошедшая в палату медсестра нарвалась на множество вопросов, совершенно не касавшихся его собственного состояния. Девушка только и успела, что мельком проинформировать Аластера о том, что он получил сотрясение мозга и переломы ребер. Она лишь выслушала агента, но не ответила ни на один из его вопросов. Персиваля уже начала выводить из себя неосведомленность медсестры, когда в комнату вошел Артур. Медработница с облегчением выдохнула и поспешила покинуть помещение, прихватив с собой несколько опустошенных капельниц. — Артур, что происходит? Вы уже выяснили, кто за этим стоит? В боку неприятно кольнуло, когда Персиваль попытался чуть повернуться в сторону. Глава Кингсмен присел на стул, стоящий рядом с койкой, и внимательно посмотрел на агента. — Выяснили, Аластер. Вы, главное, не напрягайтесь. К сожалению, мы и так потеряли много людей. Макинтош непонимающе прищурился, и Артур выдержал паузу, чтобы смысл сказанного дошел до его собеседника. В голове Персиваля мгновенно возник образ Рокси, и он уже открыл было рот, но мужчина продолжал: — Снаряды попали не только в ваш дом. Мне неприятно об этом говорить, но в живых остались только Галахад, Мерлин и вы. Макинтош вжался в койку и нервно сглотнул. На его бледном лице, украшенном ссадинами, отразилось отчаянное "нет". Нет, нет, этого не может быть. Его новому Ланселоту еще не исполнилось и двух лет. Отказываясь принимать сказанное, Персиваль скрыл лицо в ладонях. — Думаю, что вы, как и многие из нас, мечтали бы воспитать преемника своего титула. Достойного Персиваля, Аластер. Всегда приятно передать свой пост кому-то, кого знаешь и в ком уверен. Однако до сих пор вам приходится тренировать Ланселотов. И я скажу, что они превосходны. Амбициозные, целеустремленные и отчаянные, они всегда попадают в Кингсмен. Жаль только, что подобно прекрасным бабочкам-однодневкам, так быстро покидают нас. Намеки Артура были прозрачны: нужно было предоставить нового агента. Причем глава Кингсмен также озвучил тот факт, что нового Ланселота он примет без вступительных испытаний. Настолько мужчина доверял выбору Персиваля, да и ситуация сложилась весьма сложная. — Отдыхайте, Аластер. Я буду ждать вашего звонка, - сказал Артур и, прекрасно понимая, что агенту сейчас нелегко, удалился на базу. Дел сейчас было невпроворот. Только спустя три минуты после того, как Макинтош остался один, он позволил себе шумно всхлипнуть. Ненависть и отчаяние колотили его изнутри, съедали заживо и заставляли все больше и больше погружаться в собственные мысли. Он снова остался один. Вот так можно потерять дочь, при этом никогда не будучи женатым. Мужчина все больше понимал, что это Джеймс должен сейчас сидеть на его месте и переживать весь этот кошмар. Это он должен был тренировать Рокси, а не бросаться в бой без очков и малейшего намека на осторожность. Может, тогда бы девушка осталась жива? Может, тогда они сейчас были бы счастливы? Это больно осознавать, но Макинтош всегда относился незаслуженно предвзято и строго к своим ученикам (если так можно назвать совершенно беспомощных в вопросах внутренней организации агентства подопечных, которых действующие служащие Кингсмен обязаны были приводить на обучение при смерти одного из своих коллег). Подобно истинному скептику и крайне недоверчивой персоне, Аластер пытался свести его с протеже отношения к чисто деловым. Однако это всегда работало обратную сторону. Сначала Джеймс, а потом и Рокси сильно привязались к нему. Ведь что может быть желаннее, чем заполучить внимание человека, который не проявляет к тебе абсолютно никакого интереса? И так произошло, что Персиваль поддался теплым чувствам под названиями любовь и забота. К сожалению, плата за это оказалась слишком велика. Она превратила минуты счастья в часы страданий в воспоминаниях об этих минутах, обменяла мужские глаза цвета зеленого винограда и девичью лучезарную