Глава 14
27 марта 2018 г. в 13:07
Несмотря на беспредельную занятость, Максим стал ловить себя на мысли, что слишком много думает о своем складском логисте, но оправдывал эти думы тем, что тот для него настоящая загадка, и он не успокоится, пока не докопается до истины.
Первый тревожный звоночек, на который Максим не обратил никакого внимания, прозвенел в новогоднюю ночь, которую он довольно весело проводил в компании друзей, отжигая в Дюне. Сколько он выпил к тому времени? После десятого коктейля Макс сбился со счета.
В поисках своего портмоне, желая расплатиться за выпивку, он обнаружил в заднем кармане брюк записку с номером телефона Федора Ивановича. Ни капли не смущаясь, набрал написанные шариковой ручкой цифры, уверенный в том, что поздравить с праздником своего работника дело святое, и очень огорчился, услышав, что телефон абонента выключен.
Второй раз он попытался позвонить Томилову на следующий день в самый разгар пирушки по поводу рождения сына у одного из своих закадычных товарищей. Услышав механический голос, сообщивший, что абонент не абонент, снова огорчился и вернулся за торжественный стол.
Потом были еще попытки и все после изрядного алкогольного возлияния, которому способствовали бесконечные праздники и встречи с друзьями по тому или иному случаю.
Макс ни разу не задумался о причине, побуждающей его звонить Томилову, не имея повода. Он, в принципе, даже не знал, что скажет, если тот ответит на вызов. Просто в очередной раз дойдя до такого состояния, когда мозг уже отключился, а тело продолжает жить своей жизнью, он испытывал непреодолимую потребность набрать этот чертов номер, услышать о том, что абонент недоступен, и испытать странное удовлетворение от своей сопричастности, только с кем или чем он не понимал и самоанализом не занимался.
Он вообще попытки дозвониться до Томилова находил смешными. Смешными до тех пор, пока в рождественскую ночь, после прилично выпитого количества горячительных напитков в компании дружков и сотоварищей, не обнаружил себя сидящим на лавочке у подъезда дома, в котором живет его складской логист, не зная ответа на вопрос: «Как он сюда попал, и что он здесь делает?».
Поднявшись с лавочки, замерзший до ужаса и уже практически трезвый, Макс осмотрелся по сторонам. Осознав, что местность ему не знакома, двинулся без цели и направления, куда глаза глядят. Проблуждав в темноте по неухоженным дворикам старых пятиэтажек, наконец-то вышел на главную улицу, ярко освещенную фонарями и неоновыми вывесками, где довольно быстро поймал такси. Назвав свой адрес водителю, Максим погрузился в размышления, результатом которых стал вывод — надо меньше пить и меньше думать о Томилове, иначе в следующий раз он вломится к нему в квартиру.
После этого происшествия Макс объявил себе сухой закон.
Праздники благополучно подошли к концу, начались рабочие будни. Максим, запретив себе думать о своем логисте, о нем и не думал, стоя съежившись на морозе и наблюдая за погрузом.
Кроме того, он не задумывался и над тем, почему каждое утро в Торговом доме, вот уже несколько дней подряд, он начинает с пустого времяпрепровождения на складе, какого черта он торчит на рампе, как бельмо на глазу, несмотря на то, что у него и так дел по горло?
Какая-то непреодолимая сила тянула его на склад, а он не пытался ей сопротивляться, шел на поводу у неясных желаний, не допуская даже малюсенькой мысли, что виновником непривычного ему поведения может быть Федор Томилов, ведь у Макса не было в нем особенной заинтересованности… ну, может быть… совсем чуть-чуть.
По-хорошему ему бы признаться самому себе, что, скорее всего, он влюблен в своего логиста. Но такие крамольные мысли не приходили в его светлую голову, так как был он полным профаном в любовных делах, оттого до сих пор не имел серьезных отношений, да и влюблялся по уши в первый и последний раз в детском саду, в мальчика Стасика, буйного бутуза в синих шортиках. Отсутствие романтики в личной жизни Макса вполне устраивало, он даже гордился своим неприступным и холодным сердцем, неспособным на пылкие чувства, заводить долгосрочных романов он не собирался, да и не было у него на это достаточно свободного времени.
Отдежурив на рампе четыре дня, на пятый Максим очнулся и вернулся к тому, что было для него по-настоящему важным — своему драгоценному свинокомплексу. С тех пор он больше не появлялся не только на складе, но и в Торговом доме. Поставив перед собой цель запустить первый цех не позже пятнадцатого мая, ушел в дела с головой: не давая себе ни дня передышки, он трудился в поте лица без выходных и праздников.
После бесконечной череды бизнес-встреч, собраний, совещаний, решения стратегических задач и построения бизнес-планов, после месяца напряженной работы в режиме нон-стоп, когда у него даже на сон не было времени, Федор умиротворенно улыбался, наблюдая за суетой водителей, размеренными и отточенными движениями грузчиков.
