***
Эта история началась летом. Оно было теплым, но не жарким, иногда пасмурным, но не дождливым – одним словом – комфортным. Возможно, это был знак свыше для всех участников ключевых событий того лета, что они делают все правильно. А с другой стороны это была лишь хорошая погода, которая не могла не порадовать Шурку. Мальчик из всех времен года любил исключительно лето, ведь осенью, зимой и даже весной колеса его кресла увязали в грязи. Тогда приходилось звать на помощь отца или мать, а Шурка в свои двенадцать лет хотел быть самостоятельным молодым человеком. − Локоть разгибай, − Володя поймал мяч и отдал его обратно Шурке. Они кидали штрафные в баскетбольное кольцо на улице. – Давай еще раз. − Пап, я устал уже, − Шурка закатал рукава своей синей рубашки, затем взял в руки мяч. – Зачем мы тут так долго ждем? Володя посмотрел на своего сына и невольно отметил, как они похожи. Прямой нос, слегка оттопыренные уши и маленькие зеленые глаза – это были чисто Кондрашинские черты. А затем Володя взглянул на часы, и понял, что они действительно уже очень долго ждут. − На всякий случай, − ответил Кондрашин, поворачиваясь лицом к своей жене, которая сидела на лавочке около баскетбольной площадки. Ксения поймала взгляд мужа и кратко ему улыбнулась, давая понять, что стоит еще немного подождать. − Мои чемпионы не хотят передохнуть? – Позвала Ксения Володю и Шурку. Мальчишка с отцом переглянулись и пошли к матери. Женщине было приятно видеть счастливые лица своих близких, а потому она улыбалась во весь рот. Володя полностью разделял чувства Ксении, он сел рядом с ней на лавочке и ласкового приобнял жену за плечи. Но только тревога не покидала Кондрашина, и Ксения заметила это по его глазам, которые все пытались что-то найти на земле. Жена придвинулась к Володе чуть ближе и положила свою голову ему на плечо. − Пап, а ты сможешь забросить отсюда? – Шурка хитро уставился на отца. Он находился в углу площадки с видом, как будто замыслил что-то жутко коварное. Ксения, подыгрывая сыну, посмотрела на мужа: − Сможешь? Володя взглянул сначала на сына, потом на жену и понял, что ему не отвертеться. Шура кинул отцу мяч, и тот его ловко поймал, а затем встал в угол площадки. Кондрашин посмотрел на кольцо, прицелился, глубоко вдохнул и на выдохе запустил мяч прямо в цель. − Володя! – Тут на площадку прибежал невысокий лысый мужчина в голубом костюме – Григорий Митрофанович Моисеев. Кондрашин посмотрел на него с надеждой. – Мухой! Это был добрый сигнал. Ксения быстро накинула на мужа его черный пиджак, Шурка подал отцу кожаную прямоугольную сумку, и Володя, поцеловав жену, поспешил следом за Гришей. − Значит так, − Моисеев и Кондрашин уже шли по коридорам Госкомспорта, когда Григорий давал другу последние наставления. – Заходишь, сказал спасибо, поцеловал ручку и ушел! Моисеев нервно одергивал свой пиджак на каждом шаге, он переживал не меньше Кондрашина, который зарылся в своей сумке в поисках блокнота и карандаша, без которых потом Володю представить будет невозможно. − Все понял? – Уточнил Григорий, останавливаясь перед большой железной дверью. Во всем здании Госкомспорта она была такая одна. − Да, понял, Гриш, − Володя, наконец, нашел все нужное в сумке, закрыл ее и уставился на друга. – Я дурак что ли? Моисеев еще раз оглядел друга, убедился, что он выглядит прилично, и открыл ту самую железную дверь. А там перед друзьями предстал просторный кабинет, в центре которого стоял длинный стол, и за ним было свободно только два места для Кондрашина и Моисеева. − Владимир Петрович, − во главе стола сидел Сергей Павлович, руководитель Госкомспорта. Это был серьезный человек, годы которого выдавали поредевшие седые волосы и глубокие морщины. Он был одет в черный костюм, и, честно говоря, этот образ не менялся уже несколько лет. – Сборной СССР по баскетболу нужен новый тренер, − Сергей сцепил руки в замок. – Мы думаем, что это вы. Что скажите? Все взгляды устремились на Кондрашина. Володя сглотнул, взял в руки свой блокнот и поднялся с места. Моисеев посмотрел на друга с надеждой, что он сделает все правильно. − Спасибо, это высокая честь для меня, − Гриша одобрительно