приходи

Свет, тонкой линией пробирающийся сквозь плотные шторы, заставляет уставшие веки приоткрыться. Вокруг стоит крепкий запах дорогого одеколона и жаркого секса. Он будто распылен повсюду: от кровати до прихожей и кухни. Простыни, кажется, до сих пор хранят тепло чужого тела; они чуть смяты и покрыты невидимой пеленой тяжелого воздуха. В отличие от канонов фильмов, Плисецкий не найдет кучу использованных презервативов под кроватью, на ней, внутри себя или где-нибудь ещё. Виктор не признавал контрацепцию, потому приходилось мириться с перепачканным постельным бельем. Юра лениво потягивается, оглядываясь вокруг: не ошибся — в комнате, как и во всей квартире, он был один. Со стороны кухни не пахло ни едой, ни гарью, что в этом случае разочаровывало и делало действительно больно. Виктор уже ушёл. Наверное, сразу, как проснулся. Внизу живота неприятно потянуло, стоило Юре лишь вспомнить события прошлой ночи. Парень медленно садится на кровати, касаясь ногами прохладного пола. Рука невольно тянется к телефону: десять утра и ни одного пропущенного от Виктора. Наверное, он и не планировал возвращаться. Юра тяжело выдыхает и поднимает челку наверх. Зад неприятно побаливает, напоминания о произошедшем. Сейчас, в принципе, всё напоминало о Викторе. Плисецкий встаёт с кровати, чуть хмурится, а в голове всплывают предположительные картинки утра. Вот Виктор так же встает, натягивает бельё и рубашку, стараясь не разбудить, как оказалось, случайного любовника, задергивает шторы, мягко ступает по полу, не закрывая за собой дверь. После душа возвращается в комнату, наспех натягивает брюки и выходит из чужой квартиры, чудом не забыв телефон. Дверь в комнату всё же закрывается, оставляя внутри множество эмоций. Временных, местами фальшивых эмоций. А кто виноват, Юра? Не говорил тебе никто и слова о чувствах, в любви не клялся. Лишь твоё восприятие в ответе за исход событий. Будто бы только что они целовались в этой же комнате, освещаемой только тусклой настольной лампой, полностью отдавались друг другу, желая растянуть этот момент на более долгое время. Виктор был профессиональным любовником, всегда знающим, чего хочет партнёр. Идеальным, пусть и немного холодным. Сейчас Юре не хочется даже прикасаться к металлической ручке, разделившей его мир пополам. Там, где Витя, — там, где он. Закрыв лицо рукой то ли от стыда, то ли от собственной глупости, Юра садится возле закрытой двери, прислоняясь к ней взлохмаченным затылком. Он смирился и не будет попусту возвращаться в прошлое. Но если Виктор позвонит ближе к вечеру, напрашиваясь на ещё одну ночь, Юра по наивности и неожиданно даже для себя скажет: приходи.