Blow her away

       Ноябрь. С каждым днём становится всё холоднее и холоднее, чувствуется приближение зимы. Времени, когда всё живое замирает, умирает или же просто становится невыносимо серым. Снег, который покрыл бы всё в округе и начал оправдывать наступившее время года, ещё не выпал. Но ощущение, что какой-то своеобразный воображаемый снегопад скоро накроет с головой, никак не могло покинуть голову Феодосии Бёрр.       В ноябре родилась её мать, которая несколько лет назад ушла из этого мира, оставив дочь и мужа одних. Феодосия видела, как нежно отец любил её мать, как радовал её каждый праздник, и как сильно он был убит фактом её смерти. В такие моменты начинаешь жалеть, что имеешь такое же имя, что и твоя дорогая матушка. Лишнее напоминание. Лишняя боль, которая мешать спокойно воспринимать месяцы её рождения и смерти. Ноябрь и май.       Ему только 19, но его разум кажется гораздо старше. Взрослее. Молодой парень решительным шагом идёт куда-то, в направлении, неизвестном Феодосии. Она смотрит на него и вновь оживает. Сугробы, постепенно леденеющие в ее душе, моментально начинают таять. Как только этот очаровательный поэт приближается к девушке, от зимы не остаётся и следа. Так происходит каждый раз. После очередной встречи, не важно, запланированной или нет, она пытается выкинуть его образ из головы: его веснушки, его длинные волнистые волосы, развевающиеся на ветру, его голос, манеру речи, его глаза и слова, что он чертовски хорошо умеет подбирать. И стоит ей только подумать, что с этим проклятым чувством покончено, как кудрявое чудо вновь появляется в её поле зрения, и всё начинается заново. Опять навязчивые мысли, желания и мечты, которым не суждено сбыться.       Они лишь друзья. Очень хорошие друзья. Филип даже иногда проявляет некоторые знаки внимания юной особе. Но она понимает, что это просто так. Ничего он к ней не чувствует. Кроме крепкой дружбы, конечно.       Он проходит мимо. Даже не замечает девушку, что мечтательно на него уставилась.       Что ж. У этого тоже есть свои плюсы. Не так ли? Феодосия пытается успокоить себя тем, что даже если бы притяжение оказалось взаимным, даже если бы ей не пришлось скрывать свои чувства ото всех и от себя самой, если бы его внимание было обосновано любовью, а не характером, они бы всё равно не смогли пожениться и создать семью. Папочка бы вряд ли отдал свою единственную дочурку замуж за "Гамильтоновское отродье". Да что уж там. Никогда. Отец никогда бы этого не допустил. Аарон последнее время не очень-то ладит с Александром.       Филип не просто прошёл мимо: он направился к двум девушкам, которых Бёрр не могла узнать. Они были красивыми, она этого не отрицала. Быть может, парень хочет что-то у них спросить?       - Леди, добрый день. Я ищу мистера Джорджа Икера. На той неделе он выступал с речью про Четвертое июля, - Филип был крайне серьезен, но даже от этой серьезности у девушек запылали щеки и на лице появилась взволнованная улыбка. Не отрывая взгляда от новоиспеченного собеседника, они что-то наперебой затараторили. По всей видимости, они поинтересовались поводом поиска, и Филип не стал ничего скрывать от дам. - Его речь была возмутительна! Мистер Икер осквернил наследие моего отца перед огромной толпой. Я не потерплю таких высказываний в сторону моей семьи! Хочу обсудить с ним этот... неприятный инцидент. Так вы не знаете, где он может находиться?       Всего лишь вопрос. Не стоит паниковать, ведь так? "Боже, какой он боевой. Этот запал нескончаемой энергии. Отстаивать честь отца, как это благородно", - моментально проносится в голове у Феодосии. Да, Александр Гамильтон поступил подло. Изменив свой жене, он испортил жизнь не только себе и Элайзе, но также и своей любовнице. Бедная Мария Рейнольдс, даже непонятно, кто больше виноват в случившемся: то ли мужчина, не устоявший перед женщиной в красном платье, то ли сама эта женщина в красном платье, так бессовестно соблазнившая столь влиятельного уставшего семьянина, который был отлучён от любимой на несколько месяцев. Казалось бы, низкий поступок, но этому мужчине хватило честности и смелости, чтобы признаться в содеянном на всю Америку. Пусть и всплыло то, что он оказался не самым добропорядочным человеком, главное - страна поняла, что министр финансов не выходил за рамки своих должностных полномочий и не обманывал людей на деньги. Иногда ради блага государства приходится жертвовать собой и своими близкими. Этот поступок сильно повлиял не только на положение трёх взрослых людей в обществе, но и на детей Гамильтонов. Прослыть сыном подлеца, что не уважает свою жену - не самое лучшее, что могло случиться с Филипом. И его желание отстоять правду было вполне оправдано. Его отец был виновен только лишь в связи с другой женщиной, ни в чём более.       - Я видела его на Бродвее, - ответила поэту одна из незнакомок, кокетливо наматывая на палец прядь волос. - Кажется, он шёл в театр посмотреть на выступление.       - Что ж, там мы с ним и встретимся!       - Боже, а ты, оказывается, тот еще лис, - девушка игриво закусила нижнюю губу.       Ехидная улыбка озарила лицо юноши. Веснушки пустились в пляс. Феодосия понимает, что она хотела бы смотреть на такого прекрасного Филипа вечно, она уже почти решила подойти к нему, и заговорить, отложив наконец книгу, про которую уже сотню раз успела забыть, стоило лишь ему появиться.       Решительно закрыв чтиво на латыни, она делает шаг к другу.       Первый.       - О дамы, вам двоим очень идут эти платья. Подчеркивают все ваши достоинства и, я надеюсь, не скрывают под собой никаких секретов.       Второй.       Девушки смущённо замерли, уставившись на похитителя их сердец и многозначительно переглянулись.       Третий.       - Как насчёт того, чтобы после всех моих дел провести вечер вместе? Я, вы, хороший алкоголь и никакой одежды. Даже этих прекрасных платьев.       Остановка. Остановка всего: шагов Феодосии, сердец двух девушек от внезапного предложения, их бегающих глаз, танца веснушек, сердца подруги, которое уже начинало трещать по швам. Неужели? Так низко пасть. Как такое могло случиться с Филипом? Такой милый мальчик, он всегда лишь сдержанно делал комплименты и неоднозначно подмигивал. Он никогда не предлагал перейти к действиям. К настолько интимным действиям, тем более. Или же он был так аккуратен только с Бёрр? Она недостойна его внимания? Недостаточно хороша? Ну и ладно! Кто знает, скольких девушек он уже успел согреть в своих объятиях?! Противно даже подумать об этом. Герой моментально начинает терять свой авторитет в глазах Феодосии Бёрр. Тот человек, с которым она познакомилась во время болезни мамы, тот человек, который помог ей пережить тяжёлую потерю, несмотря на разногласия отцов, тот человек, что стал ей прекрасным другом за эти восемь лет, что всегда был рядом и оценивал по достоинству девушку, слишком умную для своего времени. Всё это сейчас почему-то начало стираться из памяти.       Они не были парой, но то, как сильно сейчас этого хотелось Феодосии, явно сделало своё дело. Дало совершенно другой эффект. Вместо теплейших чувств, требующих его любви исключительно к ней, осталось лишь чувство ревности, разочарования и злости, сжигающей изнутри, но никак не дающее тепло. Всё было бы намного проще, будь они лишь друзьями, оба посмеялись бы над этим. Разумеется, подобные слова не повысили бы Филипа в глазах подруги, но это хотя бы не так сильно её задело. Сейчас ей больше всего хотелось вновь попытаться выбросить эту раздирающую влюбленность из головы, из сердца. Выбросить и не давать проходу. Не впускать в сердце больше ни единой души. Выйти замуж по расчету и жить спокойно, забыв Филипа, словно это был страшный сон. Желательно, как можно скорее.       Феодосия слышит восторженные несвязные звуки от двух омерзительно прекрасных незнакомок, которые, очевидно, означают безоговорочное согласие. Самодовольный ловелас направляется в сторону Бродвея, не забывая бросить пару воздушных поцелуев девушкам. Несчастно влюбленная барышня отворачивается, гордо подняв голову, всем своим видом давая понять, что её это не задело, хотя это и не так.       