улыбнулся. – Но я смогу занять этот пост, если, − Володя вдохнул поглубже. Он краем глаза заметил испуганное лицо Моисеева. – Если будет принят ряд моих предложений. Сергей Павлович крепче сжал руки: − Например? Кондрашин открыл свой блокнот. − Новые методики, прежде всего американские, − теперь ни один Моисеев смотрел на Владимира испуганно. − А что советские хуже? – К разговору подключился помощник Сергея Павловича – Геннадий Терещенко. Он был очень похож на своего начальника, разве что на десяток лет помоложе. А так – те же густые, нахмуренные брови, узкие быстрые глазки и прямая линяя у губ. – Гомельский между прочим прекрасные методики разработал! Но замечание Терещенко осталось не прокомментированным. Кондрашин продолжил: − Игроки должны чаще выезжать за границу и играть с зарубежными командами, это первое. Терещенко снова не сдержался: − Для игроков дополнительный стресс! − Геннадия уже начало трясти от возмущения, и он стал нервно перебирать пальцы рук. – Они и так же у нас работают на пределе! – Терещенко даже с места вскочил. – Они у нас дома почти не бывают! − Геннадий Михайлович, − вдруг заговорил Сергей Павлович. Терещенко посмотрел на своего начальника в поиске поддержки. – Садись. Геннадий тут же опустился на свой стул. Моисеев усмехнулся, на что получил осуждающий взгляд от Терещенко. − Некоторых игроков я бы поменял, − продолжил Кондрашин. Геннадий стал вертеть в руках ручку, и сначала он хотел промолчать, но у него само вырвалось: − Собирал Гомельский сборную, собирал, а вы бы поменяли! Повисла тишина. Кондрашин вложил в блокнот карандаш и закрыл его: − Тогда нужно Гомельского обратно брать.***
Шла уже не первая тренировка сборной Советского Союза по баскетболу, а эта команда все еще напоминала сборище враждующих банд пацанов во дворе. И то, что каждый был в форме своего клуба, только подогревало споры. Там были ребята и из ЦСКА, и из Спартака, и из других советских команд, как РТИ; каждый из баскетболистов был выдающимся спортсменом у себя на малой родине, а потому парни держались особняком или рядом со своими товарищами по старой команде. Сразу стало особо ощутимым напряжение между баскетболистами из ЦСКА и Спартака. Ведь только ленивый не знал о противостоянии этих клубов. И на данной тренировке это проявилось так: Капитан сборной, гордый носитель пятого номера на площадке и лучший легкий форвар из ЦСКА, Модестас Паулаускас уверенно шел к кольцу противника, но на его пути встал Александр Белов, лучший центровой Спартака. И то ли Сашка разволновался, то ли просто испугался мощного литовца, но все его попытки отобрать мяч у Модестаса были настолько неловкими, что Паулаускас встал и умышленно отправил Белову мяч прямо в нос. − Не спи, Спартак! – Рассмеялся литовец. – Тут большие дяди играют! Просвистел свисток. Александр Яковлевич Гомельский за проделку отправил Паулаускаса ходить по периметру площадки змейкой. А к Саше подошел Иван Едешко из какого-то мало известного Белорусского клуба РТИ. − Ты в порядке? – Ваня встревожено посмотрел на товарища, который схватился за нос, чтобы хоть как-то приостановить кровь. − Сейчас пройдет, − отмахнулся Саша и, запрокинув голову, пошел на лавочку. Иван почесал свою кучерявую голову и вернулся на площадку. Он надеялся, что хотя бы спартаковец будет с ним общаться. Ведь парни из ЦСКА хоть и играли теперь с ним на одной площадке, все равно оставались недосягаемыми звездами. А другие пытались походить на знаменитостей. Но Саша даже предположить не мог, что кого-то обидел своими словами. Его жутко раздражал Модестас, и это все, о чем он мог думать. Белов посчитал, что теперь из-за литовца выглядит слабым в глазах тренера, а потому постоянно поглядывал на Гомельского, пытаясь понять его мнение. Но Александр Яковлевич не выдавал своих эмоций. Он ходил вдоль игровой площадки и внимательно наблюдал за всеми. Саше очень хотелось закрепиться в сборной. Для него, как для самого юного в команде, это был важный шаг в спортивной карьере. А потому долго засиживаться Белов не стал, и, как только кровь почти перестала идти, он пригладил свои бакенбарды и вышел на площадку. Тем временем Кондрашин сидел