улыбку на слова самых страшных обвинений, в которых Аластер сейчас себя нещадно топил. Да, цена безбожно огромная. Но он считал, что она вполне оправдана: несмотря ни на что, эти моменты были самым важным, что осталось в его жизни. Было бы несправедливо не сказать, что Джеймс всегда был Джеймсом, с самого начала и до последнего вздоха. Этот безответственный, позволяющий себе вольности и отпущение пошлых шуточек мужчина не только постоянно опаздывал на задания и собрания, но и не имел представления о личном пространстве. Действительно, зачем соблюдать хоть какие-то рамки? Таких забияк вроде Спенсера Персиваль терпеть не мог, и он никогда бы не порекомендовал подобного человека на роль агента Кингсмен. Однако на сей раз у Артура было целых два претендента на должность Ланселота, в то время как Аластер был единственным из 12 рыцарей, не имевшим кандидата. За полчаса до собрания Артур представил ему способного юношу, которого Персиваль многому мог бы научить. Представил и сказал, что выдвинет его на место Ланселота, а спустя несколько секунд в кабинет влетел другой мужчина. И если бы база, в которой они находились, не располагалась на отшибе, Аластер непременно подумал бы, что молодой человек ошибся помещением. — А вот и ваш кандидат, Персиваль. Позвольте представить – Джеймс Спенсер, мой давний знакомый. Мы вместе посещали занятия в театральном центре, — довольным голосом промурлыкал Артур и пожал руку опоздавшему, который уже успел подойти к компании. Образ будущего ученика моментально изменился. Воспользовавшись замешательством, Джеймс с горячим энтузиазмом пожал руку Макинтоша, да так сильно, что тот ругнулся про себя, но не подал виду. Запыхавшийся Спенсер не вызывал у Аластера ни одной положительной эмоции. Он был одет так, словно пришел с пьянки после корпоратива или очень торопился: неуложенные волосы, зачесанные на правый бок, слишком большой по размеру пиджак и градиентные монки. Так безвкусно на веку агента еще никто не одевался. Джеймс по-дурацки улыбался, а его голос звучал так, словно он решил побаловаться травкой перед тем, как прийти сюда. Тут-то Макинтош и осознал масштабы свалившейся на него катастрофы. Теперь он пожалел о том, что не привел в качестве кандидата «того странного не то парня, не то девушку», которого встретил во время прошлого задания. Он хотя бы все время молчал, а этот за несколько минут уже рассказал все причины своего опоздания. И продолжал бы болтать, если бы всех кандидатов не пригласили в другую комнату. — Думаю, вы поладите. Или я ошибаюсь? — обеспокоенно спросил Артур, видя, как Персиваль обреченно посмотрел на закрывшуюся дверь. И Аластер глубоко вздохнул в попытках успокоиться. — Да, конечно, сэр. Непременно. «Мы знакомы несколько минут, а я уже хочу, чтобы он оставался на расстоянии не менее пяти метров,» — подумал он на самом деле. Вот так Джеймс и стал учеником Персиваля. Поначалу последний крайне негодовал. Он настолько был недоволен самовлюбленным и наглым Спенсером, что вокруг него словно создалась невидимая аура, от которой всем становилось не по себе. Аластера отпустило только когда начались различные испытания, и когда у Джеймса совсем не осталось времени приставать к нему с вопросами. Тестирование оставалось практически неизменным на протяжении всего существования агентства. Все те же каждодневные физические нагрузки, неимоверное количество теории по истории агентства, тактике выполнения миссий и современному этикету. Постоянный умственный труд не давал расслабиться и развивал логику, мышление, память и эмоциональную и моральную выносливость (не каждый сможет просидеть за зубрежкой «Когнитивных способностей мозга» и «Аналитической стратегии» всю ночь, ровно как и оставаться в укрытии продолжительное время без еды и воды). На удивление Макинтоша, его вычурный протеже неплохо справлялся со всеми поставленными задачами. Плохо