Только потому что волосы мешают

I serve no demon and I do no evil. Мы держали путь на Север, истребляя столько тварей, сколько было возможно, чтобы хоть как-то облегчить участь несчастного народа, который боялся ступить и шагу, и не быть при этом разорванным на куски. Алукард, тот ещё высокомерный засранец, постоянно умничал не по делу, но, несмотря на это, со своей задачей полностью справлялся. Днём мы перемещались, ночью находили безопасное место для ночлега. В лесу чудовищ было гораздо меньше, они обитали вблизи поселений, совершая ночные набеги и уходя с первыми лучами солнца. Из-за отдаленности городов друг от друга провизию приходилось искать на месте, тратя на это порой слишком много времени. Безжизненными становились не только города Валахии, но и её некогда богатые живностью и лекарственными травами леса, что и затягивало охоту на долгие часы. Чем питался этот дьявольский отпрыск, оставалось загадкой, крови ни из нас, ни при нас он не пил, а ночных отлучений даже сквозь чуткий сон заметно не было. В дурацкие пророчества с трудом верилось, не для того я был последним представителем рода Бельмонтов, чтобы с ходу поверить словам сына Дракулы, но если так он будет всегда на виду, я согласен временно верить его байкам. Ему хватало смелости называть меня неучем и вечно пьяным дебоширом. И это в нашей-то ситуации, когда мир стоит на пороге смерти, а человечество на волоске от полного истребления. Я не выбирал путь, по которому вынужден буду следовать всю жизнь, так решили за меня полоумные епископы, отлучив семью от церкви. Иногда желчное чувство посещает мой разум и душу, нашептывая остановиться и посмотреть, как род людской прервётся, но затем я вспоминаю, кто я и откуда я родом, и это заставляет меня двигаться дальше, спасая людей и даря им надежду. Прийти к полной гармонии нашей маленькой компании так и не удалось, что неудивительно, учитывая, как часто вампир с магом грызлись, как кошка с собакой, из-за очередных древних поверий, сюжеты которых разительно отличались в рассказах обоих. У меня с Алукардом конфликтов не возникало, но кулаки чесались знатно от острого желания вмазать этому мудозвону по челюсти, чтоб не шипел в мою сторону больше. Дни тянулись за днями, плавно вытекая в недели, а то и месяцы изнуряющих путешествий, которые сложно перенести даже будучи опытным воином. Тьма над Валахией сгущалась всё сильнее, сократив световой день до рекордного минимума в считанные часы. Увидеть не то что солнце, а хотя бы чистое небо над головой, было огромной удачей. В такие дни мы старались идти без привалов, наслаждаясь хотя бы тем, что землю под ногами видно было. В такие дни я с особым вниманием следил за Алукардом, надеясь заметить любую деталь, которая в последствии поможет победить Дьявола. Может вампирам плохо не только от прямых солнечных лучей и святой воды. Вдруг эти существа уязвимы гораздо сильнее, чем мы можем себе представить. К сожалению, слежка не дала никаких результатов, кроме того, я окончательно убедился в том, что Адриан Цепеш – заносчивый высокомерный упырь с дивной красоты волосами. Когда от нескончаемой тьмы уже глаза выколоть хотелось, стоило взглянуть на его волосы, впитавшие в себя солнце и похожие на тончайшие золотые нити, мир, казалось, становился немного ярче. Но была в этом и некоторая проблема. Его вечно мельтешащие под носом космы во время атак! Полагаю, во время битвы один на один с человеком это могло рассеять чужое внимание, в таком случае даже доля секунды могла стоить жизни. Но вот в драках с прихвостнями Дракулы это никоим образом не помогало, отнюдь, раздражало каждый раз, как он прикрывал меня. Это на сто процентов единственная причина, которая вынудила меня на отчаянный поступок. Очередной вечерний привал на этот раз был поразительно удачным. На ужин у нас была не какая-то костлявая дрянь, мяса в которой с гулькин нос, а дикий кабан: жирное сочное мясо его было богато всеми витаминами, которые