Он вернулся вчера вечером. Распаковав чемодан, осмотрел свою берлогу, немного прибрался — вездесущая пыль за месяц его отсутствия надежно оккупировала его жилище. Потом приготовил на скорую руку немудреный ужин и завалился в свою любимую кровать с новой книжкой, чувствуя себя по-настоящему счастливым.
Перелистывая страницы, он поймал себя на мысли, что эта жалкая хрущеба стала для него местом силы и отдохновения. Ни один самый шикарный курорт мира не давал ему такого ощущения покоя и комфорта, как этот тихий, облезлый уголок в глухой провинции. Здесь его время замедляло бег, но при этом он чувствовал себя живым, мог заниматься тем, к чему стремилась его душа: читать часами, позабыв обо всем; бродить неспешно между прилавками городского рынка; выбирать очередную книгу в букинисте или на развале, который обнаружил совсем недавно. Он думал, что книжных развалов уже не существует в помине, но нет, именно здесь, в этом городишке, он нашел такую жемчужину, чему был без меры рад.
Федька очень любил бумажные книги. Возможно, электронные версии по мнению большинства и удобны, но нет у них приятной на ощупь обложки, нет того специфического аромата, что источает книжная бумага, и они не могли порадовать Федора шелестом страниц. Федька подобно маньяку всегда находился в поиске новой книги, отстегивая порой совсем нереальные деньги. Впрочем, он не был коллекционером или ценителем, и выбирал свои сокровища на том основании, что обложка привлекла его внимание, или давно хотел прочитать это произведение.
По окончании отгруза Федор по заведенному распорядку поднялся в офис, попросил у операторов распечатки остатков, получив желаемое, вернулся на склад.
Он неспешно брел вдоль холодильников, наблюдая за тем, как морозный ветерок, поднимая мелкую снежную пыль, гоняет по рампе блестящую обертку от конфеты, и поражался необычной для этого времени тишине. Не думая ни о чем плохом, заглянул в комнату кладовщиков с намерением спросить, почему не снимают остатки. Он сам отпустил Наташу домой, но к тому, что и Ирины не окажется на рабочем месте, был не готов. Недоуменно пожав плечами, Федор бросил на стол распечатанные листки и направился к грузчикам.
Приоткрыв дверь в прокуренное помещение, огляделся, убедился в том, что и здесь никого нет, вернулся на улицу и задумался: «Куда все подевались?».
Томилов бродил по двору Торгового дома в поисках своих сотрудников до тех пор, пока не вышел к задним складам. Заметив оживление в полутемном ангаре, толкнул створку железных ворот и обнаружил весь свой коллектив в полном составе. Мужики, тихо переговариваясь, вытряхивали из упаковок куриные полуфабрикаты, раскладывали их по новым подложкам, запаивали в пленку, наклеивали свежие этикетки, датируя сегодняшним днем.
— Что вы тут делаете? Еще и на морозе? — спросил Федор, нахмурив брови.
Ирина, управляющая процессом, положила в коробку заново упакованную подложку и раздражено ответила:
— Просрок перефасовываем, не видишь, что ли? — И закричала на Толика, молодого грузчика: — Ты что, слепой? Этот окорочок синий, засунь его под низ, а сверху положи беленькие, вот оттуда, — и тыкнув пальцем куда-то в сторону, вернулась к своему занятию — аккуратно раскладывать готовую перефасовку по коробкам.
— Какой просрок? — спросил Томилов, не понимая, что происходит и откуда взялось столько просроченной продукции.
— Из Ебурга, — фыркнула Ирина.
Федька стоял неподвижно, как истукан, до хруста стиснув зубы, наблюдал за своими сотрудниками. Его нутро распирало от злости: столько времени и усилий он потратил на то, чтобы навести на складе порядок, и вот, отлучился лишь на месяц и все вернулось на круги своя.
— Так, стоп, — наконец, скомандовал он. — Мужики, вы идете снимать остатки. А ты, быстро за мной! — Схватив Ирину за запястье, потянул за собой.
Она не сопротивлялась, позволила затащить ее в комнату кладовщиков. Плотно закрыв входную дверь, вперившись в нее злобным взглядом, Томилов прошипел:
— Объясни, что здесь происходит?
— Из Ебурга прислали просрочку, дали указание перефасовать и отпустить на магазины, — приосанившись, отрапортовала без году неделя исполняющая обязанности завскладом.
— Дура! — не в силах сдержать эмоции, заорал на нее Федор. — Как ты такое допустила? Почему не позвонила мне? Я же оставил тебе аварийный номер!
Ира дерзко вскинула голову и истерично выкрикнула ему в лицо:
— В чем проблема? Это распоряжение Бутко!
— Тебе Бутко лично приказал перефасовывать и отгружать на магазины просрок? — процедил он сквозь зубы, обдавая ее ледяным взглядом.
— Нет, не лично. Но что это меняет? — ответила она, под его давлением моментально утратив гонор.
— Кто заставил? — уже спокойнее спросил Федя.