шли только симуляции пыток, но они так шли у всех, поэтому поначалу Аластер не придавал этому большого значения. Да и кем нужно быть, чтобы выдержать, пусть и виртуальное, но все же истязание? В свое время Аластер и сам едва держался, но все же ему удалось каким-то образом блестяще пройти данное испытание. И весь секрет такого успеха был лишь в том, что он держал в голове одну мысль: он здесь за тем, чтобы получить смысл жить. Да, не самый адекватный, но все же лучший, чем, например, прожигание жизни в вечных попытках забыться и окунуться в стабильную рутину. Нет, такое существование совершенно не устраивало мужчину. В его случае единственно верным решением стало служение на благо миру, установление справедливости и помощь тем, кто в этом действительно нуждается. И Персиваль всегда был верен этим принципам, поэтому знал, что, если он не попадет в Кингсмен, не сможет удержать в руках такой подарок судьбы, то все его планы в одночасье умрут. И допустить такой исход агент просто не мог. Шло время, и Персиваль постепенно начинал видеть в своем ученике потенциал и надеялся его раскрыть. Но как-то присмирить и взять под контроль непокладистого Джеймса в первое время совершенно не представлялось возможным. При этом Спенсер не вел себя как малолетний ребенок. Его выражение недовольства, его бунт, граничивший иногда с революцией, выражались по-взрослому. Из всегда улыбчивого и милого, Джеймс превращался в агрессивного и самоуверенного барана. Он был убежден в том, что может делать все так, как ему заблагорассудится. И это было единственным, что беспокоило Персиваля. Да, он пытался своим холодным характером усмирить тот огонь, что пылал в Спенсере, но это не особо работало. Усугубляло ситуацию еще и то, что у Кингсмен была интересная система обучения, в которой присутствовали понятия числителя и знаменателя. Неделя на базе, неделя в городе с наставником. С первым проблем почти никогда не было: Мерлин всем бунтарям предлагал засунуть свои недовольства в чемодан и отправиться домой. При этом его взгляд заставлял обучавшихся ходить «по струнке». Все веселье для Джеймса и все трудности для Макинтоша начинались именно с приходом знаменателя. Избавившись от давления Хемиша, Спенсер словно с цепи срывался. Когда нужно было выполнять план обучения, он прилагал все усилия для того, чтобы не сделать и половины. Книжки и спортивные бинты для перематывания рук сразу же улетали в угол его комнаты и оставались там на неопределенное время, а сам Джеймс легко менял свои прямые обязанности на друзей и хорошую вечеринку. — Я и так все сдам, Перси, не переживай ты так. Я лучший среди оставшихся кандидатов, — отмахивался он от советов Аластера. Получалось так, что Джеймс не считал Персиваля за наставника и воспринимал его скорей как друга и того, кого нужно закадрить в самое ближайшее время. А однажды Джеймс перешел всякие границы. Макинтош в очередной раз пришел за ним в клуб и обнаружил, что Спенсер подрался с какими-то испанцами из-за разных взглядов на жизнь, используя приемы, которым он успел научиться. За это сразу же исключают, потому что пользоваться специально разработанными для миссий секретными техниками в обычной жизни новобранцам категорически запрещалось. Аластер, разумеется, знал это, но решил использовать в своих целях. К тому же, ему было жаль потраченного на этого балбеса времени. Так же чашу весов сдвинули незаурядные способности Джеймса. — Пожалуйста, Персиваль…Я признаю, что перегнул палку, — уже на утро сокрушался Спенсер, осознавая, что за наказание его теперь ожидает,— не говорите Мерлину. Он же сразу меня вышвырнет. Пожалуйста. В глазах уже протрезвевшего мужчины проглядывалась вина, а еще страх. Он сидел напротив Аластера в кресле, словно провинившийся щенок, и нервно теребил пуговицу пиджака. — И правильно сделает, — максимально равнодушно ответил Макинтош, переворачивая