Под лестницей Эшера

Когда я закрываю глаза, я вижу грустного человека. У него красивое вытянутое лицо и красные, не то от бессонных ночей, не то от пролитых слёз глаза. Большие руки сложены на коленях. Ничто не выдаёт его горя, кроме глаз. Лицо спокойное, даже, как будто безмятежное. Фигура величественна и прекрасна. Я ничем не могу помочь ему?.. Я открываю глаза и вижу кухню. На столе загадочно светится и шумит чайник. В ванной льётся вода — это Джек. Я рада, что сейчас он не здесь. Я бы непременно рассказала ему о грустном человеке. А я не могу, мне кажется, будто сейчас это не нужно. Надеюсь, что он не выйдет: узнать, что я делаю на кухне в такое время, или просто поговорить… По потолку от окна стелется полоса света, с тенями растений, стоящих на подоконнике. Свет синий. Чуть ярче чем глаза человека, которого я вижу… Попробовать поговорить с ним?.. Я снова закрываю глаза. Человек, похоже, не видит меня, но может быть услышит… Я подхожу и наклоняюсь к самому его уху: — Где Вы? Человек вздрагивает, но не отвечает. Он совершенно точно меня слышал. Видимо, он не говорит с голосами неизвестных. Я снова открываю глаза. Прикуриваю сама себе и неглубоко затягиваюсь. Чайник выключается и перестаёт светить. Остаётся синий свет из окна и поднимающийся к потолку синий дым. — Кто Вы? — говорю тихо, продолжая смотреть на потолок. — Я не помню, — слышу шёпот, переходящий в плач, но человек сдерживается. — Вы можете не говорить со мной, чтобы я мог верить, будто я всё ещё в здравом уме… — Не могу. Я вижу Вас, когда закрываю глаза, и поверьте… я тоже чувствую себя не совсем нормально. Сижу сейчас одна и говорю с Вами. Странно… — Странно, — соглашается человек. — А Вы помните, кто Вы? — Помню, — киваю пустой кухне. Мой взгляд направлен сквозь пространство, уютно раскинувшееся передо мной. Как будто я хочу увидеть того человека не закрывая глаза. — Вам повезло, — спокойно отвечает человек. — Я ничем не могу помочь Вам? — спрашиваю после недолгого молчания. — Я не знаю… Теперь я уже ничего не скажу Джеку, даже если он станет спрашивать, но он не приходит. Джек всегда приходит только тогда, когда его ждут… — Расскажите, — говорю требовательно, а в ответ слышу только тихий вздох. — Прошу, расскажите мне всё что помните. Возможно, это вам поможет… — Ну, что ж, возможно, вы правы. Слушайте: Я помню красивую женщину, помню её смерть, слишком мучительную… И как прекрасное тело клали в гроб. В замке было тихо в тот день. Я помню, что я любил её, а потом её не стало. — В замке? — Да, мой замок, я был хозяином, пока… А потом что-то случилось. — Вы король?.. — В некотором роде. У меня небольшое королевство… Но всё это в прошлом. — Почему в прошлом? — Я не помню… — Спокойно, ничего страшного, — я почувствовала, что он нуждался в утешенье. — Теперь вы, наверное, хотите, чтобы я называла Вас «Ваше Величество»? Я предложила последнее с лёгкой усмешкой, чтобы можно было считать это шуткой… Как будто я не верю, что где-то там, действительно есть король, которого можно и даже нужно, называть: «Ваше величество», а просто подыгрываю своему воображению, всегда готовому состряпать для меня парочку качественных галлюцинаций. — Не нужно, — строго произносит он. — Это уже давно в прошлом, к тому же, ты просто голос в моей голове. Голос, порождённый моим больным сознанием… — Как хотите… Король долго молчал, я уж подумала, что всё это мне только показалось. Но он неожиданно заговорил снова: — Вы сказали, что можете видеть меня, это правда? Я кивнула, но сообразив, что сам король, судя по всему, меня не видит — ответила вслух. — Я забыл, как выглядит моё лицо. Вы не могли бы рассказать мне какое оно. Там, где меня заперли совсем нет зеркал… Закрыв глаза, я старательно описала королю, как он выглядит. Я видела его уже не так ясно. Мне казалось, что в комнате, где его заперли, появился белый туман. Я спросила его об этом, но король ответил, что никакого тумана нет и не может быть, потому как находится он в своих покоях, а не у чёрта на рогах. Король, изливался потоком слов — воспоминания вернулись к нему, и он испытывал необходимость рассказать всё кому-то, но его голос становился всё тише, словно кто-то убавлял звук радиоприёмника… Я поняла, что это я перестаю слышать короля, а не его голос слабеет, по бодрости, слышавшейся теперь в каждой фразе, произнесённой хорошо поставленным баритоном. Это успокоило меня, но не слишком. Теперь, когда король наконец то говорит, мне хотелось быть рядом с ним — быть его верным советником, строить козни и побеждать врагов, а потом смотреть как процветает королевство, под его мудрым руководством. — Удачи, — крикнула я, надеясь, что это поможет моему королю… Я закрыла глаза и увидела только беспорядочные клубы тумана и снег. Я открыла глаза. По моим щекам текли слёзы — я никогда не узнаю, что стало с королём, после того, как он перестал меня слышать, после того, как я перестала видеть его. Судьба короля сейчас беспокоила меня больше, чем моя собственная. На потолке лежал синий свет из окна, который по-прежнему прерывался лишь тенями цветов. За окном крупными хлопьями шёл снег. С моей сигареты обвалился пепел… Чайник уже остыл, и я нажала кнопку на ручке ещё раз. Я вздыхаю: снег — видимо, зиме всё-таки быть. Жаль, мне больше нравилась та серая муть, которая портила настроение всем приличным людям, зато было тепло, а для меня именно температура — решающий фактор. Ненавижу холод, хотя сейчас красиво… даже слишком красиво для снегопада. И отопление недавно включили. Я подхожу к окну и во второй раз забываю про уже вскипевший чайник. Король молчит, и голос в его голове молчит тоже. А жизнь тем не менее продолжается.