— Главный менеджер Бессонов. Мы подписали бумаги о неразглашении. Приказ был от имени генерального.
— И у тебя даже мысли не промелькнуло, что все это недопустимо и опасно? Ты понимаешь, что сейчас происходит? В какую жопу мы все попадем в конце концов?
— Федя, что я могу, если мне было сказано, что сам Бутко отдал распоряжение? Тем более он лично каждое утро приходил на склад, стоял на рампе и наблюдал за нами.
— Тебе нужно было позвонить мне и все. Ладно, копии накладных сделала?
Ирина кивнула, потянулась к полкам и достала две кипы бумаг:
— Здесь на прием, а эти на отпуск.
— Молодец, — похвалил ее Федор, еще раз убедившись, что его указание копировать и хранить копии всех накладных — это правильная задумка. — Сейчас иди работай, сними и сведи остатки. И закрой задние склады. До моего распоряжения туда не ходить. — Ирина снова кивнула и вышла на улицу. Собрав копии накладных, Федор последовал за ней.
Поднявшись в офис, он сел за складской компьютер. Все операторы ушли на обед и у него было чуть больше полчаса времени на расследование. В складском компьютере, как и ожидалось, он не нашел ни одного намека на лежащие перед ним копии накладных: ни на приход, ни на расход.
Переместившись за один из компьютеров Торгового дома, он убедился, что и там полный порядок, чистота и красота: ничего из Екатеринбурга на склад Торгового дома не поступало, и по тем документам, что были у него на руках, ничего не отпускалось.
Взяв в руки телефон, Томилов набрал номер магазина Белочка, как только ему ответили, представился и попросил поднять накладную от пятнадцатого числа, якобы для сверки. Потом сделал еще несколько похожих звонков. Убедившись в том, что компрометирующие документы имеются практически во всех торговых точках, устало откинулся на спинку стула. Потирая переносицу, он подумал, что дело пахнет керосином, встал из-за стола, сгреб свои копии, упрятал подальше в сейф и направился в отдел безопасности.
Заглянув в маленькую комнатушку, Томилов увидел сидящего за столом Николая Антоновича:
— Добрый день, — обратился к нему, перешагнув порог, закрыл за собой плотно дверь и без предисловий и лишних политесов задал вопрос: — Вы в курсе, что склад под завязку забит просрочкой, причем не нашей, и даже не нашей фабрики? — Пожилой мужчина лишь молча кивнул в ответ.
Федя смотрел на него в упор, прищурив глаза. Его снова затрясло от злости и страха. Страха не за себя, за работяг. Но еще больше он боялся за Бутко, прекрасно понимая, что такая объемная махинация обязательно выстрелит, если не сейчас, то позже, и что в таком случае грозит владельцу Торгового дома, даже гадать не надо.
— Как вышло, что склад под завязку забит просрочкой? Куда вы смотрели? — спросил он так спокойно, насколько было возможно в его состоянии.
— Федор Иванович, я-то тут при чем? — возмутился пожилой мужчина.
— Разве не ваша обязанность выявлять подобного рода нарушения?
— Федя, да кто мне позволит здесь задавать вопросы? Я же лицо пустое, моя забота пьяниц штрафовать да новичков запугивать, а копать и докапываться, боже упаси, так и вылететь с должности можно, — угрюмо ответил Николай Антонович, бессознательным жестом поглаживая седой коротко стриженный висок.
— Тогда просто скажите, откуда ноги растут, уверен, вам это известно.
— Я ничего не знаю, но говорят, все по распоряжению генерального.
Томилов не верил, что Максим будет делать подобные глупости, ну не идиот же он в самом-то деле, собственными руками копать себе яму. Но, несмотря на уверенность, Федькино сердце все же сжалось, подкатило болезненным комом к горлу, в голове забилась тревожная мысль: «Нужно его спасать. Если с ним случится беда, я не переживу».
Молча кивнув безопаснику, он вышел в коридор и в задумчивости направился к Ларисе. Она уже вернулась с обеденного перерыва и сидела на своем месте, от нечего делать подпиливала ярко накрашенные ноготки.
— Привет, — обратился к ней Федя и, пропустив обычные любезности, попросил сразу: — Подскажи, как я могу связаться с Бутко?
— Пиши докладную записку или записывайся на прием, — ответила помощница генерального директора, не прерывая своего увлекательного занятия.
— Лариса, это срочно. Я не могу ждать ни минуты. Уверен, ты в курсе последних событий. Поверь — это очень серьезно. — Он попытался вложить в свои слова и передать ей то тревожное чувство, что терзало его душу. — Если срочно не принять меры, Бутко окажется в огромной заднице. Помоги с ним связаться или дай его телефон.
Лариса отложила пилочку в сторону, внимательно посмотрела на Федора и, тяжело вздохнув, приняла решение:
— Хорошо, только не выдавай меня. — Федька кивнул, наблюдая за тем, как она пишет что-то на маленьком листочке. — Вот держи, — протянула ему записку, предварительно свернув треугольничком.