кочергой угольки в камине, — Вы не заслужили быть среди агентов Кингсмен, раз так бестолково используете навыки, которым я вас научил. Еще несколько разочарованных взглядов со стороны наставника, и Спенсер был готов на все, лишь бы остаться и продолжить борьбу. — Я обещаю, что стану покладистее. Обещаю, что больше никогда не буду развлекаться в учебное время. Я вообще перестану ходить по ночным клубам. Персиваль, я буду заниматься усерднее, чем раньше, увеличу продуктивность в два раза, я… Все эти фразы складывались в достаточно большой список жертв, на которые Джеймс был готов пойти, возрастая по значимости для него самого. — Почему вы решили стать агентом? Зачем вам должность Ланселота? Финансовая составляющая меня не интересует, — наконец-то прервал его Макинтош, и одарил Спенсера уже не таким холодным взглядом. — Чтобы быть лучше, чем раньше, бороться со своими пороками и не дать им мною управлять. Я хочу сделать что-то стоящее, хочу сделать этот мир лучше. — Бросаясь крепкими словечками и переча мне, человеку, который только хочет помочь? — Конечно нет, — тихо ответил Джеймс и снова опустил виноватые глаза, - я очень сожалею о том, что сделал. После этого повисло молчание. Спенсер понял по задумчивому взгляду наставника, что тот принимал решение. Вообще, он уже принял его до разговора, поскольку знал примерную реакцию ученика на все это, но говорить ему ничего не собирался. Однако то неожиданное, что произошло дальше, совершенно не приходило Аластеру в голову до этого момента, и это заставило его почувствовать дискомфорт и неподдельное удивление. — Я перестану скрывать свои чувства к вам, Пер...Аластер, — совсем тихо добавил Джеймс за секунду до того, как Макинтош хотел озвучить свое решение, и смело взял его за руку, теперь глядя прямо в глаза собеседника, — И, думаю, облегчу вам задачу, связанную с моим поведением. Дело в том, что половину я вытворял только для того, чтобы привлечь ваше внимание. Простите дурака. Несмотря на напряженную ситуацию, Спенсеру стало смешно от собственных слов, и он расплылся в улыбке, поглаживая наставника пальцами по костяшкам. Теперь все встало на свои места. Персиваль понял, что слова Джеймса – чистая правда, ведь с ним стало меньше проблем после этого разговора. Остаток недели Аластер вел себя как ни в чем не бывало, а вот Джеймс выполнял все свои обещания и проводил время за учебниками и в спортзале. И уже к концу недели Макинтош понял, что в его сердце словно зажгли маленький огонек чего-то очень приятного и доброго. Джеймс уже собрал вещи, когда почувствовал, что сзади его обняли сильные руки, но настолько ненавязчиво и легко, что Спенсер предпочел сам укрыть их своими ладонями и прижать к себе посильнее. — К тебе нужен другой подход, Джеймс. Я только сейчас это понял. Незаметно для обоих подошел тот последний вечер, когда Персиваль был для Спенсера учителем. Они многое пережили за эти полгода, и оба боялись финального испытания, но нехорошие мысли предпочли гнать куда подальше. — Держи корпус прямо. Расслабься и напрягай руки и ноги только непосредственно перед ударом, иначе он будет слабым. Никогда не переходи линию атаки соперника. Все движения должны быть легкими. Раздался несильный, но сосредоточенный хлопок по напряженной спине Джеймса, а затем и по ягодицам. — Ты не экономишь силы и слишком резво сближаешься с противником, тебя на раз-два положит на лопатки даже тот, кто физически слабее, потому что ты игнорируешь важные базовые вещи. Ну, долго я буду все это повторять? Персиваль тяжело вздохнул и устало прикрыл глаза. Теплое тело, который он как бы невзначай сейчас прижимал к себе, действовало на него усыпляюще. — Нельзя переходить линию атаки, даже если противник слишком прекрасен и очарователен для того, чтобы его побеждать? — усмехнулся Спенсер, — это несправедливо. Да и неужели я настолько плох, что кроме как о моих