на трибунах и, поглядывая на сборную, делал пометки в своем блокноте. Владимир еще точно не знал, назначили ли его на должность нового тренера. А потому он осторожно посматривал на Гомельского, вспоминая годы борьбы его Спартака с ЦСКА Александра. И где-то глубоко в сердце проснулись старые обиды. Гомельский не мог не заметить присутствия не самого желанного гостя в зале и тоже иногда косился на него, догадываясь, что в скором времени им придется поменяться местами. Александр сглотнул. В скорее к Кондрашину подсел Моисеев в своем бессменном голубом костюме, а в руках у него была толстая папка с бумагами. − Госкомспорт подписал, финодел одобрил, − довольно улыбаясь, сообщил Гриша. – Я поседел за эту неделю из-за тебя! Кондрашин усмехнулся, поглядывая на лысину друга: − Заметно! Моисеев улыбнулся и стал копаться в своих бумагах, он вытащил одну из них и протянул Владимиру: − Предложения по составу. Но Кондрашин на листок даже не посмотрел. Он вырвал из своего блокнота страницу и протянул ее Грише со словами: − Это моя команда. Григорий прочитал список и не смог не выразить своего удивления. Он впервые видел большинство фамилий. Но Кондрашин посмотрел на друга так, что Моисеев тут же понял, что Володя знает, что делает. Просвистел свисток. − Сборная Советского Союза по баскетболу, построились! – Гомельский положил на скамейку ключ от тренерской. Владимир с тяжелым сердцем встал со своего места. Александр вышел на поле к ребятам. Володя стал спускаться по лестнице. Гомельский одернул свой клетчатый пиджак. Баскетболисты выстроились перед тренером. Моисеев и Кондрашин встали на линии игрового поля. Александр окинул свою команду прощальным взглядом. − Дорогие спортсмены, − Гомельский сжал губы. – Спасибо вам за классную игру. За победы. За потраченные нервы. И за то, что столько лет терпели меня, − Александр сделал паузу, чтобы перевести дыхание. – Часть своей жизни я отдал вам, и никогда об этом не пожалею! – Тренер посмотрел на каждого своего баскетболиста. – С этого дня в сборной новый тренер – Владимир Петрович Кондрашин, − Гомельский повернулся к своему коллеге лицом, кратко ему кивнул и вернулся обратно к команде. Владимир ответил тем же скупым жестом. – Прошу любить и не жаловаться! – Баскетболисты переглянулись. – Желаю вам новых побед! Парни зааплодировали. Александр стиснул челюсти и покинул зал через выход, который был дальше всех от Кондрашина. Владимир покрепче сжал свой блокнот в руках и оглянул сборную, которая теперь принадлежала ему. Перед ним стояла дюжина баскетболистов, которые только что распрощались со своим любимым тренером. Они аплодировали ему. И у Кондрашина что-то заныло в груди. Моисеев посмотрел на друга, давая понять, что пора приниматься за дело. И Владимир, глубоко вдохнув, встал перед командой. Аплодисменты утихли. В своем сером костюме на фоне высоких баскетболистов Кондрашин смотрелся мушкой. И тогда Гриша подошел к нему, дабы поддержать. − Добрый день, − начал Владимир. − Кому как, − тут же вставил свои пять копеек Модестас. Он нахмурил свой широкий лоб, и любой на месте Кондрашина начал бы бояться литовца. Но Владимир смотрел не на внешность Паулаускаса, а глубже, поэтому он с ним согласился: − К сожалению, да, − Володя сжал свой блокнот. – Я составил список игроков новой сборной. И заранее прошу прощения у тех, кого в этом списке не оказалось, − Кондрашин посмотрел на Моисеева. − Пусть капитан и прочтет, − Модестас вышел из строя вперед, и Григорий передал ему листок. Паулускас быстро пробежался глазами по фамилиям. Ребята из сборной с надеждой посмотрели на литовца. Оторвавшись от списка, Модестас уставился на нового тренера в ожидании новых указаний. Кондрашин решил, что, скорее всего, ему придется поменять капитана команды. − Не держите зла. Остальные до завтра, − и Владимир поспешил удалиться из зала. Парни окружили Паулаускаса, и он зачитал список: − Белов Александр, Белов Сергей, Паулаускас Модест, − тут литовец остановился, − Модестас, а не Модест! – Крикнул он вдогонку тренеру. – Что вы меня по две буквы цепляете! Кондрашин заулыбался. − Может, его прямо сейчас в Литву отправить? – Возмутился