Нереально

«Нереально», — в последние несколько дней это слово приходит на ум Кевину чаще всего. Нереально буквально всё. Пейзажи Фернанду-ди-Норонья словно сошли со страниц туристических проспектов — тех, в которых на каждом развороте можно встретить фразу «райское наслаждение». Здесь слишком много ярких красок, и поначалу Кевину кажется, что его глазам больно от обилия цвета. Здесь не нужно никуда спешить, в отличие от серых улиц Парижа, которые стали пусть и любимой, но всё-таки повседневностью. По серому асфальту дороги между серых домов — на тренировку или на матч, а потом обратно. Полировка до блеска скамейки запасных сделалась такой же рутиной — и это неприятно колет изнутри, как бы упорно Кевин не старался игнорировать этот факт. Улыбка Изабель тоже нереальна. Именно здесь, под звёздным небом идеального оттенка синего — тёмного-тёмного, балансирующего на грани черноты и манящего глубиной. Улыбка Изабель понимающая. И всякий раз, думая об этом, Кевину приходится напоминать себе, что это не сон. Изабель знает о нём всё. Теперь — по-настоящему. Он даже не представлял, какое облегчение сможет принести один-единственный разговор, решиться на который было сложнее, чем сделать шаг в пропасть. Их четверо, и они засиживаются допоздна — Кевин, Изабель, Неймар и Бруна. Бруна — старая подруга Неймара («старая новая подруга», уточняет тот), и в её глазах то же бесконечное понимание, что и в улыбке Изабель. Бруна покидает их компанию первой. Шутит про то, что завтра — вернее, уже сегодня — трудный день, и ей просто необходимо выспаться. Они смеются — если уж и есть на Земле место, где трудных дней не может быть по определению, так это Фернанду-ди-Норонья. Уходя, Бруна подмигивает Неймару. Тот отвечает лёгким кивком и закидывает руку на плечо Кевина. Совершенно естественный и нормальный дружеский жест — вот только Кевин знает, что дружеского в нём примерно столько же, сколько было в поцелуях, которыми Неймар покрывал его шею и грудь прошлой ночью. Кевин вспоминает об этом, и кровь приливает к щекам. Дотрагивается — горячо. А когда он опускает руку, пальцы встречают ладонь Неймара, которая бережно и вместе с тем уверенно сжимает их. Всё это происходит на глазах у Изабель, что переводит странность происходящего на совершенно иной уровень. Горят уже не только щёки — горят губы, кончики ушей и, кажется, даже мозг. Мысли теряют связность, распадаются на кусочки — чем выше рука Неймара поднимается от его колена к кромке шорт, тем хуже. И при этом сам Неймар умудряется вести вполне светскую беседу с Изабель, которая смотрит на них с нарастающим интересом. Это похоже на изощрённую пытку — и Кевину это нравится, что, пожалуй, едва ли можно счесть хорошим знаком. Проходит пятнадцать минут — а, может быть, целый час — и Изабель поднимается из уютного кресла. Перед тем, как направиться к лестнице на второй этаж, она желает им доброй ночи — а ещё не сломать диван. Последнее, впрочем, не слишком актуально. В спальне Кевина кровать гораздо шире и удобнее. Утро нового дня наступает ближе к полудню. За окном вовсю светит солнце, но благодаря закрытым шторам в комнате сохраняется приятный полумрак. Кевин шевелится — и почти сразу чувствует прикосновение мягких губ чуть выше лопаток. «Нереально», — сонно думает Кевин. И всё-таки это есть. Заезженные, банальные слова о райском наслаждении становятся правдой. А как надолго — этот вопрос пока что подождёт.