недостатках тебе больше не о чем поговорить? Опечалившийся мужчина вел себя слишком наигранно, однако Перси воспринял его слова всерьез. — Ну, ты амбициозен, талантлив, перспективен, умен и хорошо импровизируешь в бою, - задумчиво проговорил Аластер. — А ты все тот же зануда и мистер «я тут наставник», — пробубнил Джеймс недовольно и повернулся к Макинтошу лицом, да так ловко, что тот не успел среагировать, — только не забывай, что я тоже учу тебя. Другим вещам, правда, но мне тоже есть, что сказать. Например то, что ты опять строишь от меня стенку под названием «я уважаю вас как человека и могу говорить только о ваших профессиональных качествах». Ты все строишь и строишь ее по ночам, работаешь сверхурочно, тебе не надоело? Спенсер говорил таким смешным голосом, что даже Аластер не выдержал и издал смешок, переросший позже в неистовое хохотание, тогда как Джеймс с серьезным лицом продолжал. — Сэр Персиваль, вы не даете мне спать по ночам и шумите своей стройкой. Вы, несомненно, очень мудры, раз не выгнали меня из кандидатов после инцидента в баре. А еще ужасно ворчливы, когда я не выполняю данного обещания и зажимаю вас по углам вместо того, чтобы… И Джеймс, наконец-то, тоже рассмеялся. Не потому что ему было смешно от своих шуток, а потому что его любимый сейчас сам же рушил свои психологические барьеры. — Ладно, ладно, — успокоившись, Макинтош вдохновленно посмотрел в безмерно нежные и добрые глаза, — я не привык выставлять свои эмоции напоказ. Услышав это, Спенсер наклонил голову чуть в сторону и прищурился, но Аластер не дал ему сострить. — Я просто хочу, чтобы ты завтра показал себя на все сто, Джеймс. Мы через многое прошли, и я безумно рад, что ты появился в моей жизни. Я никогда прежде не думал, что могу кому-то понравиться с моим характером. Но ты тот самый человек, который показал мне, что означают такие слова, как нежность. Персиваль осторожно провел рукой по непослушным волосам Спенсера. — Доверие. Он, наконец, расслабился и позволил возлюбленному прижаться к себе так сильно, как тот этого хотел. — Открытое выражение чувств. Макинтош искренне улыбнулся и горячо выдохнул в губы растекающегося в радужную лужу Джеймса. —Ты показал мне, что значит любить. И у меня вряд ли хватит слов, чтобы описать тебя, как ты хотел бы. Это ты у нас любитель романов. Но я думаю, что все поправимо. Нетерпеливость Спенсера дала о себе знать, и он инициативно перехватил приблизившиеся к нему губы, чувствуя, что он счастлив. Казалось, Персиваль без проблем выразил недостающие красивые прилагательные короткими, но такими ласковыми микродвижениями губ и языка, что оказались сейчас красноречивее любой книжки. — И я сделаю все для того, чтобы ты не разочаровался во мне. Правда. Можешь уже называть меня Ланселотом, потому что завтра я займу этот пост. Без вариантов. И все благодаря тебе, Аластер. Твое терпение, пожалуй, было лучшим лекарством против моего недуга. Спасибо тебе, — прошептал Джеймс, когда закончил поцелуй. - Спешишь. Как обычно, — Макинтош усмехнулся и сомкнул руки на спине мужчины, - Но у нас еще вся ночь впереди. Пойдем, нужно еще потренироваться. — Только за еще один поцелуй. — Ты невыносим, Джеймс Спенсер. Тащи уже свой зад на ринг. Эту ночь Персиваль не забудет никогда. Он всегда будет вспоминать бои, что были лучше даже тех, что он вел с самыми сильными соперниками, но в воспоминания они врезались только лишь потому что перемежались с влажными губами Джеймса, его горячим запыхавшимся дыханием и томными стонами их обоих. С молодой леди по имени Рокси Аластер познакомился за несколько месяцев до того, как предложить ее на должность Ланселота. Перси шел домой мимо одного из университетов Лондона (в то время Мортон заканчивала бакалавриат), как вдруг увидел в темном закоулке девушку, окруженную тремя подростками неблагородного происхождения. Она не кричала и почти не сопротивлялась