Гриша, уходя следом за другом. – И тебе спокойнее будет. − Да можно, − рассмеялся Володя. – Только пас у него хороший! А Модестас продолжил читать список, и, когда Паулаускас дошел до фамилии Вани, он был очень удивлен. Литовец скептично осмотрел белоруса. Но Едешко было все равно на тот момент, что о нем думают, парень расплылся в широкой улыбке и попытался осознать свое счастье. Все-таки для никому неизвестного парня из Минска оказаться в сборной СССР было большой удачей. Саша Белов тут же принялся знакомиться с новыми товарищами по команде, он посчитал, что наступило самое подходящее время для того, чтобы наконец завести друзей в сборной. И когда он дошел до Вани, тот крепко пожал ему руку. Едешко уже совсем забыл грубость Белова. − Жар, себя прочитай, − Модестас отдал список самому высокому баскетболисту в команде; его второй особенностью была сложновыговариваемая фамилия – Жармухамедов. Освободившись, Паулаускас подхватил Сергея Белова, и они покинули зал. Литовец и сибиряк всегда держались вместе. Так они и сидели на скамейке запасных на чемпионате Европы по баскетболу, в Эссене, во время игры с Югославией. Сборная СССР бесспорно вела в счете, но Владимир Петрович все равно не мог спокойно сидеть на своем месте. Периодически он вскакивал и начинал ходить взад и вперед, а так же то снимал, то надевал обратно свою бежевую куртку. Ни один он был недоволен: − Всего неделю как тренер, а играют только свои, − ворчал Паулаускас, глядя на Александра Белова и Ивана Едешко на поле. – Когда я играю, в Литве все улицы пустые! – Не унимался Модестас. А все возмущения приходилось выслушивать Сергею. Белов тяжело вздохнул. Он внимательно наблюдал за ходом игры и так же был недоволен. – И что меня сейчас вот на этого бульбыша поменяют? Модестас указал на Ваню. Едешко тем временем пытался обвести игрока из противоположной команды, и выходило это у него очень неуклюже. − Когда он играет в Белоруссии вообще выходной, − рассмеялся Сергей, и его усы зашевелились. Модестас хмыкнул. Белов осуждающе посмотрел на него. − Они у тебя слишком воздушные, − шутливо сообщил Паулаускас. А Сергей отрицательно закачал головой. Он в свой адрес шуточек не допускал. Просвистел свисток. − Белов, Паулаускас, на площадку! – Кондрашин посадил Михаила Коргию и Зураба Саканделидзе – так называемый грузинский дуэт. И Сако и Мишико еще не успели сесть на лавочку, как Владимир налетел на них: − Миша, где твоя скорость? – Коргия пытался отдышаться и сообразить, что от него хочет тренер. – Он должен у тебя за спиной быть, а не ты! Мишико развел руками: − Мы и так выигрываем! Но только с появлением на площадке Сергея Белова под номером десять и Модестаса Паулаускаса под номером пять матч начался по-настоящему. Темп игры возрос, мяч находился уже только на половине Югославии и сложность передач соответственно увеличилась. Сначала соперники растерялись, а потом стали «пасти» Сергея втроём. Так, когда Белова заблокировали под кольцом, Ваня поспешил ему на помощь, но Сергей отдал мяч именно Модестасу, а тот уже легко забил. Тренер Югославии запросил тайм-аут. − Ребят, молодцы! – Кондрашин собрал вокруг себя игроков. – Просто молодцы! – Саша с Ваней заулыбались. Теперь, когда парни носили одну форму – белую с красной окантовкой – они стали ближе. – Но это не тот баскетбол, который мне нужен! – Лица Белова и Едешко тут же стали серьезными. Кондрашин открыл свой блокнот. – Вань, не пытайся один всех обыграть! – Володя посмотрел парню в глаза, тот утвердительно кивнул в ответ. – Вы вообще друг друга на площадке не видите и не слышите! – Владимир Петрович оглянул своих спортсменов. Пятый и десятый стояли в стороне. – Сергей, – Белов удивленно посмотрел на тренера. – Тебя двое вылавливают, Жар и Сашка всегда открыты. Сережа кратко взглянул на Алжана и своего однофамильца и подошел к тренеру: – Владимир Петрович, не пугайте, – усмехнулся Белов. Александр настороженно на него посмотрел. Кондрашин сначала не понял своего игрока, и тогда Сережа продолжил. – Я и через двоих забью. Не надо ломать то, что работает. Володя утвердительно кивнул головой. Тайм-аут закончился. Игроки вернулись на площадку, но