нужны здоровому мужику. Я смотрел на золотистую корочку почти готового блюда и шумно сглатывал слюни, нескончаемым потоком наполняющие рот. И стоило же Алукарду испортить сей чудный момент, наклонив голову ближе к костру и втянув носом воздух, оценивая качество кабанины. Его золотая грива каскадом рассыпалась в опасной близости от костра, что заставило моё сердце пропустить удар, а ладони мгновенно вспотеть. Неожиданно для меня самого, тело, словно отключившись от мозга, двинулось в направлении вампира. На преодоление пустякового расстояния потребовались секунды, а на то, чтобы нечеловеческая реакция Алукарда подала ему сигнал бедствия, и того меньше, но вампир оставался бездвижен. За время путешествия мы притерлись и привыкли к совместному существованию достаточно, чтобы быть уверенными в том, что не перережем друг другу глотки в ночи. На этот раз всё было иначе. Я обошёл Цепеша со спины и присел на корточки, затем, почувствовав неудобство, выставил одно колено на землю для более надёжного положения. Действия сопровождались тихим потрескиванием брёвен в костре и сухих листьев под подошвами моих ботинок. Молчание не было неловким – мы привыкли к безмолвному присутствию кого-то в своей жизни, но вот моя зависшая у вампирского затылка рука была далеко не обычным явлением. Пересилив непонятное чувство в груди, я прикоснулся к шелковистым длинным волосам, пропустив их через растопыренные пальцы, как через гребень. И в правду – его волосы были во много раз лучше того, что я мог себе представить. За годы странствий моя кожа огрубела: ткани, которые я носил, были жёсткие и плотные, а люди, к коже которых прикасался мозолистыми пальцами, шершавые и сухие. В тот момент в голове лихорадочно метнулась мысль о том, что ему, вероятно, крайне неприятно, что нечто подобное касается его ни много ни мало роскошных волос. Но пропала она так же быстро, как появилась, уступив место издевательской усмешке. Собрав все прядки в одной руке я максимально пропорционально разделил их на три части, стараясь делать всё медленно и плавно, чтобы и так наверняка находящийся на грани вампир не свернул мне шею. Вспоминая, как же плетутся эти чёртовы косы, я аккуратно перекладывал прядку за прядкой, опуская через пальцы всю оставшуюся длину волос, чтобы они не путались. Прошло не так уж много времени, как в моей руке появилась косичка нехитрого плетения. Я был невероятно горд проделанной работой, и даже слегка присвистнул, обвязывая кончик волос кожаным шнурком. Алукард поразил меня своей истинно аристократической выдержкой и железными нервами, за что я ему премного благодарен. Встав и отряхнув колени от пыли и прилипших частичек жухлых листьев, я направился было к бревну с противоположной стороны от костра, как в спину мне прилетело: - Спасибо, конечно, но не стоило идти на такие жертвы. – Его голос был поразительно тих и мягок, что устроило диссонанс радости и принятия этих мыслей в моей голове. Впервые слышу от Алукарда благодарность, да ещё и таким голосом. Я глянул через плечо, и пунцовые щёки не укрылись от моего цепкого взора. Да быть такого не может. Шабаш мыслей прекратился неожиданным приходом Сифы, нёсшей в руках корзину с ягодами. Кажется, знаю о чем буду думать ночью, не давая телу желанного отдыха. Пытливые жёлтые глаза впивались мне в кожу, метая красноречивые стрелы-вопросы, на которые у меня не было ответов. Впервые за долгое время ночь не душила своим низким тёмно-бордовым небом, а радовала приятной прохладой, остужающей голову и приводящей мысли в порядок, серебряным диском Луны над головой и мириадами звёзд, рассыпавшимися высоко-высоко, дальше тех пределов, которых человек и сам Дьявол могли коснуться, там, где Млечный Путь продолжает своё неспешное перемещение, в отличие от нас, вечно куда-то спешащих. У меня были ещё сотни мыслей, которым хотелось уделить внимание, но холодные пальцы коснулись лба, и я провалился в крепкий желанный сон.