их действиям, и Ал начал было думать, что пора этим невеждам преподать урок манер. Однако оказалось, что Рокси вела свою собственную игру. Эта милая с виду особа специально выбрала образ жертвы, потому что спустя несколько секунд рядом с братвой раздались голоса еще пяти человек. Стало очевидным, что кое-кто оказался на чужой территории. Под ругань обидчиков и местных хозяев с последующим рукоприкладством девушка и удрала. Перси, пораженный такой хитростью, решил удостовериться, что с Мортон все в порядке и под видом случайного свидетеля происшествия пригласил ее в кафе неподалеку. Скорее всего, после шайки недоносков Аластер показался Рокси довольно милым мужчиной, и она приняла его предложение. Выяснилось, что мальчишки посягнули на ее новый телефон, а вовсе не на невинность, как изначально предположил агент. Роксана рассказала, что она учится, а когда Персиваль поинтересовался, какие у юной леди есть увлечения помимо ночной зубрежки, девушка ответила, что обожает уличные танцы и любит смешивать их элементы с тайскими боевыми искусствами. Признаться, именно после этой фразы у Аластера не осталось сомнений, что Кингсмен ожидает это талантливое дарование в своих рядах. «Умна, хладнокровна в опасных ситуациях, исполнительна и владеет нестандартными видами единоборств», - позже писал он в характеристике своей кандидатки, до сих пор не веря, что ему нужно искать замену Джеймсу и поражаясь таким колоссальным различиям в их характерах. Тем не менее, у этих ребят были и общие черты, которые являлись базовыми для агента Кингсмен: эрудированность, способность к выполнению прямых приказов, хорошая физическая подготовка, высокий уровень нравственности и умение достойно выходить из трудных ситуаций. Помимо этих качеств их связывала также любовь к незаурядным хобби вроде вышеупомянутых «смертоносных танцев» и коллекционирования крышек с бутылок Кока-Колы. Рокс, вновь встретившись с Персивалем перед собеседованием, с первых минут общения с ним заметила не самые хорошие изменения с момента их знакомства. Этого невероятно обаятельного мужчину девушка запомнила, как обладателя мягкого голоса (таким обычно можно склонить кого угодно к чему угодно) и почти постоянной едва заметной улыбки. Постарел он лет на семь, хотя прошло намного меньше времени. Его губы теперь обычно имели форму вытянутой струны, а глаза утратили тот теплый блеск, который девушка отчетливо запомнила и именно с ним раньше связывала образ Аластера. Все это указывало на депрессию, так как в общем мужчина выглядел подавленно и, кажется, просто хотел, чтобы его никто не трогал. Только по делу и по работе. Девушка прекрасно понимала, что случилось что-то ужасное, о чем Макинтош, скорее всего, никому не рассказывал, потому что «сарафанное радио», которое она запустила через Эггси и нескольких других кандидатов к их наставникам, вернулось к ней ни с чем. Никто не знал, почему он изменился, но все как один подтверждали воспоминания Роксаны о том, что Персиваль был другим. Девушка долго пыталась найти к наставнику подход, но тот упорно уводил все ее начинания «под воду», а в особо тупиковых для себя ситуациях включал внутреннего педанта или попросту закрывался в себе, умело переводя тему. Вообще, Мортон привыкла к подобному отношению со стороны однокурсников и родных, так что поначалу даже и не надеялась изменить холодные взгляды, сухие советы и общее безразличие к ней как к человеку, которыми любил «баловать» ее наставник. Однако шло время, и Мортон замечала все больше признаков того, что Персиваль перестает справляться со своей тайной проблемой. Да, он тщательно выбирал темы для разговора, но не нужно быть экстрасенсом, чтобы увидеть куда более красноречивые мешки под глазами и услышать резкий запах крепких сигарет. И это не давало девушке покоя. В конце концов она решила разобраться, что же происходит. И вот, пожалуйста: через неделю Аластер, словно по заказу, свалился с головной болью, жаром, слабостью и другими прелестями, сопутствующими простуде. Совпадение? А может, кто-то свыше хотел помочь Рокси в ее благих намерениях? В любом случае, такого шанса девушка упускать не собиралась. Холодная натура агента на удивление быстро рассыпалась при виде обеспокоенного взгляда Мортон, которая заявилась к нему утром со сборником фильмов про шпионов и пакетом цитрусовых. И сделала девушка это несмотря на снежный апокалипсис и предновогоднюю суету. Очаровательно. – Эггси звал меня отмечать праздник с ним и Гарри, но я решила отпраздновать его с моим приболевшим наставником, - объяснилась Рокси после нескольких бокалов вина, которое Аластер сегодня собирался пить в компании своих ужасных мыслей. Если бы девушка знала, как она вовремя пришла. Ей повезло. Вино сделало свое дело, и Персиваль удосужился наконец-то рассказать ей о событиях, произошедших с ним и Джеймсом. И пусть исповедь эта была полна недоговорок и сокращений, общую суть Мортон, как ни странно, уловила: он потерял его. Аластер потерял единственного важного человека в своей жизни, а теперь был вынужден готовить ее на роль, когда-то предназначенную для его Джеймса. Все вопросы и возмущения почему-то пропали в одночасье, и Макинтош никогда не забудет тех полных доброты объятий и слов, которые буквально за шкирку вытянули его позже из пучины, уныния: - Аластер, все проходит. Мне очень жаль, что так вышло. Но нужно жить дальше, а также принимать в свою жизнь новых людей. Вы не одиноки, и пусть я вовсе не Джеймс, я все равно хочу помочь, потому что знаю, что вы хороший человек. Давайте-ка почаще устраивать такие киносеансы. После этого вечера Персиваль изменил свое отношение к Рокси. А девушка, в свою очередь, получила то, чего ей так не хватало в детстве: крепкое отцовское плечо и уверенность в том, что в трудный момент ей есть у кого просить помощи. Она была безмерно благодарна за это своему наставнику. Да, поначалу все агенты, в том числе и сам Аластер, приходили в полнейший шок, когда девушка начала без каких-либо стеснений обнимать его при встрече. А когда Макинтош писал отчет об их совместной с Рокси миссией сам, он на утро получал благодарный поцелуй в щеку. Да, Персиваль просто садился рядом с вымотанной спящей девушкой с чашкой кофе, укрывал ее пледом, а сам начинал печатать ненавистные отчеты. «Она устала, пусть отдыхает, справлюсь сам». И мужчина осознавал, что снова подпустил к себе человека слишком близко, прямо на расстояние выстрела. Но думать об этом совершенно не хотелось. Взрыв, так реалистично прогремевший в мыслях Персиваля, заставил его вновь оказаться в палате. За окном уже стемнело, а белые стены освещались коньячно-золотым светом от ламп. Желая узнать, сколько он пробыл в воспоминаниях, Аластер повернул к себе настольные часы. Стрелки показывали десять вечера. Столько же они показывали и в тот день, когда мужчину выписали из больницы. Дом, милый дом. Из колонок тихо лилась музыка, а сам мужчина лежал на заправленной кровати. В одной руке он держал почти полностью опустошенную бутылку виски, а другой уже набирал номер Артура. — Извините, что так поздно. Просто хочу представить вам нового агента Ланселота. Нет, не мог подождать до завтра. Сонный голос в трубке что-то пробубнил, но после Артур затих, записывая адрес юноши по имени Калеб Мортон. «Ты так завидовал своей сестре, малыш. Больше в этом не будет нужды». Когда в трубке послышались гудки, Аластер положил смартфон на бархатистое покрывало, поменяв гаджет на пистолет. «Прости, Калеб. Я уверен, что ты справишься». Холодное железо у виска, короткий выстрел. Он положил конец то ли проклятию, то ли обычному совпадению. Перестанут ли Ланселоты гибнуть, словно бабочки? Неизвестно. Зато Аластер теперь навсегда останется вместе с лучшими из представителей этого титула.