Сашу и Ваню посадили на скамейку. Едешко был возмущен. По своим ощущениям он мог ещё играть до конца матча. – Надоело мне другим отдавать! – Пожаловался Иван Саше. – Сам забивать хочу! – Белов усмехнулся. – Вот так хочу! – Ваня указал на Сергея Белова. Тот пошел в атаку. – Он идет к кольцу, защитники за ним, а он мощно вверх и полетел, – Сергей подпрыгнул, прицелился, и мяч попал точно в кольцо. – Вот так я хочу! – Так все хотят, – не без доли зависти ответил Саша. И он был прав. Баскетболисты хотели играть, как Сергей Белов, все тренеры желали видеть его в своих командах. Все девушки Советского Союза мечтали иметь рядом с собой этого мужчину со средним для баскетболиста ростом, черными, как смоль волосами и короткими казачьими усами. Это подтверждали ревущие трибуны. Каждый раз, когда Сергей забивал, зал взрывался от аплодисментов и радостных возгласов советских болельщиков. Такой же эффект производили и голы Паулаускаса. Модестас пользовался славой не только в СССР, но и в родной Литве, что производило двойной эффект. Но все это не радовало Кондрашина. Он смотрел на счёт, понимал, что сборная СССР безусловно выиграла, только это была победа не команды Кондрашина, а кое-кого другого. – Молодец, Серый! – После матча Модестас нашел друга в раздевалке и крепко пожал ему руку. – Всю игру вытащил! Белов ответил скупым кивком головы. Его лицо исказилось от боли в колене. Тут в раздевалку как раз пришел Всеволод - врач сборной. Маленький, по сравнению с баскетболистами, Сева юрко пролез к Сереже и принялся обрабатывать его колено. Сергей даже не посмотрел на врача. Но мужчине было не привыкать. Он своими маленькими пальцами быстро сделал укол обезболивающего и закрепил ногу спортсмена эластичным бинтом, а затем мигом покинул раздевалку. – Ребят, внимание, – Владимир Петрович встал перед баскетболистами, так чтобы они все его видели. Он держал в руках открытый блокнот. Но тут в раздевалку ворвался Моисеев со стопкой конвертов: – Молодцы! – Радовался Григорий, и его подхватили остальные спортсмены. – Укатали, вмазали и размазали! – Парни громко загудели. – А это наше человеческое спасибо, – Гриша потряс конвертами и принялся их раздавать. Первым был Паулаускас. И не прокомментировать размер своих премиальных он не смог: – Да у нас в Литве таксисты больше поднимают! – Модестас возмущенно замахал своим конвертом перед носом Григория Митрофановича. Но Моисеев за годы работы в Госкомспорте научился ставить таких на место: – Только скажи, я тебя в любой таксопарк устрою! Тем временем Саша с Ваней переобувались и обсуждали острые моменты игры: – А помнишь, как он меня заблокировал? – Большие зеленые глаза Едешко горели от эмоций, переполнявших его. – Жар быстро подбежал, и мы тогда в два счета обошли юга! Белов слушал товарища и радостно улыбался. Сашу забавлял открытый характер Вани, и он невольно понял, что это его и притягивает к Едешко. Только касательно баскетбола Сашу больше грели моменты, когда он сам забивал мячи. Тогда болельщики в порыве эмоций вскакивали со своих мест и начинали радостно кричать, выражая всю свою любовь и поддержку. В такие моменты Александр точно знал, для чего живет. И вот Моисеев со своими премиальными дошел и до Едешко. Ваня был настолько поражен, что ему хоть какая-то дополнительная денюшка полагается, что не сразу открыл конверт. Он сначала повертел его в руках, словно пытаясь убедиться, что все это по-настоящему, и только потом заглянул внутрь. Парни немного угомонились, и Владимир Петрович попробовал снова заговорить с баскетболистами про матч. Но тут со своего места вскочил Зураб: – За Владимира Петровича! За его первую международную победу! – Закричал Сако, и его тут же поддержали остальные ребята из команды. – Гим-гим ура! Владимир кратко улыбнулся. Он понял, что разговора не получится и вышел в коридор. Его догнал Моисеев: – Чего сбежал? – Гриша протянул другу конверт. – Поздравляю! Володя скромно улыбнулся, принял деньги и пожал Моисееву руку. Он убрал конверт в куртку, пока они были для него не самым важным. Из раздевалки к Кондрашину вышел Александр Белов. Он уже был в синем спортивном костюме сборной. – Владимир