Мысли роятся в голове. Никак не получается избавиться от них. Они налетают и налетают, разрывая голову от эмоций и возможных вариантов разговора с Филипом, который внезапно понадобился ей, до тупой боли под ребрами. Она не знает, на что надеется. Не знает, зачем ей нужен этот разговор. Не знает, что сказать. Но знает, что должна, она хочет высказать ему всё. Возможно, он изменит своё мнение... Нет! Зачем он ей такой нужен? Образ принца на коне разрушен. Остался только бессердечный казанова, заигрывающей с каждой второй юбкой, но только не с ней, нет! Поэт, играющий чувствами - как иронично-банально! Как можно было с такой наивностью влюбиться в него? Быть может, её отец прав, и Гамильтоны все такие подлецы, но как же ей не хотелось в это верить до этого дня. Она и раньше видела, как Филип заигрывал с девушками. Это было не в новинку. Но тогда это казалось таким беззаботным, ни к чему не обязывающим, потому что, в любом случае, единственная, кто оставалась рядом с ним всегда, была именно Феодосия. Он ни разу не оттолкнул её, не предлагал тесного общения ни ей, ни другим леди. Но теперь девушке казалось, будто он всегда вел распутный образ жизни у нее за спиной. Сейчас он настолько опротивел Феодосии, что пал в ее глазах гораздо ниже своего отца! Как он собирается отстаивать его честь, когда сам не лучше?       А ведь действительно. Как? Что он собрался делать? Вряд ли это может закончиться простым мужским разговором. Он же не заставит его участвовать в стихотворной дуэли... Дуэль...       Нет.       Нет, нет, только не это. Филип не должен подвергать себя такой опасности! Нет...       Феодосия, не совсем осознавая зачем она это делает, бросилась в сторону Бродвея. Она бежала со всех ног, а в голове крутилось одно и то же: "Лишь бы успеть, лишь бы убедиться, что этот мерзавец не будет так сильно рисковать!"       Сердце разрывалось на кусочки, стоило ей лишь представить ужасную картину, как пуля пронзает его тело, он падает, всё такой же прекрасный, но уже умирающий. Феодосия не жалела себя: быстрый бег в длинном тяжелом платье, задерживающем порывы ветра и мешающем ногам, неудобная обувь, оставляющая мозоли, холодный воздух, пронизывающий лёгкие. Все смешалось в один большой ком, который давил всё сильнее с каждой минутой. Но вот и он, театр. Он уже близко. Уже можно было услышать голос неутомимого самоуверенного парня и его собеседника.       - Значит, вот как? - Филип явно был удивлён словами оппонента, но с кем он говорит?       - Да, я не круглый дурак и даже не твой школьный друг, - это был Джордж, кажется, он раздражён. Не самый лучший знак. Он не успел закончить свою мысль, как был перебит Филипом.       - Тогда увидимся на дуэли! Если не хочешь выходить на улицу, мы можем сделать это прямо здесь и сейчас!       - Я знаю, где тебя найти, так что можешь убираться, у меня сейчас шоу, и на тебя времени нет.       Ничто из этого не звучало обнадеживающе. Дуэли точно быть. Что теперь может сделать Феодосия? Филип не станет добровольно отказываться от дуэли, иначе это ещё больше навредит чести отца, а также обесчестит и самого Гамильтона младшего. Он станет не только сыном подлеца, но и трусом. Вся надежда теперь только на секундантов.       Неужели ничего нельзя сделать? Вот тут она бесполезна, все бесполезны. Что вообще можно сделать? Когда дорогой тебе человек идёт на верную гибель, а ты не можешь ничего предпринять, хочется лишь провалиться в землю, закрыться от внешнего мира и отрешенно ждать неминуемого исхода, кусая локти и выдирая волосы из головы. А когда этот человек только что ещё и сильно задел тебя, ты вообще не понимаешь, что происходит вокруг тебя и внутри тебя. Тебя разрывает от обиды и от безысходности. Ты одновременно ненавидишь его и переживаешь за него. Всё это так путает и пугает, что, вместо того, чтобы попытаться что-то сделать, ты стоишь на месте столбом и ничего не делаешь. И вот, пока Феодосия была в этом состоянии, Филип уже успел исчезнуть из поля ее зрения.       Что теперь? Куда бежать? Что делать? Бёрр выходит на улицу, потерянным взглядом разыскивая что-то или кого-то. Казалось, что уже весь город говорил об этом. Сын министра финансов вызвал Джорджа Икера на дуэль! Громкое событие, не так ли? Ещё немного и об этом точно узнают все, но никто всё равно не сможет их остановить. Феодосия не знала куда идти, кроме как домой. Уткнуться в подушку и рыдать - единственное, чего ей сейчас хотелось. На подходе к дому её встретил отец. Сейчас рассказать ему всё казалось самым логичным. Она так и сделала. Всё. Она рассказала ему всё до последней капли. Аарон Бёрр сейчас был максимально снисходительным по отношению к этим двоим. Да, он недолюбливал семейство Гамильтонов, но любовь к дочери, единственному оставшемуся близкому человеку, была куда сильнее чувства неприязни к другим людям.       Пришло время поговорить. Он поговорит с Александром Гамильтоном.