Черный дракон.

Вот знаете, бывают такие люди, у которых все, к чему они прикасаются, рушится, но при этом, они продолжают смотреть на жизнь с позитивом. Что-то из разряда «я съел отравленное яблоко? Зато глюки такие смешные!». Вот и я из таких. Ну, по крайней мере, мне так кажется. С чего я размышляю об этом? Ну… просто так получилась, что меня сбила машина. Обычная в нашем мире история, в общем-то. Но не думаю, что перед каждым появляется странный экран, на котором показывают жизнь обыкновенного мальчика. Отец умер, когда ему было полтора годика. Ему и его брату-близнецу. Невозможно было разобрать его имя, имя брата, имя их родителей, но при этом, близнецы казались мне до жути знакомыми. У меня на лбу выступил холодный пот, от моих попыток вспомнить. Но вернемся к близнецам. После смерти отца их, и без того далеко не сахарная жизнь стала еще хуже. Мать, которая не умеет зарабатывать, отказывать и жить по-взрослому, учила маленьких брюнетов «жизни». Она вечно твердила, типа «все другим, ничего себе». Тьфу! Но знаете, это тоже мне что-то напоминает. Но что?.. Мозги раскалываются. Ничего не могу вспомнить о себе… Тут передо мной этот экран запульсировал , привлекая мое внимание. Ой, что там происходит! Близнецы гуляли по парку, и тут на них напал другой человек. Или не человек? Радужка у него покраснела, белок почернел , а из поясницы выросла какая-то хрень! Он напал на близнецов и тот, про которого шёл фильм на экране, загородил своего братишку. Это существо двигалось на ужасающей скорости, оно схватило второго брата своими отростками, связав его, а моего подопечного начал душить, экран начал гаснуть, последнее что на нем было мной замечено, это человек в строгом костюме с серебристым кейсом, откуда он что-то доставал. Дальше была темнота… *** Удалось мне открыть глаза только через пять минут после того, как тьма отступила. Все тело болело и из-за этого, мне не сразу удалось почувствовать, что моё тело ощущается по-другому. –Доктор, он очнулся! – крикнул какой-то мужик, когда мне удалось перевести туда свой мутный взгляд с цветными мушками. Там стоял тот мужчина с серебристым кейсом. –Шун-чан! – закричала женщина. Кажется, мать близнецов. Так. Стоп! Почему я воспринимаю их в режиме реального времени? –Братик, ты очнулся? – в палату заглянул маленький брюнет с заплаканной мордашкой. –Пациенту нужен покой, выметайтесь из палаты – гаркнул вошедший в палату пожилой мужчина. Когда двое взрослых безоговорочно вышли, мальчик подошёл к врачу, взял своими хрупкими пальчиками за рукав халата и, глядя на такого страшного, но доброго дяденьку, спросил: –Доктор-сама, а можно я останусь с братиком? – и глазки сделал грустные-грустные, кавайные-кавайные (этому трюку научил его брат близнец, в тело которого, похоже, стало моим). –Щенок, только не мешайся! – своеобразно разрешил док. А Мальчик буквально просиял. –Спасибо, доктор-сама! – он быстро подскочил к моей койке. –Шун-чи, как ты себя чувствуешь? – он смотрел на меня с таким искренним беспокойством, что мне стало неуютно. –Со мной всё в порядке, Кен-чи, – обращение выплыло откуда-то из глубины сознания. –Правда? Ты же меня не обманываешь? – столько детской доверчивости и вместе с тем взрослого недоверия! –Я тебя когда-нибудь обманывал? – и легкая улыбка в моём исполнении. –Да! Когда мы пошли гулять, ты сказал, что все будет в порядке, но ты пострадал! Гуль тебя чуть не убил! – он чуть не плакал, но держался. –Такого больше не повториться! – я положил левую ладонь на сердце. –Ладно, так и быть, поверю, – он важно кивнул, а потом мы одновременно рассмеялись. –Мелюзга, не шуметь! – рявкнул доктор, про которого мы забыли. – Хай, доктор-сама, – хором протянули