Петрович! – Обратился Саша. Володя удивленно уставился на своего спортсмена. Гриша отошел чуть в сторону. – Еще раз спасибо, что в сборную взяли! Кондрашин кратко улыбнулся: – Куда я без тебя? – Володе было приятно видеть горящие серые глаза своего любимого спартаковеца. – Ты мне как сын! Саша еще больше заулыбался: – И поздравляю вас! – Белов протянул руку тренеру. Володя вяло пожал ее в ответ: – Было бы с чем. Кондрашин стал хмурым и направился к выходу из спортивного комплекса. Тогда Моисеев перевел внимание на себя, протянув Александру руку со словами: – Поздравляю! Белов пожал Моисееву руку, но уже без энтузиазма. Он проводил взглядом тренера и, сжав челюсти, вернулся в раздевалку. Почти сразу после матча была устроенна пресс-конференция, на которой сборную Советского Союза представляли Владимир Петрович, Григорий Митрофанович и Сергей Белов. Последний не понимал, почему на его месте не сидит Модестас, ведь он был капитаном команды. Но с другой стороны приглашение на пресс-конференцию польстило спортсмену. Это давало Сергею понять, что его держат в команде не только для того, чтобы он вытаскивал счет в конце игры. Сережа одернул свою полосатую рубашку, подтянул бежевые брюки, сел в свое кресло и стал лениво вертеть в руках микрофон, который стоял перед ним на столе. Справа от него сидел Кондрашин в своей бежевой куртке. Белов уже забыл, когда последний раз видел тренера без нее. Внешне Володя выглядел спокойным, но он быстро бегал глазами по журналистам, что выдавало в нем тревогу. Единственное, за что переживал Гриша на тот момент - это Кондрашин. Это было заметно по тому, как он косился на друга. – В чем отличие вашего тренерского стиля от Гомельского? – Поинтересовался зарубежный журналист у Кондрашина. Прежде чем ответить, Володя кратко взглянул на Сергея. Тот точно очень многое мог рассказать о своих тренерах, особенно о том, какие ошибки они допускали. Но Белов даже не оторвался от своего микрофона. – Я со сборной еще толком не поработал, – начал тогда говорить Владимир Петрович. – Эту Красную Машину завел Гомельский, и она едет хорошо, – слова Кондрашина заставили Сережу немного улыбнуться. Он был доволен ответом тренера. И Володя продолжил. – Что у нас точно отличается - это цели. Гриша с опаской посмотрел на друга. – Что вы имеете ввиду? – уточнил журналист. – В следующем году будет олимпиада в Мюнхене, – эти слова заставили многих присутствующих в зале напрячься. Кондрашин почувствовал, что внимание к нему повысилось, и тогда он продолжил. – Мы должны обыграть американцев. Журналисты оживились. Быстрее защелкали камеры. А Сергей и Гриша удивленно уставились на Володю. Кондрашин усмехнулся. Тогда Моисеев понял, что опять пора брать дело в свои руки. Он придвинул ближе свой микрофон и заговорил: – Владимир Петрович хотел сказать, что уровень сборных в мировом баскетболе растет, и сборная Советского Союза будет готовиться к олимпиаде очень серьезно! Сережа отрицательно закачал головой. Тут с места поднялся американский журналист. Он был одет в яркую розовую рубашку, чем очень отличался от своих коллег из других стран, которые выбирали цвета по сдержаннее. – Мистер Кондрашин, это то, что вы хотели сказать? – Поинтересовался журналист. Володя тяжело вздохнул. – Я хотел сказать, – Владимир посмотрел на журналиста. – Что не бывает вечных империй. Люди в зале зааплодировали, такие заявления в период Холодной войны очень нравились публике. А журналист рассмеялся: – Я бы был поосторожнее на вашем месте! – Американец шутливо пригрозил карандашом Кондрашину. – Америка не проиграла ни одного матча, ни единого с тысяча девятьсот тридцать шестого года! Как вы собираетесь победить? Это особенно было интересно Моисееву. Гриша пытливо уставился на друга. А Володя знал, что ответить. Его глаза уже заблестели. Сергею очень хотелось бы это понять. Он поджал губы в ожидании слов тренера. – Американцы должны однажды кому-нибудь проиграть, – журналисты загудели. – Я подумал лучше нам. Для американцев это по крайней мере будет не позорно! Люди в зале рассмеялись и зааплодировали. Такой вызов пришелся им по вкусу. Улыбка появилась на лице Сергея.