Однострочники, 19 тур

Заявка 20 АУ, чтобы избавиться от метки Дину, надо «переродиться и вырасти заново», Сэм находит подходящее колдовство, собирает ингредиенты и Дин становится младенцем, который вырастет во взрослого за пару недель. Но дым развеивается и возникает проблема — переродился Дин не человеком. — Ты уверен? — Да. За две недели — из младенца во взрослого, и гарантированное избавление от любого проклятия. Кровь василиска я достал. — Хорошо. — И все? — Сэм, — сказал Дин устало, — если это избавит меня от метки, то я согласен. По-моему, ты должен паниковать. Тебе со мной возиться три недели. — Две. — Ладно, две. Всего-то, — усмехнулся Дин. Зелье получилось полупрозрачное, с изумрудными пузырьками. Дин выпил залпом, не сомневаясь, и тут же истаял горьким дымом. Когда дым рассеялся, у Сэма похолодело в животе. Он ожидал увидеть маленького, беззащитного ребенка. Человеческого. С эмоциями, со слезами, с великим нежеланием есть кашу. Растущего не по дням, а по часам. Но… яйцо! К этому жизнь Сэма не готовила. Огромное, белое, теплое яйцо, остывающее с каждым мгновением, пока Сэм тупо смотрел на него. Две недели как в бреду. Попытка изобрести инкубатор, согревание собственным телом, обкладывание грелками, одеялами и постоянный контроль температуры. Поворот четыре раза в сутки, проветривание два раза по пять минут и кошмары каждую ночь. Во сне Сэм разбивал яйцо, терял и даже пытался приготовить из него омлет. Другими словами, высиживал как мог, но яйцо оставалось яйцом. Сэм раздобыл стетоскоп. Сердце Дина стучало ровно. «Я — Дин», — билось в глубине, — «я — Дин». На семнадцатый день скорлупа треснула, из нее, чертыхаясь, выбрался Дин, с недельной щетиной, но без метки. Голый. Завернулся в полотенце, выдохнул: — Жрать, — и полез в холодильник. У Сэма гора с плеч свалилась. Жрать хочет, значит, жить будет. Но никаких омлетов и бургеров с яйцом, по крайней мере, ближайшие полгода точно.