мы. –Ей, мелкий, – обратился ко мне старик, когда Кен вышел из палаты. –Что? – с некоторым страхом сказал я. –Ты себя в зеркале видел-то? – спросил он, вызвав у меня недоумение. Что не так с моей внешностью? –По твоей роже вижу, что нет, – он обнажил зубы в оскале, протягивая мне круглое зеркальце. Я взял его со смешанными чувствами. Когда я туда посмотрел, понял его реакцию. В общем-то, моя внешность не изменилась, лишь правый глаз из серого стал красным, да волосы поседели. –Малой, ты че завис? Это всего лишь реакция твоего организма на пережитый стресс да клиническую смерть, – по-своему понял мое молчание старик. –Да не, мне это даже нравится, но как люди будут на это реагировать? –Да наплюй ты на этих людей, они че, платят тебе за своё хорошее мнение? – видя, как я замотал головой, он довольно улыбнулся. – Ну вот, забей на этих придурков, которые «гордо» зовут себя людьми. *** После того разговора с врачом прошла неделя, меня наконец-то забрали «домой». Хотя эта квартирка больше похожа на три соединенных сарайчика с небольшим коридором. Настолько же хлипкая и грязная. –Ока-сан, – знали бы вы, как мне не нравится называть эту женщину мамой! –Что такое, Шун-чан? – я чуть не скривился от этого обращения. –Ока-сан, можно порисовать? – вы думаете, я сошёл с ума, раз задаю такой вопрос? Говорите, я не должен о таком спрашивать? Как бы ни так! Эта женщина заставляет своих сыновей спрашивать обо всём! Вплоть до того, можно ли им поесть! Причём, она порой может и запретить им! Она долго колебалась, прежде чем ответить: –Хорошо, Шун-чан, но только два листка, – да, эта женщина разрешала взять лишь определённое количество бумаги, могла вообще не разрешить. То ли в Японии бумага такая дорогая, то ли еще че. –Спасибо, ока-сан, – поклон. Жесть, да? Мать заставляет своих детей ей кланяться. Я пошёл в «четвертую комнату». Я не ошибся. Как я говорил, здесь три комнаты: Кухня, душ с туалетом, и третья, самая большая комната – спальня. Она была разделена драной шторкой. Первая часть была спальным местом, куда с трудом помещались три футона для нас. На второй части была размещена трудовая комната. Там был маленький столик, стопки бумаги, чернила и кисточка. Из бумаги она делала оригами в виде лукориса. Помню, я, вроде бы, в прошлой жизни любил рисовать. Или нет? Ну, проверим. Я взял кисточку, добавил воду из бутылочки в чернила, достал листок из стопки и начал рисовать. Одна плавная линия, дальше небольшая полу дуга, которая пересекала линию. С каждым штрихом картинка наполнялась жизнью и вот, с бумаги на меня уже смотрит ворон, сидящий на старом заборе, за которым виднеется какое-то унылое поле со старым пугалом. Да. Рисунок был красив, но ему явно чего-то не хватало. Хм… легким штрихом добавляю одну деталь. И вот, Одна точка на глазу ворона, но кажется будто он косится на тебя с ехидным прищуром. –Вау, братик, ты так красиво рисуешь! – раздался у меня над ухом голос Кена. Я вздрогнул. Как он смог подобраться ко мне незамеченным? –Кен-чи, не подкрадывайся так, а не то я поседею во второй раз, – я перевел взгляд на его сконфуженную мордашку, которой секунду назад была восторженной. –Прости, Шун-чи, – он низко опустил голову. Я вздохнул. –Да ладно, – я потрепал его по волосам. – Не волнуйся ты так. –Онии-сан, где ты научился так рисовать? – он внимательно посмотрел мне в глаза. –Не знаю, просто очнулся в больнице и вжух! Понял, что я могу красиво рисовать, – пожал плечами и сделал растерянный вид. –Надо маме показать! – он схватил мой рисунок и побежал к этой женщине! –Стой, Кен! – у меня нет времени на эти глупые суффиксы! Не хочу чтобы эта женщина видела МОЙ рисунок. –Мам, смотри как брат красиво рисует! Кен, маленький предатель!..