Второй шанс

На следующее утро после моего возвращения я просыпаюсь от запаха яичницы с беконом. Мои вещи все еще у Даф, поэтому я принимаюсь рыться в комоде Брайана, пока не нахожу его старые спортивные штаны. Черные, с дырой на колене, даже после стирки для меня они пахнут Брайаном — как сигареты, пиво и сандаловое мыло; как секс, пот, сарказм; как любовь и все остальное, по чему я так скучал последние шесть месяцев. Я натягиваю их на себя — они слишком длинные и кажется, вот-вот свалятся с моих бедер, но я сразу же решаю, что оставлю их себе. Я тихо захожу на кухню, ожидая увидеть коробочки с заказанной едой, аккуратно расставленные на столе. Вместо этого обнаруживаю Брайана, стоящего у плиты в синем шелковом халате. — Привет, — говорю я. Мне хочется прикоснуться к нему. Мне нужно прикоснуться к нему. Я захожу за барную стойку, он берется за пояс штанов и притягивает меня к себе; корчит рожицу, увидев мою одежду — само собой, он предпочел бы видеть меня обнаженным. Брайан обвивает мою талию и целует, мои губы уже припухли от его поцелуев, а он все никак не насытится. Когда мы, наконец, расцепляемся, он прижимается своим лбом к моему. — Джастин, — шепчет еле слышно. И кажется, что мы могли бы стоять так целую вечность. Просто стоять, просто касаться друг друга. Быть вместе — сейчас и всегда. Бекон угрожающе шипит на сковороде, и Брайан еще раз дотрагивается до меня быстрым поцелуем, прежде чем отойти. Я не хочу его отпускать, но все же неохотно подчиняюсь. Достаю тарелки и чашки из шкафчика, ставлю их на стол, беру апельсиновый сок из холодильника, и все это так по-домашнему и так блядски привычно, что кажется абсурдом — будто я внезапно попал в чужую жизнь, и все эти месяцы терял время, на самом деле страшно скучая по тому, чтобы делить с ним постель и жизнь. Будто в любой момент я могу проснуться на диване Дафни, и все это окажется лишь прекрасным сном. Но Брайан раскладывает яичницу c беконом по тарелкам, и она пахнет по-настоящему. У нее потрясающий запах. И его тренировочные штаны сидят низко на моих бедрах, рукав его халата касается моей руки, когда он тянется за соком. Я сижу на одном из его стульев — это доказывает мне, что всё реально и происходит прямо сейчас. Я не могу насмотреться на него, мои губы сами собой растягиваются в улыбке. Брайан все видит. Чуть сжимает губы, прикрывает глаза и внимательно наблюдает за мной из-под длинных ресниц. Когда он отрезает кусочек яичницы и подносит его ко рту, медленно пережевывая, это кажется прелюдией. Возбуждение быстро охватывает мое тело. Мне снова семнадцать. И я снова живой. Я хотел бы запрыгнуть на него прямо сейчас — забраться к нему на колени и на его член, почувствовать его во мне. И он это знает. Он любит, когда всё вот так. — Ешь, — говорит Брайан. И смотрит на меня — соблазнительно, открыто. Глаза его неторопливо скользят по моей груди, подбородку, задерживаясь на губах. В его взгляде я читаю все, что он собирается сделать со мной — все, по чему я так скучал. — Тебе понадобится очень много сил, — усмехается он. Когда я подношу вилку ко рту, моя рука дрожит. Я подцепляю кусочек бекона и кладу его в рот, наблюдая за Брайаном. — Я и не знал, что ты умеешь готовить. Бла-бла. Болтаю, чтобы отвлечься от боли в уже пульсирующем для него члене. — Готовить может каждый, — ворчит он. Его нога находит под столом мою, сладко скользит по моей голени. — За все время, что мы знакомы, — замечаю я, — ни разу не видел, чтобы ты хотя бы тост поджарил. — Полагаю, — отзывается он, — мне просто нужна была правильная мотивация. И я вспоминаю… как лежал в кровати Итана, слушал его храп, смотрел в потолок и убеждал себя, что моя бессонница вызвана экзаменами в колледже, а не тупой болью потери, осознанием своей ошибки, стремлением к любви, которая не имела ничего общего с розами и горьким шоколадом. Теперь я точно знал, что отказался от Брайана ради пустых обещаний и боялся, что у меня никогда не будет второго шанса. Шанс предоставлен. И мне совсем не хочется терять время. Я отталкиваю свою тарелку и бросаюсь к Брайану. Он ловит меня, смеется, его стул со скрипом отклоняется назад, я сдираю с него одежду, прижимаюсь языком к груди, он ласково перебирает пальцами мои волосы, отталкивает и снова находит мои губы, мнет их своими, заставляя меня задыхаться и желать большего. И тогда я приподнимаюсь, чтобы стянуть штаны — его старые, потрепанные штаны, которые без спроса присвоил себе. И вот он уже внутри меня, я держусь за его за плечи, раскачиваюсь на нем, целую снова и снова. После я крепко прижимаюсь к нему, поглаживаю его щеку. Дышу с ним одним воздухом. — Прости, — говорю я. Вижу, как на мгновение в глазах Брайана мелькает боль, но он справляется с собой, оставляя ее внутри. Я же жду неизбежного порицания, но он просто обнимает меня, утыкается лицом мне в грудь и слизывает пот с моей кожи. Его губы тянутся ко мне — мягкие, теплые и влажные. — Знаю, — отзывается он. Мы больше никогда не будем об этом говорить. Нам никогда не придется. Он проводит языком от моей груди к шее, посасывает мочку уха и внутри снова возникает жар. Наше новое начало. И все, что нам нужно — это второй шанс.